Василий Головачев Криптозой Василий Головачев Криптозой Он на земле был только странник, Людьми и небом был гоним. М. Ю. Лермонтов. «Ангел смерти» ИНТЕРЛЮДИЯ Выстрел был не слышен. Пуля попала в левое переднее колесо джипа, он резко вильнул, выехал на полосу встречного движения и врезался в несущийся на большой скорости пустой самосвал. Скрежет тормозов, визг покрышек, удар! Джип развернуло и снесло еще дальше, на крайнюю полосу шоссе. Под вой клаксонов и скрип тормозов в него врезались еще несколько машин. Самосвал тем временем продолжал двигаться боком и налетел на трейлер, а тот, в свою очередь, отвернул вправо и сбил бензовоз. Еще удар! Взрыв! Клочья и струи горящего бензина разлетелись по шоссе в радиусе пятидесяти метров. Одна из струй окатила тормозивший пикапчик на базе «Москвича», за рулем которого сидела женщина. Пикап налетел на автобус, перевернулся и взорвался. Женщина-водитель не успела выбраться из кабины, а ее пассажира, открывшего дверцу, выбросило на асфальтовую ленту. Превратившись в живой факел, он поднялся, прошел, шатаясь, с десяток метров, упал. Пламя погасло. К мужчине подбежали люди, перевернули на спину, срывая дымящиеся остатки одежды, но он был уже мертв… Оператор в коконе эйдоконтроля покачал головой и остановил движение. Картина трагедии на шоссе Нижний Новгород — Москва застыла. Оператор еще раз покачал головой. Расчет узла коррекции был настолько безупречен, что совпали даже мелкие детали плана оперативного вмешательства с его реализацией. Объект был ликвидирован так виртуозно, что никто не смог бы усмотреть в трагедии злой умысел. Вернее, направленный процесс. И все же было безмерно жаль объект, достигший определенного уровня и ставший в этой реальности фигурой духовного влияния. — В чем дело? — послышался голос второго оператора. Всего под куполом иезода контроля находилось одиннадцать человек. Точнее, существ, похожих на людей, но обладавших иным набором органов чувств и возможностей. — Я изменю программу, — сказал первый оператор по имени Ювинга, остановивший движение бытия в объеме сети контроля. Соседний кокон эйдоконтроля раскрылся, из него выглянул оператор-2, изумленно глядя на кокон первого оператора. Его звали Диаблинга. Раскрылись и остальные коконы, похожие на огромные кожистые яйца с рисунком вен. Первый оператор выбрался из своего «делателя реальности» и прошелся по упругому живому светящемуся полу иезода, поглядывая на прозрачные стены купола, за которыми горели костры миров. Вызвал обслугу иезода и вынул из воздуха бокал с мерцающим внутри зеленоватым текучим пламенем. Медленно выцедил. — Ты с ума сошел! — проговорил оператор-2, подходя к нему и проделывая ту же процедуру. Только пламя в его бокале было сиреневого цвета. — Зачем тебе это понадобилось? — Надоело, — скривил губы Ювинга. — Надоело скрупулезно исполнять спущенные сверху непреложные Законы и Ограничения. Этот парень, которого мы ограничили, достоин того, чтобы жить. Он — шестой из серии отклонений, которую я называю «отступлением к совершенству». Шестой, понимаешь?! Может быть, дать ему шанс? Пусть попробует изменить мир. — Он не может изменить свой мир произвольно! Для этого ему нужна обратная связь. — Я дам ему канал, пусть попытается понять, кто он на самом деле. — Каким образом? — Через меня. Я спущусь туда, в его реальность. — Ты с ума сошел! — повторил Диаблинга, оглядываясь на коллег, собравшихся вокруг возникшего стола с напитками. — Спустившись туда, ты станешь обыкновенным фантомом с ограниченными возможностями и небольшим количеством жизней. К тому же назад ты можешь и не вернуться. Он, — оператор-2 поднял глаза к потолку, — не одобрит твоего своеволия. — Я приму меры, — усмехнулся Ювинга. — Меня будет очень сложно вычислить в той реальности. — Все равно это опасно, — проворчал Диаблинга. — Я бы на твоем месте не рисковал. Какого дьявола! Чего тебе не хватает? Оператор-1 ответил не сразу: — Не знаю… может быть, острых ощущений? — Ты и так можешь внедрить свою психоматрицу в любого человека той реальности, чтобы получить острые ощущения. — Иллюзия жизни неравноценна жизни. — Но ведь это МЫ живем в полном смысле этого слова! А наш подопечный игровой объем — лишь майя! Сон! Иллюзия! — Не совсем. Любой из них может достичь нашего уровня и выйти из игрового объема в нашу реальность. Мы тоже — из своего в высшие планы. Да и кто знает, что реально в этой жизни, а что нет. — Ты пробовал? Я имею-в виду — переход вверх? — Нет. — А один из моих приятелей пытался. — Ну и что? — Его стерли! — Кто лежит, тот не падает. — Ювинга похлопал собеседника по плечу, залез в свой кокон. — В случае чего ты ни при чем. Я сам выбрал свою судьбу. Кокон закрылся. Операторы иезода заторопились по своим местам, перебрасываясь шутками, обещая друг другу «до предела осложнить жизнь». Лишь одиннадцатый оператор не шутил сам и не отвечал на обращения. Он слышал разговор первого и второго операторов и взвешивал свое решение. Закрывшись в своем коконе и воспарив над контролируемым слоем метареальности, он преодолел запрет на контакт, играющий роль системы ограничения доступа к Гиперсети, и вызвал оператора вышестоящего уровня. Их контакт длился несколько секунд, после чего одиннадцатый оператор «спустился» к себе и забыл о том, что произошло. Первый оператор в этот миг закончил процесс внедрения своей психоматрицы в сознание выбранного индивидуума в реальности, называемой Землей, и вышел в игровое пространство… За мгновение до выстрела за спиной снайпера, удобно расположившегося на крыше неработающего поста ДПС, возникла призрачная фигура, сотканная из тумана. Снайпер потянул за курок винтовки, ствол которой следил за движением джипа, что-то мелькнуло у него перед окуляром, словно солнечный зайчик ударил по глазам… и пуля попала не в скат, а в ступицу колеса. Джип дернулся, однако не свернул влево, как было рассчитано, и миновал точку коррекции. Стрелять по нему еще раз с этой позиции было уже нецелесообразно. Снайпер выругался, опустил винтовку и оглянулся. Но сзади уже никого не было. Лишь в воздухе таяло редкое облачко то ли дыма, то ли тумана. Заговорила рация: — Сотый, Сотый, в чем дело?! Почему не стрелял?! Снайпер открыл рот, чтобы ответить, и замер, услышав еще один голос — внутри головы, бесплотный и бесстрастный: «Спокойно, капитан! Не торопись объяснять необъяснимые вещи. Говорить и думать будем теперь вместе, беру управление на себя». — Кто… ты?! — прошептал снайпер. «Не вслух, капитан, учись отвечать мысленно. Я твой бог защиты. И не только твой. У нас с тобой ответственная миссия — выжить самим и спасти одного парня. Приготовился? Начинаем…» — Сотый, что ты сказал?! — донесла рация свирепый шепот руководителя операции. — Я… промахнулся, — окрепшим голосом ответил снайпер. Рация принесла порцию мата и умолкла. Сухие твердые губы снайпера изогнулись, обозначая улыбку, желтые глаза на мгновение вспыхнули, когда он поднял голову к небу и подмигнул неизвестно кому. Внезапно на шоссе что-то изменилось. Самосвал, несшийся по левой полосе с большой скоростью, вильнул вправо, и снайпер не услышал, а всей обострившейся сферой восприятия почувствовал выстрел. Очевидно, пуля попала в правое заднее колесо самосвала, пробив оба его ската. Он резко отвернул, наталкиваясь на пикап «Москвич» с женщиной за рулем, попытавшийся объехать его еще правей, и на этот пикап налетел бензовоз, также тщетно старавшийся затормозить и не попасть в аварию. Рев сигналов, скрип тормозов, грохот множественных столкновений! Пикап перевернулся. На него рухнул бензовоз. Раздался взрыв! Струи и клочья горящего бензина разлетелись в радиусе полусотни метров от места трагедии. Пикап вспыхнул. Женщина-водитель не успела выбраться из кабины, и хотя ее пассажиру удалось это сделать, спастись ему было не суждено. Облитый горящим бензином, он прошел, шатаясь, несколько метров и упал. Пламя на нем погасло. Но когда к нему подбежали люди, он был уже мертв. А вот женщина-водитель не пострадала! Ей удалось накинуть на себя куртку и выскочить из кабины, когда вокруг уже бушевало пламя. Лишь загорелась куртка, которую она поспешила отбросить прочь, рванувшись к мужчине. Снайпер — в миру капитан группы особых операций Московского СОБРа Игорь Утолин, — открыв рот, смотрел на горящие машины, и вместе с ним, но с иными чувствами, смотрел на узел коррекции тот, кто понимал, что произошло на самом деле. Программа ограничения или попросту — ликвидации Фигуры Влияния в этом мире была продублирована! Психоматрица оператора, внедренная в сознание и подсознание снайпера, не могла помочь тому, кто был обречен более мощной программой коррекции данной реальности. И оператор понял, что назад ему дороги нет! «Кажется, мы с тобой крепко влипли, капитан, — проговорил внутри головы Утолина голос его „бога защиты“. — Придется выкручиваться». Капитан не ответил. У него было точно такое же мнение. Глава 1. ВСТРЕЧА НА МОСТУ Каньон был поистине великолепен! Солнце стояло высоко, и он был виден весь, на всю глубину, как на ладони, и дух захватывало от его величественных слоистых стен, колоссальных плитчатых останцов, живописных скал и вьющейся по его дну реки с прозрачной водой и галечными берегами. Наблюдатель, стоящий на самой высокой горе над каньоном, шевельнул пальцем, и каньон стал удаляться, терять четкие очертания, расплываться под сгущающейся дымкой атмосферы, стал одним из коричнево-зеленых пятен на пузатом боку Земли. Наблюдатель повис над планетой между тонкой вязью облаков и черной бездной неба, полюбовался фрактальными очертаниями материков и океанов, затем устремился ввысь. Через несколько мгновений он расположился над плоскостью эклиптики Солнечной системы на расстоянии ста миллионов километров от центральной звезды и некоторое время разглядывал шары планет, пояс астероидов — неплохую выдумку разработчиков метареальности — между четвертой и пятой планетами, еще один пояс — кометно-астероидный, на краю системы, за орбитой последней планеты — Плутона. После чего устремился дальше по «этажам» Вселенной, обозревая Галактику, давшую жизнь Солнечной системе и Земле, скопление галактик, струи скоплений галактик, образующие сетчато-ячеистую структуру местной Вселенной, и наконец «корону» из черных дыр, ограничивающую сферу жизни. Дольше всего Наблюдатель рассматривал великолепную четырехветвистую спираль Галактики с ее сияющим ядром — балджем, в центре которого находилась довольно массивная черная дыра, — так она была красива! В некотором роде Наблюдатель был эстетом, не чуждым эмоций. Закончив свое путешествие по мирам «слоеного пирога»… реальностей, он вышел из местной метареальности и оказался в Сфере Сущностного Сосредоточения, которую на человеческом языке можно было бы отразить термином «командный пункт» или Центр Управления Всем Сущим. Описать Сферу тем же человеческим языком невозможно, так как сознание людей отражало бы ее по-разному, в силу опыта, знаний, фантазии и ощущений. Она имела большее количество измерений и являлась одновременно и конкретным объектом, и пространственным континуумом неизмеримой сложности, и Вселенной со своими законами и константами. Наблюдатель, порождение этих законов, мог принимать любой облик в любой реальности из подвластных ему миров, но чаще всего при прямых контактах с такими же, как он, существами равных уровней «слоеного пирога реальностей», представал перед ними в образе человека. Таким был Творец Гиперсети, Отец Второго Замысла, такими были и его дети — контролеры иезодов, осмысливающие Творение Отца и создающие собственные вселенные. Наблюдателя при этом можно было назвать Выразителем Несогласия, а того, кто ждал его в Сфере Сосредоточения, — Ангелом Воплощения. Они встретились в центре «зала», церемонно поприветствовали друг друга и, не сговариваясь, создали вокруг пейзаж для беседы: огненная река, по одну ее сторону — зеленые кущи, леса и цветущие луга, глубокое голубое небо, золотое ласковое солнце, по другую — хаос каменных россыпей, жуткие скалы, дымящиеся пропасти, тусклые кровавые всполохи и ручьи малиновой вязкой лавы, стекающей по склонам вулканов, а также мост, соединивший оба берега огненной реки. — Ты расстроен, — констатировал Ангел, одетый в ослепительно белые одежды; лик его был задумчив и кроток, хотя в глазах отражались колоссальный ум, понимание и воля. — Будешь тут спокоен… — вздохнул Выразитель Несогласия, щеголявший в сложном текучем костюме цвета утренней зари: платиновые и золотистые струи, нежно-оранжевые переливы, розовые звезды и голубые перья. — Снова бунт в резервации? — догадался Ангел. — Какой же уровень взбунтовался на этот раз? Он имел в виду то обстоятельство, что миры, созданные его собеседником, время от времени начинали жить непредсказуемо, переставали подчиняться программам контроля и достигали высот самореализации, позволяющих им не подчиняться законам их метареальности. И тогда Выразителю Несогласия приходилось усмирять непокорных, свертывать программы развития и сбрасывать возникшие очаги своеволия в хаос очищения. — Да вот появился еще один претендент на роль Демиурга, — проворчал Выразитель с легкой усмешкой. — Решил, что ему все дозволено, что он самостоятелен и самодостаточен. — Какой уровень затронут на этот раз? Он имел в виду, что Вселенная Выразителя была нелинейной, многоуровневой, и каждый уровень был для их обитателей абсолютно реальным. — Шестой. — Кто носитель? — Человек, претендующий на роль Фигуры Влияния. — Случайно не из твоего клона? Имелось в виду то обстоятельство — и Ангел знал это, — что одна из рас-программ шестого уровня (планета Земля) была создана по образу и подобию Выразителя. — К сожалению, нет. — Выразитель добродушно рассмеялся. — С этим вопросом я ошибся, мой клон, к великому сожалению, себя не оправдал и деградирует. Но все равно я добьюсь своего. Ангел кивнул. Он знал, что его собеседник мечтает об Абсолютной Свободе самовыражения, отставляя Познание Первозамысла на второй план. Выразитель Несогласия давно и безуспешно пытался изменить Базовые Принципы, чтобы стать Корректором Первозамысла, однако ему мешал Закон, «вмороженный» в Первотворение Создателем, Закон, опирающийся на этику высшего порядка. Но такая этика не устраивала идущего вслед за Творцом. Выразитель, прищурясь, посмотрел на Ангела: — У тебя таких проблем нет? Ангел улыбнулся: — Нет. — К сожалению, у нас разные подходы к Предначертанности и Предназначению. — А ты сделай как я: дай им полную свободу. — Чтобы они потом объявили всеобщее равенство, добрались до меня и ограничили? Нет уж, я сделаю иначе: сотворю программу, равную по значению Первозамыслу. Она преодолеет барьеры Отца, и тогда Первым стану я! Ангел с сомнением покачал головой: — Едва ли это возможно. Барьер Первозакона для нас непреодолим. Для тебя — в особенности. — Почему только для меня? — Ты ведь отрицаешь такие категории этики, как Святость и Праведность, Совесть и Великодушие, а Первозакон базируется именно на них. — Глупости! — с досадой махнул рукой Выразитель. — Нет таких преград, которые нельзя было бы преодолеть! От взмаха его руки огненная река под мостом запылала ярче. Ангел внимательно посмотрел на затвердевшее темное лицо собеседника. Выразитель Несогласия не был адептом Хаоса и Тьмы, отрицающим направленную организацию форм материи, но создаваемые им структуры являлись отражениями таких категорий метаэтики, как Безмерное Тщеславие, Презрение, Агрессивная Вседозволенность, Ложь и Предательство. Подобные структуры отражали темные стороны созидания и уводили в сторону от осмысления Первозамысла всех, кто пытался понять и описать Абсолют и Сущность Творца. — Ты рискуешь стать Проклятым, — тихо сказал Ангел. — Ерунда! — отмахнулся Выразитель, вызывая огненную бурю в реке и черные смерчи по ту сторону моста, где зеленели луга и леса. — Я достаточно силен, чтобы идти своим путем. Движением бровей Ангел рассеял смерчи, вздохнул: — Удачи я тебе желать не буду. Но ты делаешь ошибку. Выразитель беспечно рассмеялся: — Хочешь, поспорим? Я выйду за границу отведенных мне пространств и добьюсь своего! Ангел покачал головой и исчез. Вместе с ним исчез мост, соединяющий мир огня и смерти с чистым сияющим миром, называемым людьми по-разному: Рай, Ирий, Славь. Миром, где царило Согласие. Выразитель остался висеть в воздухе над рекой, задумчиво разглядывая ее и зеленое раздолье по ту сторону реки. Вытянул вперед руку, сводя пальцы особым образом. С торца ладони вырвалась ветвистая черная молния, ударила в холм на берегу, поросший высокими странными растениями, похожими на хвощи или на папоротник. Растения потеряли цвет, съежились, почернели, оплыли. Холм растрескался и осел, начал расплываться дымящейся зеленовато-серой лужей. В то же мгновение рука Выразителя раскалилась докрасна, поросла чешуей и превратилась в длинный корявый вырост с черными когтями. Выразитель озадаченно оглядел свою руку, погладил ее другой рукой, возвращая прежнюю форму и цвет. Холм в мире Слави перестал корчиться и плыть, засиял, окутался ослепительной золотистой короной и восстановил очертания. Только растения на нем возникли другие, похожие на березы с золотыми листьями, как символы чистоты и светлых надежд. Выразитель взбил ладонью гриву черных волос на голове, плюнул в реку, что вызвало в ней образование черного провала, и нырнул в этот провал, как в омут. Вынырнул он у стен гигантского мрачного замка, расположенного на вершине горы причудливой формы. Гора была окружена хаосом таких же необычных гор, скал и хребтов, заполняющих все видимое — на миллиарды и миллиарды километров! — пространство. Небо над этой горной страной представляло собой пелену буро-фиолетового тумана с неяркими светлыми прожилками, напоминающими рисунок вен на человеческой коже. Изредка из этой пелены высовывались расплывчатые темные фигуры жутких очертаний и прятались обратно. Ни звезд, ни солнца этот бесконечный, сложный, многомерный мир не имел. Замок, как бы проросший из недр горы, поражал мрачной готической красотой и сам представлял собой сложнейшее многомерное образование. Слово «замок» не отражало его сущностной оценки и всех заложенных в нем потенций, функций, структур и алгоритмов, но все же больше всего для его оценки, описания и восприятия на человеческом языке подходило понятие «замок». Это была обитель Выразителя, созданный им узел пространств и времен, своеобразный Центр Управления, из которого он наблюдал за всеми своими творениями и корректировал их жизнедеятельность. Его встретили Исполнители Желаний Господина, предугадывающие каждое его движение и даже тень мысли. Таким был создан обслуживающий персонал Замка, представляющий собой одну коллективную интеллектуально-динамическую систему, не имеющую инстинкта самосохранения. Точнее, подчиненную Господину до степени полной несамостоятельности и гиперпослушания. Система была так отлажена и совершенна, что Выразитель ее не замечал и не выражал никаких эмоций, получая то, что было необходимо ему в данный момент. Однако его настроение было минорным, и хозяин нашел-таки причину, чтобы придраться к обслуживанию и заменить одну из систем «живой автоматики», позволившую напомнить Хозяину о его планах. Вспомнив спор с Ангелом Воплощения, он некоторое время бродил по комнатам-пространствам Замка, размышляя о способах реализации собственного Замысла, затем с удобствами расположился в иезоде коррекции реальности и снова вышел в уровень над Метавселенной, которую создал сам. В этом тяжелом материальном мире с закрытой памятью были созданы такие условия жизни, которые позволяли лишь отдельным населявшим его сущностям пройти «ады» социума и стать личностями планетарного и космического масштаба. Беда крылась в том, что эти сущности, преодолевая уровни совершенствования, не хотели подчиняться Господину и не терпели жесткого контроля. Таких приходилось ограничивать. Тем же, кто осознавал принципы Творения своего мира и подчинялся программе Господина, разрешалось создавать свои вселенные, и они становились операторами уровня, корректорами реальностей с заданными параметрами и известной степенью самостоятельности. Выразитель внимательно оглядел свои владения — от макрообъектов гигантских масштабов до элементарных частиц — и вызвал иезод контроля данной Метавселенной, корректирующий «нижние этажи» реальности. Уровень операторов, участвующих в «игре виртуальностей», был очень высок. Они давно догадались, что являются «живыми» программами, подчиненными замыслу Господина, но приняли условия игры и с удовольствием играли реальностями нижних уровней, образующими Гиперсеть инвариантов сущего — Миров, в каждом из которых работала своя команда операторов. На их деятельность, как и на деятельность самого Господина, было наложено ограничение в виде префактического модуля обратной связи, о чем догадывались далеко не все операторы, а лишь наиболее сильные и «продвинутые», так называемые Фигуры Влияния или Персоны Воли. Но именно они и являлись фактором беспокойства Выразителя, отказываясь от слепого подчинения базовым программам, имеющим статус Законов и Принципов. За время существования Гиперсети Выразителю пришлось сменить не одну команду операторов (он «сбрасывал» их в нижние слои-проекции игры), пока не выросла система контроля критических отклонений. Но и она не являлась абсолютным гарантом власти Выразителя над созданной им же Гиперсетью миров. Время от времени проявлялась очередная супериндивидуальность, Персона Воли, и надо было изменять константы реальности, чтобы возникшее «отклонение к совершенству» не распространилось на всю Гиперсеть. Сойдя на нижний уровень Сети в форме «духа», Выразитель остался сущностью, представ перед операторами иезода этого уровня в виде существа из плоти и крови, хотя мог бы воплотиться в любого из них. Но ему важен был разговор, чтобы оценить настроение подчиненной команды, поэтому прямое считывание информации не требовалось. Операторов этого уровня (их можно было условно квалифицировать как операторов уровня-2, в то время как сам Выразитель был оператором уровня-1 note 1) насчитывалось пять. Все они, являясь индивидуальными исполнителями и творцами реальности уровня-3, были связаны системой контроля в единое целое, хотя обладали свободой самовыражения в пределах своего уровня. Появившись в сфере иезода контроля уровня-2, напоминающего Центр Управления, владыкой которого был сам Выразитель, но с меньшим количеством степеней свободы (измерений), Создатель Гиперсети оглядел замерших от неожиданности операторов и усмехнулся, забавляясь их испугом и растерянностью. Прямыми контактами он их не баловал, предпочитая внедрение в психику нужного оператора. — Приветствую вас, мои тени, — сказал он. — Кажется, меня здесь не ждали? Операторы — с виду люди с текучей наружностью (в пределах формы человеческого тела) — переглянулись. Они сидели за Оком Контроля, которое можно было с долей истины назвать объемным дисплеем, и забавлялись тем, что «гоняли» по границам игровой программы операторов уровня-3, заставляя их устранять возникающие «спонтанно» дисгармонии, неустойчивости и бифуркации. Нередко в результате таких забав эти неустойчивости не компенсировались, биоценозные системы метареальностей разрушались и становились строительным «мусором», из которого — Великий Искуситель! — пробормотал один из операторов, предпочитающий желто-оранжевую цветовую гамму одежды note 2. Выразитель Несогласия покачал пальцем. — Но-но, уважаемая тень, не слышу в голосе должного почтения. Тем более что термин «искуситель» отражает лишь небольшую часть моих задач. Итак, господа, по моим сведениям, у вас возникла проблема под названием «отклонение от нормы». Координаты? — Вы же знаете… — заикнулся оператор в желто-оранжевом. — Если я спрашиваю, надо отвечать! — Уровень-6, — тихо сказал второй оператор, одежда которого дымилась всеми оттенками коричневого цвета. На самом деле он произнес мысленную фразу, имеющую не один смысл, но перевести ее на человеческий язык можно было и как «уровень-6». — Метагалактика в эпохе интенсивного аллогенеза, — добавил «серо-черный» оператор. — Желтая звезда в периоде обслуживания социума. Планета Земля. Территория с сильнейшей стагнацией памяти поколений — Россия, настроенная на принципиальное появление сильных операторов. — Кто разрешил? Операторы иезода-2 снова переглянулись. — Вы, экселенц, — почтительно склонил голову «желто-оранжевый» оператор. Выразитель сдержал крепкое словцо (мысль), помолчал, прощупывая психосферы собеседников. Аура «желто-оранжевого» ему не понравилась, оператор явно жаждал самостоятельности и умел скрывать свои мысли. Им стоило заняться в индивидуальном порядке. Но позже. — Что произошло на уровне-6? — Возник устойчивый энергоинформационный объем, не подчиняющийся внешнему контролю. — Носитель? — Человек, один из духовных наставников России программы «волхв». — Разве вы не в состоянии его ограничить? — Чтобы ограничить влияние растущей депрессии, мы заблокировали границы и спустили Пса note 3 на нижние уровни, однако носителю отклонения помог оператор уровня-6. Внедрился в психику кого-то из своих теней — людей и исчез. —Имя? — Вишьяпарика Ювинга. Сам он называл себя Демиургом. Выразитель поднял брови, глаза его мрачно вспыхнули. — Он не лишен юмора. Но что я слышу? Взбунтовался оператор нижнего уровня! Тень моей тени! Подпрограмма в глобальной программе игры! И вы не смогли с ней справиться?! Операторы иезода-2 отвели глаза. — Мы его найдем, — пообещал «серо-черный» оператор. — От наших Псов еще никто не уходил, тем более на нижних уровнях. — Немедленно измените сценарий игры и ликвидируйте!.. — Выразитель умолк, ловя возникшую идею. — Впрочем, постойте, это мы всегда успеем… Что, если этот новый носитель сможет стать зондом?.. — Кем? — с удивлением спросил «желто-оранжевый». Выразитель очнулся. — Пусть все идет своим чередом. Я не верю, что индивидуальность масштаба уровня-6 сможет достичь самореализации вашего уровня, но кто знает? Вдруг этот носитель преодолеет потенциальный барьер между сферами Универсума и откроет путь к Абсолюту? Может быть, он недаром назвал себя Демиургом? Операторы молча смотрели на своего Господина, тщательно скрывая свои мысли. Выразитель улыбнулся, оглядел их лица с мерцающим огнем скрытого сомнения и ожидания невозможного в глазах, помахал рукой: — До новых встреч, тени. — Что прикажете нам делать, Создатель? — подобострастно спросил «коричневый» оператор. — Все, что считаете необходимым в нынешнем положении. С этими словами Выразитель исчез и вышел уже в своем Замке. Выразитель не верил, что нарушитель спокойствия, житель планеты Земля, действительно представляющий, по сути, подпрограмму в программе реализации этой реальности, сможет стать энергоинформационным зондом и проникнуть в Сферу Базового Задатчика, принадлежащего Творцу. Зато и жалеть, в случае гибели зонда, будет некого: подпрограммы для того и были созданы, чтобы ими управлять, заменять их и нейтрализовать. В конце концов можно было заменить даже всю эту программу, которую люди Земли считали Вселенной. А выигрыш стоил свеч. Власть! Небывалая, необъятная, невероятная, бесконечная и вечная Власть!.. Глава 2. ТАКИЕ ВОТ ДЕЛА Бабушка умерла на сто четвертом году жизни, ночью, во сне. Господь забрал ее тихо-тихо, бережно и нежно, словно задул свечу — и все. И одной доброй душой на свете стало меньше. Казалось, она будет жить всегда, никому не мешающая и вечно всем необходимая. В последние годы она сильно сдала, мало двигалась, похудела, буквально высохла, плакала, встречая внуков, плакала, провожая их, но в глазах горел все тот же огонек заботливости и доброты, а губы виновато улыбались, будто она стеснялась своей беспомощности и еще более того, что живет так долго. И вот ее не стало, и в ее старом доме, да и в той части Пскова, где знали Ульяну Георгиевну, поселилась печаль. Жила бабушка Ульяна в древнем квартале Запсковья, недалеко от церкви Козьмы и Демьяна с Примостья, в собственном бревенчатом доме, построенном еще в середине девятнадцатого века прапрадедом Ильей. Теперь этот дом осиротел и как-то сразу постарел, осел и потемнел, будто из него вынули душу. Впрочем, так оно и было. Дом знал, что никто не заменит хозяйку, кто бы здесь ни поселился. На похороны Кирилл приехал последним из всех родственников, сестер и братьев. Работал он начальником отдела оперативного реагирования ФСФР — Федеральной службы финансовой разведки при Министерстве финансов — и с трудом добился разрешения на выезд из столицы в Псков на два дня. Кириллу Ивановичу Тихомирову пошел сорок первый год. Родился он в июне тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года в Пскове, там же закончил школу и политехнический институт. Затем пятнадцать лет проработал в Службе внешней разведки (сфера деятельности — анализ финансовых потоков европейских стран) и уволился из СВР после расформирования отдела. Затем был востребован Службой финансовой разведки России и, проработав там два года, возглавил отдел оперативного реагирования. Из всей обширной семьи Тихомировых Кирилла отличали целеустремленность, самостоятельность и вера в себя. Он был открыт всему новому, изобретателен, склонен к анализу, любил все классифицировать и раскладывать по полочкам, что не раз помогало ему в жизни. Вместе с тем он обладал великолепной реакцией, отказывался от второстепенных вещей ради достижения поставленной цели и умел обходиться минимумом необходимого, что не раз выручало его в экстремальных ситуациях. Родившись ребенком хилым и болезненным, Кирилл начал в шесть лет заниматься физкультурой, увлекся самбо, потом другими видами боевых искусств и в двадцать восемь лет стал чемпионом Европы по дзюдо в среднем весе. Еще через десять лет он получил титул «сокола соколов» по русбою, хотя мало кто знал об этом: посвящение в «соколы» не афишировалось адептами русбоя. Да и работал Кирилл тогда в сверхсекретной конторе, закрытой не только для журналистов и широкой общественности, но и для большинства властных структур. Выглядел он моложе своих лет. Метр восемьдесят четыре. Развернутые плечи, приятная осанка, темные волосы, короткие, но пышные. Продолговатое лицо, прямой нос, подбородок с ямочкой и спокойные внимательные серые глаза, иногда вспыхивающие ледяным блеском предостережения. Что бывало редко. Весь облик Тихомирова создавал удивительное впечатление надежности, спокойствия и непробиваемой уверенности в себе. Что вполне соответствовало истине. Единственное, чего Кириллу не хватало в жизни, по его собственному мнению, — это умения быстро завязывать теплые, дружеские отношения, а по оценке начальства — интереса к политической жизни. Хотя сам Кирилл недостатком это не считал. Похороны бабушки Ули состоялись во вторник третьего марта на старом кладбище в Запсковье. О месте похорон договаривались родичи Кирилла в его отсутствие, ждали только его, и как только он загнал машину во двор дома, похоронная процессия двинулась в путь. Решено было пронести гроб с телом Ульяны Георгиевны по улице, где ее все знали, потом погрузить в автобус и уж затем ехать на кладбище. Шел двенадцатый час дня, везде еще лежал снег, мороз держался на уровне десяти градусов — весна и не думала возвращаться на Псковщину, — однако люди терпеливо шагали за гробом и молчали, вздыхая. Оркестра не было. Бабушка Уля не терпела шума и громких проводов. У автобуса толпа начала расходиться, остались только те, кто должен был ехать на погост, всего шестнадцать человек, считая и Кирилла. Машин на всех не хватило. Пришлось возвращаться к дому бабушки, где ее соседки начали уборку и подготовку к поминкам. В машину Кирилла сели трое: сестра Люда, тетка Валя и бабушка Степанида. Остальные разместились в автобусе — отец и мама Кирилла, двоюродные сестры и братья, дядька Довмонт и две тетки — и в машине Михаила, старшего брата Кирилла. До кладбища доехали не быстро: гололед и снег не способствовали передвижению процессии; подождали, пока сторож рткроет замок, заехали на пятачок за воротами, откуда гроб снова на руках отнесли в маленькую церковь при кладбище. Отпели Ульяну Георгиевну скоро, тихо и до обидного буднично. Тетки и сестра всплакнули, а Кирилл чувствовал себя неуверенно и не знал, куда девать руки со свечой, с которой горячий воск все время капал на пальцы. Могилу бабе Уле вырыли рядом с могилой ее мужа, погибшего в пожаре на льняной фабрике, где он до восьмидесяти семи лет работал в охране. Там же находились могилы ее отца и матери и других родственников. Однако у свежевырытой могилы процессию неожиданно остановили два дюжих молодца в ватниках с лопатами. Один из них держал в руке мобильный телефон. — Поворачивайте, — грубо сказал один из них, обросший рыжей щетиной. — Эта дырка занята. Люди, провожавшие Ульяну Георгиевну в последний путь, онемели от неожиданности. — Но мы же заплатили! — наивно воскликнула Антонина Петровна, мать Кирилла и она же — дочь бабушки Ули. — Это место бабушки! Тут весь наш род лежит… — Ничего вашей бабке не сделается, если она полежит в другом месте. Здесь хоронить запрещено. — У нас есть разрешение… — Несите к забору, — махнул рукой второй могильщик, с мобильным телефоном, закуривая. — Дырка уже выкопана. Да побыстрей, нам некогда, клиенты косяком пошли. — Но так нельзя! — растерянно проговорил Иван Васильевич, отец Кирилла, переглядываясь с мужчинами. — Мы заплатили, договорились, ваш начальник обещал… — Сказано — несите к забору, значит, несите! Нечего лясы точить. А то сами закапывать свою бабку будете. Там вон еще покойника привезли, более сговорчивого. — Что будем делать? — обратился расстроенный Иван Васильевич к остальным. — Может быть, им на лапу дать? — вполголоса предложил брат Кирилла. — Скинемся по полтиннику… — Я уже давал, — признался Иван Васильевич. — Значит, мало давал, это же мафия, их тут много. — Сколько надо? — подошел к молодцам Иван Васильевич. — Ты столько за сто лет не заработаешь, батя, — ухмыльнулся могильщик с рыжей щетиной. — Это место у березки забронировал один очень важный начальник, так что несите свою старуху дальше. Кирилл поймал полный недоумения и боли взгляд мамы и шагнул вперед. — Кто из вашего начальства сейчас на месте? Могильщики посмотрели друг на друга, одновременно пожали плечами. — Мы тут начальники. Да и зачем он тебе? Все равно придется хоронить в другом месте. — Проводите меня к вашему боссу. — Да пошел ты… — Парень с сигаретой не договорил. Кирилл подошел к нему вплотную, вонзил заледеневший взгляд в мутные глаза мордоворота и тихо произнес: — Веди! Могильщик вздрогнул, выронил сигарету, бросил на напарника тупой взгляд и зашагал к двум низким строениям у ворот кладбища, в одном из которых находилась мастерская по изготовлению надгробий и памятников, а во втором обитали сами могильщики. — Эй, Дёма, ты куда? — забеспокоился рыжебородый. — Жди здесь, — сказал ему Кирилл не допускающим возражений тоном. Молодец с мобильником привел Тихомирова к домику мастерской, распахнул дверь, свернул налево, открыл еще одну дверь, толстую, обитую утеплителем, и Кирилл оказался в небольшом, но уютном и хорошо обставленном кабинетике. Здесь стояли шведский холодильник «Вагриус», плазменный телевизор «Армада», мини-бар «Дрофа», стол из вишневого дерева и четыре низких кожаных кресла. За столом сидел средних лет лысый господин в черном костюме и читал газету. Он с удивлением оглядел нежданных гостей. — В чем дело, Дёма? Голос у господина был густой и булькающий, как у протодьякона, будто он говорил животом. — Да вот, хотят с вами поговорить, — упавшим голосом произнес молодец с мобильником и попятился к двери. — Иди. Могильщик вышел. — Слушаю вас, — пробулькал лысый, кивая на кресла. — Присаживайтесь. Чем могу? — Спасибо, я постою, — отказался Кирилл. Покачал головой, оглядывая интерьер кабинета начальника похоронной команды. — Хорошо живете, господин старшой. Неплохо, видать, зарабатывает ваш синдикат. Блеклые глаза лысого метнули молнии, губы сжались. — С чем пожаловали, господин… э-э? — Полковник Тихомиров. — Кирилл издали показал свое удостоверение малинового цвета с золотым двуглавым орлом. — Какие проблемы, полковник? — поджался лысый. — Это не у меня проблемы, а у вас, — усмехнулся Кирилл. — Ваши мальчики перепродали участок, принадлежащий уважаемому человеку. — Не может быть! — покачал головой директор кладбища, не особенно удивившись. — У нас с этим строго. — Пойдемте, покажу. Лысый посмотрел на дверь. — Дёма! В кабинете появился квадратнолицый могильщик, успевший сунуть в рот еще одну сигарету. — О каком участке речь? Этот гражданин утверждает, что вы… э-э… поменяли участок. — Так вы же сами велели, Клавдий Хазиахметович. Участок номер сто сорок три, там новая планировка, две могилы убираются, а на их место… — Чей это участок? Могильщик покосился на Кирилла. — Вот его родственницы. — Это моя бабушка, — сказал Кирилл. — Необходимые документы получены, за работу уплачено, а нам говорят — место занято! Это как понимать? Лысый перевел взгляд на могильщика: — Участок оставить! Помогите людям похоронить старушку. — Но там же… — Я сказал — оставить! Потом поговорим. Квадратнолицый пожал плечами, повернулся и потопал из кабинета босса, бурча что-то под нос. Лысый начальник кладбища развел руками, приятно улыбнулся: — Ошибочка вышла, товарищ полковник. Запамятовал, как вас… — Тихомиров. — А что у вас за служба, если не секрет? — ФСФР. — Я так соображаю, Федеральная служба финансовой разведки? — Правильно соображаете, — кивнул Кирилл, удивляясь в душе осведомленности начальника провинциального кладбища. — Значит, мы можем продолжать похороны? — Несомненно. У нас иногда случаются накладки, вы уж не обижайтесь. Кирилл поклонился и вышел, унося в памяти цепкий и далеко не ласковый взгляд лысого босса. Его встретили вопросительными взглядами изрядно продрогшие на морозе родичи. — Все в порядке, — коротко доложил Кирилл. — Можем хоронить, где наметили. — Спасибо, сынок, — просияла мать. Все засуетились, взялись за гроб. Женщины заплакали. Кирилл тоже с трудом удержался от слез, вспоминая ласковые бабкины руки и добрую улыбку. Молодцы, которые вели себя до этого по-хамски пренебрежительно, молча занялись своим делом. Вскоре гроб с телом бабушки Ули был опущен в могилу, закидан землей, сверху насыпали аккуратный продолговатый холмик и воткнули в него деревянный крестик с именем умершей. По весне отец и дядьки пообещали поставить крест побольше с портретом бабушки и покрасить оградку. Церемония похорон закончилась. Могильщики, получив от Тихомирова-старшего по сотне «за услуги», проводили родственников «клиента» равнодушными взглядами и, вскинув лопаты на плечи, побрели туда, где их ждал еще один «клиент». Кирилл подумал, что не мешало бы выяснить, по какой причине местная похоронная мафия решила перенести место захоронения, но связываться с этими людьми не хотелось. Наверняка все уперлось бы в «ошибку» персонала. С кладбища возвращались в молчании. За стол сели в пять часов пополудни, когда уже начало смеркаться. — Как тебе удалось убедить тех бандитов? — подсел к Кириллу брат Михаил. — Я уж думал — придется отступить. Не драться же с ними на кладбище. — Попросил по-хорошему, они прониклись, — ответил Кирилл. Михаил недоверчиво покачал головой: — Что-то я не припомню случая, чтобы кладбищенская мафия откликалась на добрые слова. Такие структуры признают только силу или деньги. — Ты не рад, что все закончилось мирно? — прищурился Кирилл. — Почему? Рад, конечно. Просто подумал, что надо было идти всем мужикам, для представительства. — Такие конфликты лучше всего решать тихо, без угроз и силового давления. Махать кулаками попусту не стоит. — А ты мог бы их побить, если бы понадобилось? Кирилл улыбнулся: — Мог бы. — Они же вон какие здоровые! Хотя ты ведь до сих пор занимаешься рукопашкой? — Это образ жизни. — Понимаю. Хотя отношусь к этому по-другому. Как говорится, водка — сила, спорт — могила. А приходится применять навыки в твоей работе? Кстати, чем ты занимаешься на своей службе? Чудно, ей-богу, — финансовая разведка. Звучит как подглядывание за чужими деньгами. — Навыки применять не приходилось, а занимаюсь я довольно нудным делом — охраняю финансовых инспекторов. Бывают случаи, когда на них оказывается давление, им угрожают, суют взятки, требуют не совать нос куда не надо и даже захватывают в заложники. Тогда поднимают по тревоге мой отдел, и мы разряжаем ситуацию. А вообще наша служба сугубо гражданская, мирная, призванная отслеживать финансовые потоки всех уровней. По сути это компьютерный финансово-аналитический центр при Минфине. — Значит, иногда тебе все-таки приходится воевать? — Ну, смотря что понимать под этим термином. Во всяком случае, оружие и боевые навыки мы применяем редко. — Но все же применяете? Кирилл не успел ответить. К нему подсела мама, и разговор свернул в другое русло. Вспоминали бабушку, ее мужа и родителей, согласились, что бабы Ули будет всем не хватать, поговорили о житейских проблемах. Дед Степан предложил продать бабкин дом, но с ним не согласились, так как дом оставался особым местом, хранилищем памяти поколений, хранилищем традиций, где всегда собирались родичи Тихомировых и Пантюшиных, чтобы не только пообщаться и вспомнить прошлое, но и подпитаться положительной энергетикой этого места. Решено бьшо, что в дом переедет тетка Валентина, которая жила в двухкомнатной квартире в центре Пскова вместе с семьей младших Пантюшиных. Засиделись До позднего вечера. Потом мужчины вышли покурить, пока женщины прибирали в доме. Кирилл не курил, но постоял вместе со всеми, не принимая участия в разговоре. На него снова напала тоска, хотя он и понимал, что бабушка не могла жить вечно. Да и умерла светло, умиротворенно. Отец и дядьки поговорили еще о том о сем и стали расходиться. Вскоре в опустевшем доме остался один Кирилл, собиравшийся переночевать здесь, а утром отправиться в Москву. Побродив по комнатам со скрипучими половицами, он расположился в бывшей спальне отца, за печкой, поворочался некоторое время, прислушиваясь к тишине дома, потом понял, что не уснет, и встал. Выбрал на полке томик из собрания сочинений Некрасова, зажег торшер, расположился в кресле в горнице, где он всегда любил сидеть, когда приезжал сюда, и начал листать книгу, вспоминая, как держал ее в руках много-много лет назад, когда еще учился в школе. Наткнулся на знакомое стихотворение, медленно прочитал вслух: Я твой. Пусть ропот укоризны За мною по пятам бежал, Не небесам чужой отчизны - Я песни родине слагал! И в это время послышался стук в дверь. Кирилл удивленно глянул на часы: третий час ночи. Подумал: кто бы это мог быть? Может, вернулся отец, чтобы сыну не было одиноко? Но это был не отец. Прислушиваясь к своим ощущениям и не чувствуя холодка тревоги, Кирилл вышел в сени, включил свет и распахнул дверь. На него исподлобья, оценивающе смотрела высокая молодая женщина в собольей шубке с непокрытой головой. На улице шел легкий снежок, и волосы ночной гостьи искрились от снежинок, словно посыпанные жемчугом. Она была не то чтобы красива, но миловидна, с крупными, красивого рисунка губами и слегка раскосыми зеленовато-серыми глазами. И эту женщину Кирилл знал. Ее звали Лилией Калашниковой. Больше десяти лет назад она была его женой. — Здравствуй, — сказала она низким, слегка хрипловатым голосом, от которого он когда-то сходил с ума. — Я опоздала? Бабу Улю уже похоронили? Кирилл кивнул, сглатывая слюну, как завороженный разглядывая бывшую жену. — Как жаль! — огорчилась Лилия, сморщив нос. — Я поздно узнала, а так хотелось успеть. Кирилл промолчал, подумав, что ее присутствие не принесло бы радости никому из его родных и близких. Никто из них не знал причины ее ухода от него, все осуждали жену и не жаждали с ней встреч. Все, кроме него самого. Лилия усмехнулась: — Ты не впустишь меня? Кирилл очнулся, безмолвно отступил в сторону. Потом выглянул на улицу, ища глазами машину или какой-нибудь другой транспорт, на котором прибыла Лилия, ничего и никого не увидел и закрыл дверь. В горнице сильно пахло смолой, на полу еще лежали еловые ветки. Гостья сбросила шубку и осталась в серебристо-белой пушистой водолазке, обтягивающей высокую грудь, и бежевого цвета, с черными кистями, юбке. Кирилл предложил ей теплые тапочки, которые баба Уля держала специально для гостей, и Лилия сбросила кремовые сапожки почти без следов снега. По-видимому, ее высадили у дома Тихомировых и машина сразу уехала. Хотя Кирилл и не слышал мотора. — Чай, кофе? Могу сделать глинтвейн. — Я не замерзла. Но от глинтвейна пожалуй, не откажусь. Кирилл отмерил в необходимых пропорциях ингредиенты для напитка: красное сухое вино бордо, сахар, корица, гвоздика и две дольки апельсина и лимона, подогрел вино, смешал все и подал гостье в фарфоровой чашке — бокалов у бабы Ули не водилось издавна. Лилия взяла чашку обеими руками, отхлебнула, поискала глазами, где бы сесть, и Кирилл усадил ее в свое кресло. Когда-то и ей нравилось сидеть в нем, забравшись с ногами, в те времена, когда они вместе приезжали погостить на родину Тихомировых. Словно подслушав его мысли, она поджала ноги и с удовольствием расположилась в кресле, сразу придав уют и законченность интерьеру комнаты. — Ты один? — Лиля подняла взгляд на хозяина, севшего на стул у круглого столика, стоявшего по центру горницы. Кроме стола, кресла, трех стульев и кровати, здесь еще стояли этажерка с книгами, платяной шкаф, подставка с телевизором «Енисей» — подарком Кирилла, и прялка, чей возраст не уступал бабушкиному. На стене висели оленьи рога и старые фотографии в рамочках — своеобразная история рода. Кроме рогов и фотографий, на другой стене, между окнами, висел репродуктор времен Отечественной войны, а в углу красовалась старинная икона в серебряном окладе — божья матерь с младенцем на руках. — Один, — с запозданием ответил он, понимая, о чем идет речь. Лилия оценила его заторможенность, улыбнулась с какой-то странной грустью. — Не ожидал? — Нет, — честно признался Кирилл. — Почему не женился? — Не нашел пары. — Может быть, плохо искал? — Ты же знаешь, что это бесполезно. Женщина, необходимая как воздух, встречается на пути только раз. Мне не повезло, что это была ты. Лилия с любопытством посмотрела на собеседника. — Раньше ты говорил другое. — То было давно. Я был молод и влюблен. — А сейчас разлюбил? Кирилл промолчал, ловя себя на мысли, что не знает ответа на этот вопрос. Но представить, что Лилия снова с ним, было трудно. Подождав ответа, гостья сделала вид, что ничего особенного не заметила. Взгляд ее упал на затрепанный томик Некрасова на столе. Она взяла его в руки, перелистнула и прочитала со значением: За личным счастьем не гонись И богу уступай, не споря… — Говорят, ты работаешь в другом месте. Это правда? — Правда. — Почему ты решил уйти из своей сверхсекретной конторы? — Расформировали одну из служб, счел за благо уйти в отставку. — Но ведь и новая служба — тоже разведка? Кирилл внимательно посмотрел на женщину. Она не спрашивала, она знала о месте его новой работы, хотя выяснить это было довольно сложно, не имея доступа к кадровой службе ФСФР. — Ты неплохо информирована для обыкновенного бухгалтера. Лилия засмеялась. — А может быть, я уже главный бухгалтер. Заметив, как неприязненно сжались губы Тихомирова, она перестала смеяться, добавила виноватым тоном: — Извини, шутить в такой день грешно. Жаль, что ушла баба Уля. Я ее тоже любила. Кристальной души был человек. Помолчали. Потом Лилия допила глинтвейн, поставила чашку на стол, остро пригляделась к лицу Кирилла. — А ведь ты, похоже, не простил… ведь так? Кирилл стиснул зубы, чтобы не наговорить лишнего. Прошлое всколыхнулось в душе с такой силой, что заныло сердце. Лилия понимающе качнула головой, усмехнулась сквозь все ту же странную грусть и боль. — Похоже, шансов у меня нет. — У нас разные жизни, — с трудом разлепил губы Кирилл. — Наверное. Ты не хочешь спросить, как я живу? Он посмотрел ей в глаза, но прямого взгляда не выдержал, отвернулся. Сказал глухо, понимая, что выглядит неуверенно: — Нет! В своих мечтах он не раз проигрывал ситуацию возвращения жены, но там все было так романтично и празднично, можно сказать, торжественно, что едва ли могло реализоваться в жизни. И он не был уверен, что простил жене ее увлечение. Он тогда уехал в Германию и год не возвращался, выполняя задание, требующее полной самоотдачи. Но она этого не поняла и демонстративно подала на развод… — Что ж, значит, не судьба, — сказала она с грустной улыбкой, превращаясь в прежнюю Лилию, властную и своенравную. — По правде говоря, я тоже редко вспоминала тебя, такого прямого и твердого. Мой второй муж ни разу не дал мне повода сомневаться в нем. — А я давал? — Во всяком случае, ты никогда не делился со мной своими заботами, никогда не спрашивал меня, чем я занята… — Она прервала себя. — Впрочем, зачем я тебе об этом говорю? Кирилл отвернулся, помолчал. — Кто твой муж? — Он недавно погиб… при странных обстоятельствах. Авария на шоссе, взорвался бензовоз… я чудом осталась жива… Сообщаю не для того, чтобы ты сочувствовал. — Прости… — Кстати, я до сих пор не уверена, что была тогда виновата перед тобой. Если бы ты захотел, ты бы меня понял. Она потянулась, вылезла из кресла, так что в разрезе юбки мелькнуло красивое бедро; фигура у нее была все такой же прекрасной, вызывающе женственной и влекущей. — Прощай, полковник. Он тоже поднялся. — Куда же ты на ночь глядя? Оставайся, места хватит. Она покачала головой. — Меня ждут. К тому же у меня неприятности, не хочу, чтобы они отразились на твоей праведной жизни. Если бы ты этого действительно хотел, я бы осталась. Спасибо за глинтвейн. — Но сейчас не ходит никакой транспорт. Подбросить тебя? — Не беспокойся, я доберусь. Прощай, Кирилл Иванович. Давно хотела встретиться с тобой, посмотреть, каким ты стал. Жаль, что нас свел этот прискорбный случай. Но ты не изменился. Кирилл нахмурился. — Это плохо? Она погрустнела. — Не знаю… Для тебя, наверное, хорошо. Лилия взяла шубку и зашагала к двери, ступая широко и решительно. На пороге оглянулась: — Один вопрос, если можно. Если мне вдруг понадобится твоя помощь, ты не откажешь? Он озадаченно пожевал губами, не зная, что стоит за словами Лилии. Она усмехнулась и вышла. Постояв несколько секунд в ступоре, Кирилл опомнился, выбежал в сени, потом на улицу. Шел снег. В полусотне метров мелькнула в свете фонаря светлая фигурка. — Я помогу! — крикнул он. — …сибо, — донеслось из снежной круговерти. Фигурка исчезла. Вот и все, проговорил кто-то внутри Кирилла трезвым голосом. Вы больше не встретитесь. А ее просьба о помощи — только тест на вежливость. Ты обладаешь многими достоинствами и умениями, полковник, кроме одного: умения прощать. Может быть, поэтому счастье так и не поселилось в твоем доме?.. Кстати, что она там говорила о неприятностях? Муж погиб… неприятности… Может быть, ей тоже угрожает опасность?.. Захотелось броситься вслед за ней, остановить, ударить, убить и воскресить снова, заплакать и засмеяться и с ненавистью признаться, что он до сих пор любит ее… Кирилл провел ладонью по лицу, стирая капельки воды от растаявших снежинок, покачал головой и вернулся в дом. Зря не спросил, где она работает, пришла вторая трезвая мысль. Придется искать по старым каналам. До утра он так и не уснул, а утром пришел отец, помог очистить двор от снега и выкатить машину сына за ворота. Напившись чаю и поговорив с Иваном Васильевичем о предстоящих заботах по уходу за могилой бабушки, Кирилл обнял его и поехал в центр Пскова, на улицу Толстого, где жила мама. Попрощался и с ней. Но о том, что приезжала Лилия, он не сказал ни отцу, ни матери. Через полчаса Кирилл был на шоссе Москва — Санкт-Петербург. Еще через несколько минут он заметил, что его «двадцатку» сопровождает черная «Волга». Глава 3. ПРИШЕСТВИЕ НЕОБЪЯСНИМОГО Все звали его Лавриком, хотя шел ему уже тридцать восьмой год и по паспорту он был Лаврентием Павловичем Киндиновым. Слежку за собой он заметил случайно, когда по привычке зашел поужинать в китайский ресторанчик «Дружба» рядом со станцией метро «Новослободская»; очень уж там был хорош «шведский стол», которым можно пользоваться хоть целый день — благо количество подходов не ограничивалось. Съев салат из медуз и утиные яйца в желе, Лаврентий обратил внимание на взгляд человека в сером свитере и вспомнил, что он его уже видел. Этот парень встретился ему еще днем, когда Лаврентий ездил на своем новеньком «Фольксвагене-Бора» для получения визы: в отпуске он хотел побывать в Австралии. Затем молодой человек в куртке и лыжной шапочке провожал Лаврика по дороге из офиса к автостоянке. И вот теперь он сидел в ресторане за три столика от него и делал вид, что ужинает. Лаврик не обратил бы на него внимания, если бы не этот острый изучающий взгляд, таящий скрытую угрозу и пренебрежение. Будто обладатель свитера, куртки и вязаной шапочки знал за Лавриком некие прегрешения, рисующие его в негативном свете. Впрочем, прегрешения у Лаврика были. Во-первых, он был любопытен и в свободные от работы минуты нередко залезал в чужие сети, взламывал серверы и секретные файлы с весьма серьезной защитой, хотя хакером не был. Точнее, был им несколько лет назад, до того как его пригласили работать программистом в Центробанк, а оттуда — в службу финансовой разведки. В настоящее время Лаврентий Киндинов работал главным специалистом центра компьютерных технологий ФСФР и сам вынужден был сражаться с хакерами, которые норовили взломать защиту центра. Вообще же парень в свитере олицетворял собой последнее звено в цепи странных происшествий, в течение последних трех месяцев преследовавших Лаврентия. А началось все с визита сурового с виду мужика лет тридцати пяти, который, как оказалось, знал о Лаврике все и который предложил ему решить интересную проблему. За очень большие деньги. И Лаврентий не удержался от соблазна, хотя речь шла о создании универсального алгоритма, позволявшего взламывать любую защитную систему, какой бы принцип она ни использовала. Подогревало интерес Лаврика и то обстоятельство, что современные компьютеры недавно получили способы защиты не только от онлайновых грабителей, но и от так называемых «зомби-атак», когда ложные пакеты идут с различных неповторяющихся ай-пи-адресов, принадлежащих несуществующим компьютерам — «зомби». Вдобавок к этому ученые предложили новинку — фотонный способ защиты от вторжений, использующий на страже информации фотоны-близнецы, реагирующие на внешнее влияние одновременно и одинаково, даже если они разнесены на немалые расстояния; этот способ позволял отслеживать и ловить злоумышленника очень быстро — в течение нескольких минут. В свое время Лаврентий пытался разработать соответствующую технологию обхода такой защиты, но забросил, так как появились новые интересы, связанные теперь уже с защитой сетей, а не с нападением на них. Теперь же, получив от визитера заказ, он взялся за его реализацию с интересом и энтузиазмом, не заботясь о последствиях. По его убеждению, проблемами последствий и безопасности сетей и вообще информационных разработок должны были заниматься компании, заинтересованные в сохранении тайн. Лаврентий Киндинов с рождения был склонен к анализу, пытался все объяснить с точки зрения логики, имел высокие интеллектуальные показатели и целеустремленно добивался поставленной цели, что помогло ему поступить в институт, закончить его и стать классным специалистом, знающим принципы работы современных компьютеров, в том числе квантовых. Вместе с тем для него характерны были резкие перепады настроения, стремление отодвинуть на потом решение важных общественных вопросов, отсутствие интереса к людям и материальной сфере, зацикленность на своих рабочих проблемах и пренебрежение к проблемам житейским. Вероятно, именно эти черты характера и отпугивали женщин, с которыми он завязывал отношения, поэтому попытавшись дважды начать семейную жизнь, он в конце концов отказался от дальнейших экспериментов и жил один, целиком отдаваясь работе. Зарабатывал он неплохо и мог позволить себе жить на широкую ногу, тем более что в наследство от деда ему досталась хорошая четырехкомнатная квартира в районе Суворовской площади, недалеко от сада ЦДРА. Однако в силу тех же личностных приоритетов Лаврентий тратить деньги не любил, в том числе на одежду и рестораны (ресторан «Дружба» не в счет, это был обыкновенный пункт питания, достаточно дешевый и расположенный близко к дому), и позволил себе потратиться лишь на приобретение компьютера и машины. Виртуальное пространство компьютера стало его второй вселенной, более необходимой, чем реальная, а машина стала средством доставки тела в нужную точку городского пространства, более удобным, чем все остальные транспортные средства. Хотя ездил Лаврентий в основном на работу да иногда к родителям и друзьям, точнее — приятелям, таким же фанатам компьютерных развлечений. Друзей у Лаврика не было со школьных времен. Если бы он обращал на себя хоть чуточку внимания, от женщин отбоя бы не было, так как природа наградила его почти всем: ростом (метр девяносто), широкими плечами, осанкой, красивыми пышными волосами, волной падающими на шею, хорошо вылепленным лицом с прямым носом и карими глазами. Бриться он не любил и периодически зарастал до протодьяконовского облика, что при минимальном уходе даже шло ему. Беда была в том, что Лаврик забывал даже о минимальном уходе за собой и брился, а заодно мылся и приводил в порядок одежду не чаще одного раза в месяц. Лицо его слегка портили губы, слишком большие и безвольные (в школе его дразнили губошлепом), но подбородок — крутой и сильный — скрашивал общее впечатление, и если красавцем Лаврика назвать было трудно, то уверенным в себе экземпляром мужика — можно. Знали обратное только женщины, с которыми он встречался по необходимости. Что, впрочем, его абсолютно не трогало. Лаврентий Павлович Киндинов был вполне самодостаточен и упрям в своих заблуждениях. Появление парня в шапочке, олицетворявшего некую структуру, о которой Лаврентий имел самое смутное представление, переполнило наконец и его чашу терпения. Надо было что-то делать, с кем-то советоваться, а он не знал — с кем, ибо понимал, что довериться приятелям не может. Тем более что в жизни началось необъяснимое. За три месяца, прошедшие с момента получения задания от визитера, представившегося капитаном Утолиным, Лаврик добился многого, постепенно подбираясь к решению задачи, но как только у него начало что-то получаться, тут же пошла полоса необычных происшествий, тянувшаяся до сих пор. Сначала он потерял свой паспорт. Во всяком случае, его не удалось найти нигде, хотя Лаврентий не поленился перерыть всю квартиру, гараж и машину, а также опросил всех знакомых, у кого он мог случайно оставить удостоверение личности. Паспорт канул в неизвестность. И тут же через два дня после этого открытия к Лаврентию нагрянула милиция с проверкой паспортного режима. Лаврик был вполне законопослушным гражданином и не знал, правомочна ли такая проверка, но честно доложил о потере паспорта. За что и пострадал. Двое суток его продержали в КПЗ районного отдела внутренних дел «для выяснения личности», потом заставили заплатить штраф и отпустили. На работе ему долго пришлось объяснять свое отсутствие, и хотя ему поверили — главный специалист по компьютерам не пил, в дурных компаниях замечен не был, — но стали поглядывать косо. Служба все же была серьезная и не прощала своим работникам ошибок и обмана. Через три дня после получения нового паспорта произошла очередная неприятность. У Лаврика вскрыли гараж и хотя машину не угнали, но вытащили из нее ноутбук, с которым он не расставался даже в дороге, и комплект зимней резины. Пропажу комплекта Лаврентий пережил спокойно, а вот потеря ноутбука подействовала на него угнетающе. Тем более что в нем хранился оперативный файл по разработке программы «универсального взлома сейфов», которую сам Лаврик называл Программой ПН — Преодоления Невозможного. На этом, однако, неприятности не кончились. В январе «Фольксваген» Лаврентия подрезала темно-синяя иномарка — «БМВ» последней модели, он резко свернул вправо и аккуратно въехал в снегоуборщик, покалечив машину по полной программе. Травм удалось избежать по причине малой скорости движения. Чиниться же после этого пришлось около месяца, но главная неприятность крылась в другом: у Лаврика отняли водительские права. На полгода. Хотя в принципе виноват в автоаварии он не был. Права он по совету приятелей выкупил через две недели за изрядную сумму и ездил теперь осторожно, контролируя все догоняющие машины. А в феврале воры залезли в квартиру и вынесли всю видеотехнику, не тронув почему-то компьютер, за что Лаврентий был им очень благодарен. Правда, пропали все трехдюймовки, денситины и сидюки, но сам комп не пострадал, а дискет хотя и жалко было, однако ничего серьезного Лаврентий на них не держал. Как и в памяти своего классного «Мака». Единственное, что позволили себе оставить взломщики квартиры, проверив память «Мака», это заставку, возникающую при загрузке операционных систем в виде рисунка, чье название обычно пишут хулиганы на стенах подъездов и на заборах. О том, что воры оставили еще и «троянского коня"note 4, Лаврентий выяснил чуть позже, когда понял, что кто-то считывает его программы во время работы «Мака». Он запустил антивирус, просмотрел реестр, инишные файлы, директорию автозапуска, заодно глянул и на список процессов в поисках «странного» и проверил описания троянов. Когда таким образом удалось вычислить нахала, Лаврик послал ему пожелание обозначиться и получил в ответ ехидную улыбку и имя хакера: Гуру. Кто скрывался под этим именем, выяснить не удалось. И наконец на него наехали настоящие бандиты, встретив Киндинова в подъезде его собственного дома поздно вечером, когда он возвращался от знакомой, которая терпела его редкие появления. Бандитов было двое, в масках, они отобрали у Лаврентия кошелек, часы, интерактивные очки для объемных видеоигр, а главное — дискету с фрагментом решаемой задачи ПН. Затем бандиты избили Лаврентия до беспамятства и исчезли. На крики не вышел ни один жилец дома, и Лаврентия обнаружила старушка, выгуливавшая дворнягу-мопса размером со спичечный коробок. Найти грабителей не удалось. Лаврик не смог внятно описать их облик и одежду. Зато у начальства на работе появился еще один повод для недовольства и негативной оценки сотрудника. Проявил к нему сочувствие лишь один человек — Кирилл Тихомиров, начальник группы оперативного реагирования, занимающийся охраной фининспекторов и розыскной службой. До этого момента он казался Лаврику человеком в футляре, уравновешенным во всех отношениях, подчеркнуто вежливым и спокойным. Понятное дело, Лаврентий не стал посвящать его во все детали своей побочной работы, несмотря на живое человеческое участие с его стороны, однако общаться с ним стал больше и даже как-то пригласил в кафе — на двадцать третье февраля, чтобы отметить мужской праздник не в одиночестве. Теперь же, сидя в ресторане и посматривая на парня в свитере (шапочку и куртку тот, естественно, снял, словно обычный посетитель), Лаврентий пожалел, что не рассказал Тихомирову все, что с ним приключилось в последнее время. Это был, наверное, единственный человек, который мог бы ему помочь. Допив кофе, не чувствуя его вкуса, Лаврентий встал из-за стола, и тотчас же поднялся парень в свитере, быстро направился к выходу из ресторана. На объект своего внимания он не смотрел, но обольщаться не стоило: Лаврентий никак не мог миновать входной двери и собственной машины. Потоптавшись в нерешительности в вестибюле, он выглянул на улицу, увидел за трамвайными путями знакомую фигуру в куртке и шапочке, терпеливо топтавшую кашу из грязи и снега, и повернул обратно. В вестибюле он достал мобильный телефон и позвонил Тихомирову, молясь в душе, чтобы полковник ответил. Ему повезло. Начальник группы оперативников оказался дома. Выслушав сбивчивую речь Киндинова, он сказал всего одно слово: «жди», и появился в ресторане буквально через двадцать минут, оправдывая свою должность, хотя жил на окраине столицы, в Крылатском. — Он там… — дернулся было Лаврентий к выходу, но Кирилл взял его под руку, подтолкнул в зал. — Я обратил внимание. Пойдем посидим. Я только что приехал домой и не успел поужинать. Они уселись в уголке зала, почти никогда не заполнявшегося до отказа, Кирилл сделал заказ и сказал, когда официантка в красном кимоно удалилась: — Рассказывай. Лаврентий, не брившийся уже больше двух недель, поскреб бородку, усы, в нерешительности пригладил волосы, поймал насмешливо-уверенный взгляд Тихомирова и криво улыбнулся: — Не знаю, с чего начать… — С самого начала, — усмехнулся в ответ Кирилл, отмечая боковым зрением появление в зале парня в шапочке. Тот пошарил глазами по столикам, обнаружил Киндинова и скрылся. — Ты не поверишь, — пробормотал Лаврик. — Это зависит от того, что и как ты расскажешь. — Но это может быть опасно! К тому же я занимаюсь этой работой… — Лаврентий прикусил язык, все еще не решаясь признаваться в незаконности своей «исследовательской деятельности». Когда его пригласили в Федеральную службу финансовой разведки, он дал подписку не только о неразглашении тайны, но и о запрете на самостоятельное решение задач частного характера. Одним словом, ему разрешалось, если чесались руки, лишь играть и разрабатывать игровые мультимедийные программы. Тихомиров понимающе кивнул, принимаясь за еду. Он заказал рыбу в кляре, два чисто китайских салата из огурцов, жареных водорослей и лапши, а также соевый суп с пирожками. — Если боишься, лучше не начинай. Я поем и поеду. Лаврентий вспотел, отпил минералки, глубоко вздохнул. — Дальше будет еще хуже… а посоветоваться не с кем. Я, конечно, псих, что взялся за это дело, но более интересной работы я еще не встречал. К тому же мне выдали полный пакет существующих кряков note 5, некоторые из них я никогда не применял и даже не знал об их существовании, а также уникальную аноним-аксеску note 6. Я хоть и примат note 7, но такой еще не встречал! — Кто тебе все это выдал? — Он назвался Игорем Утолиным и предъявил удостоверение капитана какой-то спецслужбы. — Какой? — Я не понял. Там еще было напечатано: «Подразделение спецопераций». Тихомиров хмыкнул: — Зачем капитану спецназа понадобилось искать компьютерщика на стороне? У них своих хватает. — Он заплатил… — Лаврик осекся, виновато посмотрел на оставшегося спокойным собеседника, торопливо добавил: — Но я не из-за денег взялся. Честное слово, интересная проблема. За такую вообще можно взяться без вознаграждения, потому что если удастся ее реализовать — Нобелевка обеспечена! — Понятно. Теперь давай обо всем по порядку. Лаврик покосился на входную дверь ресторана, еще раз глубоко вздохнул и, словно ныряя в омут с головой, начал рассказ. Когда он закончил, Тихомиров допивал чай. С виду он был невозмутим и рассеян, но Лаврентий чувствовал, что собеседник заинтригован и обеспокоен. Ожидать, что он похвалит компьютерщика за успехи, не приходилось. Лаврик опустил голову, понимая, что влип в глупую, а главное — в опасную историю. — Это похоже на процесс, — проговорил наконец Кирилл. — Какой процесс? — не понял Лаврентий. — Тебе это как системщику-программисту ничего не напоминает? Лаврентий задумался. — Ну, если отвлечься от реалий… и применить блат-язык… это похоже на роутерное блокирование вируса в режиме чекиста note 8. — Я не силен в вашей зубодробительной терминологии, но смысл понял. На тебя оказывается направленное воздействие. Процесс давления. Хотя я не понимаю, почему он такой беззубый. — Ничего себе — беззубый! — скривил губы Лаврик. — Паспорт украли, ноутбук, избили… — Чтобы предупредить человека, в наше время достаточно одного телефонного звонка. Тебе звонили? — Н-нет… — Странно. Если твоя работа кому-то активно не нравится, он мог просто позвонить твоему начальству и намекнуть о твоих незаконных расчетах. В крайнем случае тебя можно остановить и по-другому. — Это как? — Ликвидировать, к примеру. Тем более что сделать это не так уж и сложно. Вместо этого за тобой пускают топтунов и давят на психику как любители. Лаврентий изумленно посмотрел на невозмутимое лицо полковника. — За что меня ликвидировать?! Я ведь даже не вирус создаю, а «универсальную отмычку», ПН… — Что за ПН? — Это я так назвал программу, ну или, если хочешь, алгоритм — Преодоление Невозможного. Сокращенно ПН. Кирилл усмехнулся: — Может быть, твоим недругам и не нравится, что ты приближаешься к цели. —Кому? — Скажем, конкурентам твоего заказчика. Кстати, он часто с тобой встречается? — Только звонит. Но половину суммы уже отдал. — Ты можешь ему позвонить? — Нет, он не дал номера телефона, хотя мобильник у него есть, сам видел. — Жаль. Вызвали бы этого капитана и побеседовали бы, зачем ему понадобилась «универсальная отмычка». В свое время я знавал одного человека по фамилии Утолин, но того звали Константин, и капитаном спецназа он не был. И все же я чего-то не понимаю… Лаврик промолчал. Он переволновался, устал и хотел только одного: попасть к себе домой, в свое уютное гнездышко с компьютером и уйти в другие миры, где ему лично никакая опасность не грозила. — Ладно, пошли. — Тихомиров встал. — А как же… этот? — кивнул на выход Лаврик. — Во-первых, вряд ли тебе грозит по-настоящему серьезная опасность, во всяком случае, в данный момент. Это не слежка, а демонстрация слежки, направленная на деморализацию объекта. Причем достаточно действенная. — Кирилл дернул уголком губ, намечая улыбку. — Если бы тебя хотели убрать, они сделали бы это без труда. Боец из тебя никакой. Во-вторых, этих филеров мы сделаем. —Как? — Положись на меня. Садись в свою тачку и поезжай домой, не слишком быстро, но и не медленно. И не останавливайся, что бы ни произошло. — Понял. А ты? — Я поеду следом. Лаврентий вышел из ресторана первым, залез в кабину «Фольксвагена», стараясь не смотреть по сторонам, и выехал из ряда иномарок на стоянке. Парень в вязаной шапочке, стороживший выход, тотчас же нырнул в темно-серый, затрапезного вида «Донинвест» с подмосковным номером, и тот двинулся за машиной Киндинова. Кирилл сел в свою серую «двадцатку» с форсированным японским мотором, мельком отметил движение тех, кто следил за ним — вполне профессионально, не так, как это делали филеры, идущие за Лавриком, и поехал за обеими машинами. Слежку за собой он заметил еще в Пскове, но не придал ей особого значения. Его довели до Москвы и скрылись. Но потом та же самая черная «Волга» повела его утром от дома до офиса, и Кирилл понял, что за него взялись всерьез. Не понимал он только причины этого внимания, так как вины за собой никакой не знал и, чем мог заинтересовать какую-то спецслужбу, не догадывался. Но и реагировать пока не спешил, ожидая развития событий. «Фольксваген» Лаврика свернул с Сущевской улицы на Селезневскую, выехал на Суворовскую площадь. Серый «Донинвест» не отставал, двигаясь в тридцати-сорока метрах от «Фольксвагена» Киндинова. Лаврентий обогнул площадь, свернул на улицу Советской Армии, и в это время «двадцатка» Тихомирова круто подрезала «Донинвест», заставив его водителя резко свернуть вправо, в результате чего он врезался в одну из патрульных машин третьего батальона ГИБДЦ, располагавшегося в тупичке справа от улицы Советской Армии. «Донинвест» попытался было сдать назад и объехать милицейский «Форд», но тут же раздались свистки, и выскочившие инспектора остановили нахала. Что было дальше, Кириллу узнать не довелось. Он догнал «Фольксваген» Лаврика, заехал за ним во дворик дома в Октябрьском переулке и поставил «двадцатку» впереди машины Лаврентия. Вышел, включил сигналку, глядя на арку, в которой показалась черная «Волга». Его преследователи не отстали. — Я видел, — сказал возбужденный Лаврик, кивая назад. — Лихо ты их!.. Что теперь? — Теперь я провожу тебя домой, и ты покажешь мне свою работу. Киндинов пощипал бородку, поднял взгляд. — Хорошо, я тебе доверяю. Только не пугайся. И никому не рассказывай. — Само собой, — легко согласился Кирилл. Они поднялись на пятый этаж старой девятиэтажки и вошли в квартиру Лаврика. Глава 4. ЗИМНИЕ МУХИ Кирилл впервые попал в квартиру компьютерщика, с которым был знаком без малого два года, поэтому некоторое время потратил на осмотр интерьера всех четырех комнат, после чего пришел к выводу, что холостяк холостяку рознь, однако в общем они схожи: отсутствием тепла и уюта в своих жилищах. Хотя сам он, по собственному мнению, какой-то уют все-таки поддерживал. Однако больше всего поразила гостя не старинная мебель советской эпохи, выточенная, судя по ее массивности, из цельных бревен, а обыкновенные мухи, летающие из комнаты в комнату, как самолеты-разведчики. Мало того, Кириллу показалось, что бороздят они воздушное пространство квартиры не по воле инстинкта, а целенаправленно, следуя за гостем и хозяином, и Тихомиров не преминул поделиться предположением с Лаврентием. — Чепуха! — отмахнулся тот рассеянно, включая свою гордость — компьютер фирмы «Макинтош» пятого поколения. — Мухи, слава богу, не комары, они не кусаются, летают тихо и мне не мешают. — Они у тебя всегда зимой живут? — Нет, эти появились недавно, в конце прошлого года. Да чем они тебя так расстроили? Я же говорю: хорошо, что не комары. Кстати, я тут позавчера прочитал в Инете, что у комаров есть зубы. Кто-то насчитал у них во рту двадцать два микроскопических зуба. Представляешь? Кирилл не представлял. Зато подумал, что мухи в доме Киндинова появились зимой неспроста. Захотелось поймать одну и посмотреть на сошедшее с ума насекомое. — Еще я там вычитал, — продолжал Лаврентий, — что в Италии ежегодно проводятся чемпионаты по убийству комаров. Охотники должны за пять минут голыми руками прихлопнуть на собственном теле как можно больше этих кровопийц. Победителю вручают отлитую из золота фигурку комара и медаль. Как тебе это нравится? — Шиза! — убежденно проговорил Кирилл. — Согласен. Хотя интересно. Лаврентий вложил в дисковод радужно блеснувший компакт. — Сейчас раскрою секретку. Для предосторожности я все свои файлы зашифровал. — Не боишься, что кто-нибудь вскроет? — Мои хрен кто вскроет! — ухмыльнулся компьютерщик. — Я сам бывший хакер и сделал защиту от кряков собственноручно. Хочешь посмотреть новую гаму? Потрясающе натуральная секс-программа! — Предпочитаю секс в материальном виде. Виртуальным пусть занимаются мальчики с бо-бо в головке. На экране монитора вспыхнула надпись: «Совершенно секретно. Продукт не лицензирован. Разработчик: Киндинов Л.П. Тема: ПН. Введите пароль». Лаврентий пробежался пальцами по клавиатуре. Надпись погасла. Вместо нее на фоне ало светящейся решетки появилась другая надпись: «Доступ ООО. Введите код активации. У вас пять секунд. Четыре. Три…» Лаврентий снова заработал на клавиатуре, вводя одиннадцатизначный шифр. Надпись на фоне решетки почернела и осыпалась кучкой пепла, из которой вырос белый росток, раскрылся бутоном сложного цвета. Лаврик покосился на Кирилла, стоявшего за спиной и разглядывавшего экран, порозовел под его взглядом. Дизайн заставок разрабатывал он сам. — Теперь приготовься увидеть то, чего нигде не увидишь. — В голосе Киндинова прозвучала гордость. — Это введение в структуру ПН, по сути — семантико-этический тест, который воздействует не только на алгоритмы компьютерных программ любой сложности, но и на сшиваемость физических законов. — То есть? — Сейчас убедишься. Экран вспыхнул, по нему во все стороны разлетелись струи радужного огня, в центре протаяла черная дыра, на фоне которой возник алый символ сложной формы, напоминающий паука и человеческий череп одновременно, и в то же мгновение стены рабочего кабинета Лаврика дернулись, вспучились, стали зыбкими, потекли, заволновались, как пелена тумана. Волна искривления пробежала по полу, по всем предметам интерьера, сошлась в центре потолка с чмокающим звуком. Кирилл почувствовал, что его ноги стали проваливаться в пол, выдернул туфлю, вторую, озадаченно посмотрел на компьютерщика. Тот торхествующе улыбнулся и ткнул пальцем в клавиатуру. Значок в форме человеческого черепа и паука налился багровым свечением и погас. Стены, потолок и пол перестала корчить чудовищная сила, они обрели плотность и цвет. Кирилл перестал утопать в паркете, с изумлением глянул на довольно глубокие отпечатки подошв. Отпечатки засветились бледным светом и заплыли. — Ну? — поинтересовался Лаврентий, улыбаясь. — Что скажешь? — Потрясающе! — честно признался Кирилл. — Впечатление было такое, что это происходит на самом деле. — Это и происходило на самом деле, — снисходительно пожал плечами компьютерщик. — Если бы я вывел формулу на экран, мы вообще оказались бы внутри светящейся жуткой пещеры, как семечки в яблоке. — Ты… серьезно?! — Абсолютно. Я создал алгоритм с геометрически прогрессивным приближением к отсечке всех возможных запретов и ограничений доступа, что, очевидно, каким-то образом влияет на основы материи. Программа сама ищет выход в виртуальную среду, используя метод многократного интегрирования условий и встраивая элементы защиты в себя. Правда, не доходя до финала, она почему-то самопроизвольно свертывается, будто натыкается на какое-то препятствие. Но я уже могу свободно входить в такие суперсети, как сеть ЦРУ или нашей ФСБ. Кирилл посмотрел на хозяина прищурясь, и тот торопливо поднял вверх ладони, мотнул головой: — Честное слово, я ничего оттуда не скачивал, только смотрел, ради любопытства. Представляешь, что будет, когда я завершу работу? А я обязательно ее закончу! Кирилл покачал головой, обвел глазами стены комнаты. — Что это было? Только без фантазий. Лаврик обиделся. — Я ничего не придумываю. Каждый раз, когда я запускаю программу, начинается эта свистопляска с пространством. Я не знаю, что происходит, сам испугался до потери пульса, когда это случилось в первый раз, поэтому и тебя предупредил. Я всегда думал, что существует естественный, заданный самой природой уровень нашего проникновения в ее тайны. Может быть, я этот уровень преодолел? — Лаврентий бледно улыбнулся. — Неожиданно для себя самого. И не только для себя, подумал Кирилл, вспомнив о слежке, но вслух говорить об этом не стал. Проводил глазами одну из наиболее наглых мух, норовившую чуть ли не проскочить в рот. — С некоторых пор меня не покидает мысль, — продолжал компьютерщик, — что я открыл формулу какого-то фундаментального оперирования на уровне законов физического мира, а не на уровне компьютерных виртуальных миров. Или же… —Что? Лаврентий поскреб бородку. — Или наша реальность на самом деле является виртуальностью более высокого порядка. Кирилл хмыкнул, посмотрел на часы. — Похоже, ты веришь в эти сказки про белого бычка, как и те, кто их сочиняет. О том, что ты подошел к финалу, твой заказчик знает? — Еще нет, я ему ничего не говорил. — Плохо. Тебе теперь потребуется охрана, а я ее обеспечить не могу. — Почему ты думаешь, что он обеспечит? — Он заинтересован в решении задачи, к тому же ты сам говорил, он служит в спецназе. У него больше возможностей, чем у меня. Кстати, когда ты намереваешься закончить все расчеты? Лаврентий пошевелил губами, словно считал дни. — По крайней мере недели через две, если не буду отвлекаться. — Побыстрей заканчивай и отдавай. Хотя я бы посоветовал тебе уже сейчас отказаться от этого дела и вернуть заказчику аванс. — Да ты че? — возмутился Киндинов. — Да я больше никогда в жизни не получу более интересного задания! — Выбирай сам, что тебе важней: проблема или жизнь. — Конечно, про… что? — Лаврик с недоверием посмотрел на гостя. — При чем тут жизнь? — А ты думаешь, они оставят тебя в покое? Те, кто за тобой следит? Неужели не понял, что тебя пасут? Пытаются остановить? Хотя и не самым эффективным способом, надо признать. Если то, что ты разрабатываешь, действительно является, как ты говоришь, формулой фундаментального оперирования, тебя просто ликвидируют. — Ерунда! — неуверенно проговорил Лаврентий. — Почему же меня сразу не… гм… ликвидировали? — Потому что не были уверены, что ты близок к решению проблемы. — Кирилл бросил взгляд на дверь. — Все, мне пора. Думай, хакер, только недолго. Боюсь, ты влип в очень некрасивую историю, почти безвыходную. — Ты так считаешь? — помрачнел Киндинов. — Может, все обойдется? — Он умоляюще прижал ладонь к груди. — Ты не представляешь, насколько мне интересно знать, что получится! — Представляю. Но тебя уже били. Каковы будут дальнейшие шаги твоих недоброжелателей, представить нетрудно. Ладно, утром на работе обсудим эту проблему. Никому не… Раздался звонок в дверь. Кирилл внимательно посмотрел на Лаврентия. — Ты кого-нибудь ждешь? — Так поздно — никого. — Поинтересуйся, кто. Кирилл встал за дверь, кивнул. — Кто там? — спросил Киндинов, заглянув в дверной глазок и никого не увидев. — Сынок, это Марья Ильинична, соседка, — раздался за дверью женский голос. — У меня электронагреватель сломался, не пособишь починить? А то-от холодно в доме-то. Лаврентий глянул на Кирилла, прошептал: — Вроде ее голос, соседки… — Открывай — и в сторону. Компьютерщик отодвинул задвижку, сбросил цепочку и открыл дверь. Но отступить назад не успел. Его мгновенно сбили с ног, и в прихожую ворвались один за другим трое парней. Один был в серой куртке и вязаной лыжной шапочке, двое других в камуфляже, с пистолетами в руках. Кирилл понял, что попал в незавидное положение: ребята явно были из спецназа. Но так как обстановка требовала немедленных действий, все свои сомнения и вопросы он оставил на потом и начал быстрый гимнастический «танец» в режиме, в котором давно не работал. Последнего парня в пятнистом комбинезоне он вывел из строя самым простым способом: схватил за руку и по дуге влепил головой в стену. Второй обернулся, получил ослепляющий тычок в нос и удар в переносицу торцом ладони. Третий, в шапочке, оказавшийся тем самым филером, что преследовал Киндинова, отпрыгнул в глубь прихожей и направил на Кирилла пистолет. В ответ в его сторону вытянулись сразу два ствола: у Тихомирова были теперь оба отобранных у гостей пистолета — отечественные бесшумные «зубры» калибра девять миллиметров с магазинами на шестнадцать патронов. Такое оружие, насколько знал Кирилл, использовали только спецподразделения ФСБ. — Ты кто такой? — шепотом спросил парень в шапочке. Кирилл едва заметно усмехнулся, закрыл ногой дверь. — Сначала на этот вопрос ответишь ты. Медленно опусти пистолет и брось его мне. Парень оценивающе посмотрел на противника. Он был не робкого десятка, угрозы не испугался и явно кого-то ждал. Кирилл навел один пистолет на колено гостя, второй направил парню в лоб. Хладнокровно сказал: — У меня шансов вдвое больше. На счет «три» — стреляю. Сначала в ногу. Раз… Парень бросил свой пистолет на пол, но так, чтобы его можно было легко подхватить. Кирилл оценил его профессионализм, повел пистолетом. — Два шага назад! Парень помедлил, но приказ выполнил. Зашевелился Лаврентий, сел, помотал головой с очумелым видом. На скуле у него вспух кровоподтек. — Что это было? — Явление спецназа народу, — невозмутимо сказал Кирилл. — Встать сможешь? — Кажется, смогу. Хорошо, что они били меня по морде, а не по ногам, иначе не смог бы. Лаврентий с трудом поднялся, увидел два тела в пятнистых комбинезонах, глаза его раскрылись шире. — Елы-палы! Кто это?! — Гости. — Ты их… — Только попросил вести себя потише. Подойди к своему обидчику, возьми у него удостоверение. Узнаешь? Лаврик оглядел парня в куртке и шапочке, хмыкнул: — Это же он за мной следил! — Вы делаете ошибку, — ровным голосом сказал парень. — Мы действительно из спецназа и проводим операцию. Кирилл подождал, пока Лаврентий возьмет документ у парня, раскрыл малинового цвета книжечку с тисненым золотым орлом и надписью: «Федеральная служба безопасности». Фотография в книжечке соответствовала оригиналу, а под ней стояли фамилия ее обладателя и звание: Абрамян Эдуард Нусиевич, старший лейтенант. На правой стороне корочки было напечатано: «ФСБ. Отдел по борьбе с компьютерным терроризмом». Кирилл поднял взгляд на парня. — С каких это пор оперативной разработкой подозреваемых в хакерстве занимаются федералы? Да еще сотрудники аналитического отдела? Глаза Абрамяна Эдуарда Нусиевича сверкнули. — Для обычного гражданина вы слишком хорошо информированы. Параллельная структура? — Можно сказать и так. Финансовая разведка. Брови старшего лейтенанта полезли вверх. — С каких это пор хакерами стала заниматься финразведка? — В данный момент я выполняю роль охранника. Мы работаем вместе. Итак, что все это означает? Что инкриминируется хозяину этой квартиры? — Не знаю. Мне приказано доставить гражданина Киндинова в управление. Остальное не моя забота. — А вот он утверждает, что ваша команда наблюдает за ним уже давно и очень нагло. Чего вы добиваетесь? В глазах сотрудника ФСБ мигнули колючие огоньки. Он помолчал, к чему-то прислушиваясь, потом коротко сказал: «Вариант ноль-ноль семь», — и Кирилл запоздало сообразил, что у парня имеется рация. Надо было действовать немедленно. — В комнату! — выдохнул он, толкая Лаврентия в плечо. — Сиди и не высовывайся! Парень в шапочке метнулся было к пистолету, но наткнулся на колено Тихомирова и отлетел назад. Кирилл перехватил его особым образом, удерживая за горло сгибом локтя, развернул лицом к двери и направил на нее ствол «зубра». В то же мгновение дверь распахнулась от сильного толчка, едва не слетев с петель, и в прихожую ворвались четверо спецназовцев в камуфляже, но уже не с пистолетами, а с автоматами «никонов» десантного образца. — Стоять! — четко скомандовал Кирилл. Четверка послушно замерла, мгновенно просчитав варианты дальнейших событий. По их реакции можно было с уверенностью судить, что это далеко не профессионалы класса антитеррористических подразделений, хотя вооружены они были круто. — Я полковник Тихомиров, — продолжал Кирилл внушающим уважение тоном. — Начальник отдела оперативного реагирования ФР. Попрошу освободить помещение во избежание неприятностей. Кто среди вас старший? — Я, — раздался чей-то глуховатый, брюзгливый голос, и в квартиру вошел плотного телосложения коренастый мужчина лет сорока пяти, в камуфляж-костюме, но со знаками различия — двумя большими звездами. — Подполковник Петров, особые операции. Предъявите документы. Кирилл достал удостоверение, подержал перед глазами старлея и спрятал. — Подтверди. — Точно… полковник, — просипел Абрамян. — Служба финразведки. — Какого хрена вам здесь нужно, полковник? — с пренебрежительным удивлением поинтересовался Петров. — Как вы здесь оказались? — Стреляли… — усмехнулся Кирилл. — Советую сменить команду, коллега. Грубо работаете, по-любительски. Если не будете махать пушками, я отпущу вашего старлея, и мы спокойно во всем разберемся. Идет? Квадратное красноватое лицо чекиста с набрякшими веками и мешками под глазами сделалось деревянным. — Торг здесь неуместен, полковник. Отпустите… э-э… моего сотрудника и верните оружие. Иначе обещаю вам очень существенное понижение в звании. — Ну, это вряд ли, — качнул головой Кирилл. — Я тоже на службе, и у меня свое начальство. Разговор в таком тоне вообще бесперспективен. Я просто вызову свою спецгруппу, и вам придется иметь дело с профессионалами. С другой стороны, как говорится: пуркуа бы не па? В качестве жеста доброй воли я освобождаю вашего сотрудника. Кирилл отпустил старшего лейтенанта, вернул ему пистолеты подчиненных, приходящих в себя. Тотчас же четверка спецназовцев с автоматами бросилась к нему, двое схватили за руки, третий упер в живот ствол автомата. Кирилл хладнокровно посмотрел на командира группы захвата, не делая попыток освободиться, хотя мог сделать это без труда. — Может быть, все-таки поговорим, как умные люди? А то ведь ситуация может измениться. Один из парней больно сжал Кириллу шею, но подполковник Петров кисло бросил: — Отпустите его. И Тихомиров оказался на свободе. — Идите, полковник, — продолжал командир группы. — Мы вас не задерживаем. В прихожую выглянул растерянный Лаврентий. — А что будет с ним? — кивнул на него Кирилл. — Это не ваша забота. — Ошибаетесь, это моя забота. Он является ценным сотрудником нашей службы и нуждается в защите. Я должен доложить начальству о его задержании. — Это пожалуйста, — легко согласился подполковник. — Тем не менее прошу покинуть помещение… во избежание, так сказать. Ничего мы вашему сотруднику не сделаем, допросим и… отпустим. Кирилл внимательно заглянул в не обремененные мыслью глаза собеседника. Последнее слово тот произнес с заминкой, что означало — отпускать Киндинова подполковник не собирался. В связи с чем возникал вопрос: зачем ему понадобился допрос объекта захвата, если в задачу спецназа входит лишь задержание и препровождение его в управление? Однако вслух своих сомнений Кирилл высказывать не стал. Он решил за пределами квартиры Киндинова доложить директору ФСФР о нападении на Лаврика и вызвать своих ребят из группы быстрого реагирования. На всякий случай. — Можно тебя на пару слов? — сказал Лаврентий. Кирилл посмотрел на Петрова. Тот недовольно скривил губы. — Валяйте, только быстро. Кирилл подошел к Лаврику, и компьютерщик, обняв его, незаметно сунул ему в руку дискету. Торопливо прошептал: — Спрячь… и не уходи… они меня убьют! — Не убьют, — громко сказал Кирилл, глянув на командира группы, направившегося в кабинет Киндинова. — Я доложу генералу об этом инциденте. Все будет хорошо. Похлопав Лаврика по плечу, он вышел, делая вид, что не замечает двух оперативников Петрова, двинувшихся следом за ним. На лестничной площадке дежурил еще один пятнистый комбинезон, на первом этаже у лифта — второй, в подъезде — третий. Впечатление складывалось такое, будто спецназ брал особо опасного вооруженного террориста или целую группу, а не специалиста по компьютерным технологиям, далекого от применения боевых искусств и оружия. Кирилл едва не зазевался, сбегая по лестнице к выходной двери подъезда. Двое мордоворотов в камуфляже, очевидно, получили приказ задержать свидетеля захвата, коим стал Тихомиров, чтобы получить время на проведение мероприятий с объектом, а так как проще всего было вывести человека из строя ударом по голове, это и собирались сделать подчиненные подполковника. Один из них ткнул прикладом автомата в затылок Тихомирову, но не попал: Кирилл в последнее мгновение чуть отклонился, и удар пришелся в шею, довольно чувствительный, так что голова отозвалась звоном и тело на доли секунды отказалось повиноваться. Затем в подъезде мелькнула какая-то тень, раздался глухой удар, и парень в камуфляже осел на ступеньки лестницы. Второй поднял было ствол автомата, не сообразив, что происходит, крутанулся и тоже упал. Кирилл мягко прыгнул назад, к лифту, перехватил третьего спецназовца, ударил дважды — по руке и в шею. Парень экнул, потерял сознание, мешком свалился на пол. Тень, обезвредившая трех рослых оперативников в течение одной секунды, сформировалась в человека. Кирилл увидел мужчину с костистым сухим лицом и узкими твердыми губами, говорившими о недюжинной воле этого человека. Глаза его сияли желтым огнем и оценивающе оглядели Тихомирова. — Кто вы? — сухо спросил Кирилл, готовый к темпу. — Игорь Утолин, — отозвался незнакомец. Глава 5. ПСП Это был тот, кто заказал Киндинову создать универсальную «программу-отмычку» для получения доступа к любой компьютерной сети. Однако выяснять, зачем он появился в столь поздний час у дома Лаврентия, а главное — почему помог Кириллу освободиться от конвоиров, было некогда. Подозрения Тихомирова имели под собой реальную почву, и спецкоманда ФСБ могла иметь задание допросить компьютерщика и ликвидировать. Надо было спасать Лаврика, ни сном ни духом не представлявшего, во что он оказался замешан. Впрочем, не представлял этого и сам Кирилл, хотя демонстрация включения фрагмента разработанного Лаврентием файла произвела на него неизгладимое впечатление. Здесь пахло чем-то весьма далеким от повседневного человеческого опыта, от рутинности представлений о мире, от научных объяснений происходящего. Здесь пахло мистикой и колдовством или по крайней мере нейролингвистическим программированием, то есть психофизическим воздействием на мозг человека. Или на весь мир, как мимолетно подумал Кирилл, обговаривая план действий с неожиданно появившимся союзником. На попытку выяснить у него, почему он вмешался в события, Утолин коротко ответил: «Потом». Он был собран, спокоен и действовал как профессионал, что вызывало уважение. Во всяком случае, на то, чтобы связать всех четверых потерявших сознание спецназовцев их же ремнями, ему понадобилось всего полминуты. Решено было идти по отдельности. Кирилл должен был подняться на пятый этаж по лестнице, Утолин — лифтом. В лицо его оперативники Петрова не знали, и его появление должно было внести элемент неожиданности в ситуацию. Так все и произошло. Утолин вышел из лифта на лестничной площадке пятого этажа, направился к двери одной из квартир, поигрывая якобы ключами от двери, увидел двух амбалов в пятнистом и приостановился с удивлением в глазах. — Вы к кому, ребята? — Проходи, проходи, — опомнился один из них, показывая на дверь квартиры. — Закройся и не высовывайся. — А что вы здесь делаете? — продолжал удивляться «жилец». — Давай топай, — шагнул к нему спецназовец. В то же мгновение рука Утолина метнулась к лицу парня, раздался треск, и оперативник без звука рухнул навзничь с переломанным носом. Второй сторож с изумлением проследил за падением напарника, что говорило о его слабой подготовке, рванул с плеча автомат и отлетел к стене от удара Кирилла, бесшумно подкравшегося сзади. Сполз на пол, царапая стену стволом «никонова». Оба нападавших замерли, прислушиваясь к звукам, доносившимся из квартир на площадку, и услышали приглушенный крик боли. Не сговариваясь, метнулись к двери, ворвались в квартиру Лаврика. В прихожей томился оперативник в комбинезоне, покуривая в рукав. Он оглянулся и «улетел» в беспамятство от удара в переносицу; похоже было, Утолин владел этим ударом в совершенстве. Кирилл предпочитал «мягкий» стиль и прежде всего искал болевые точки на теле противника, при попадании в которые люди испытывали шок и теряли сознание. Правда, зачастую приходилось применять и технику «дроворубов», то есть бить противника в полную силу, если он был экипирован в спецкостюм и если нельзя было вывести его из строя другим способом. Второго спецназовца, выглянувшего из кухни на шум, Кирилл ткнул пальцем в лоб, и этого оказалось достаточно, чтобы парень осоловел и обмяк, сведя глаза к носу. Третьего же пришлось брать на прием, на что понадобилось около двух секунд и три удара: по рукам, по ушам и в кадык. Четвертого боевика из команды подполковника Утолин вырубил броском стеклянного графина, метнув его с четырех метров с такой силой, что графин разлетелся на мелкие прозрачные брызги. Оставался еще парень в шапочке, старший лейтенант Абрамян, но он пытал хозяина квартиры и отреагировать на атаку не успел. Капитан выстрелил в него, попал в плечо, и старлей отлетел к стене, взвизгнув от боли. Больше в квартире Лаврентия спецназовцев не оказалось, не считая командира группы, с изумлением взиравшего на ворвавшихся гостей и даже не пытавшегося сопротивляться. По-видимому, он и мысли не допускал, что кто-то осмелится напасть на его подразделение. Лаврик был прикован наручниками к батарее водяного отопления, голый по пояс, таким образом, что почти висел лицом вниз, а под ним горела свеча, чуть не касаясь груди язычком пламени. Кроме того, из тела компьютерщика торчали две булавки, а на шее багровела ссадина: его душили ремнем. Кирилл бросил издали первое, что попалось под руку, — коробочку с дискетой, сбивая свечу. Подскочил к Лаврику, обессилевшему от борьбы с болью; во рту компьютерщика обнаружился носовой платок в качестве кляпа. — Держись, бедняга! — поднял он голову Лаврика. — У кого ключ? — Кто вы такие?! — опомнился подполковник Петров, хватаясь за оружие. — Мельничук, ко мне! Раздался тихий щелчок. Во лбу подполковника появилась дыра, тут же заполнившаяся кровью. Взгляд его остановился. Подполковник опустился на колени и упал лицом вниз. Кирилл метнул на Утолина недобрый взгляд. — Это еще зачем? Ситуация того не требовала! Он же из конторы. — Он не из конторы, — равнодушно ответил капитан. — Это работает ПСП-программа. — Что еще за ПСП такой? — Вот он знает, — кивнул Утолин на Лаврика и направил пистолет на вжавшегося в стену раненого старлея. — Ключ! Тот торопливо, кривясь от боли, достал левой рукой ключ от наручников, бросил Утолину. Капитан отомкнул замки на запястьях Киндинова, Кирилл помог ему, вынул кляп, и они усадили Лаврентия в кресло. Компьютерщик находился в полуобморочном состоянии и не реагировал на ухаживания, лишь изредка вздрагивал и постанывал. Кирилл сбегал на кухню, принес воду в кружке, побрызгал на лицо компьютерщика, вытер кровь на губах и с тела, где остался след от булавок. Глаза Лаврика раскрылись шире, в них протаял ужас, и он закричал бы, если бы Кирилл не зажал ему рот ладонью. — Тихо! Все в порядке, ты среди своих. Лаврик замер, замычал, взгляд его прояснился, стал осмысленным. — Это… ты?! Вернулся?! — Не шуми, все позади. Чего они от тебя добивались? — Спрашивали… где сидюки… кто давал задание… кто приходил… — Пора убираться отсюда, — озабоченно сказал Утолин, глянув на выписывающую петли муху. — Потом побеседуем. Нам повезло, что они послали ПСП, а не СНОС или вообще Пса. — Чего? — не понял Кирилл. — ПСП — это программа постепенного сжатия параметра, — пробормотал Лаврентий. — Совершенно верно, — кивнул Утолин. — А СНОС — самонастраивающаяся операционная система по нейтрализации вирусов. — При чем тут программы и системы? Федералы послали группу живых людей, а не какие-то там программы… — Это не федералы, — нетерпеливо перебил Тихомирова капитан. — Но все объяснения потом, давайте покинем это помеченное место, пока сюда не заявился Пес. — Он усмехнулся, оценив красноречивый взгляд полковника. — Ну или, скажем так, команда профессионалов. Кирилл кивнул, соглашаясь. Наклонился к приходящему в себя Лаврику: — Идти сможешь? — Куда? — В твоей квартире оставаться небезопасно, Поедем к… — Кирилл перехватил взгляд старлея и поправился: — Поедем на работу, там нас никто не потревожит. Лаврентий с трудом встал, охнул, хватаясь за поясницу: — Вот сволочи, почки отбили, наверно… — Почки выше. Одевайся, забирай ценные вещи и документы и быстро вниз. А я пока позвоню в милицию. Утолин с любопытством посмотрел на Кирилла. — Мысль неплохая. Пересечение программ иногда дает поразительные результаты. Звоните и догоняйте меня, я пойду первым. Он выскользнул за дверь. Кирилл набрал «02», сообщил о нападении вооруженных людей на квартиру номер двадцать один в доме номер одиннадцать в переулке Октябрьский, не слушая ответа, бросил трубку. — Ты готов? Над ухом зажужжала муха. Кирилл машинально поймал ее и раздавил. — Иду, — отозвался Лаврик, появляясь из рабочего кабинета с кейсом в руке и спортивной сумкой в другой. — Может, я успею принять душ? Кирилл молча подтолкнул его к двери, оглянулся на пороге на старшего лейтенанта, щупавшего волосы за левым ухом; по-видимому, там у него был спрятан наушник рации. — Может быть, вы и те, за кого себя выдаете, но сдается мне, у вас будут проблемы, когда здесь появится настоящий ОМОН. И еще ты хорошо отделался, говнюк, раз остался жив, но если встретишься мне еще раз!.. Кирилл метнул в парня ледяной взгляд и выскочил из квартиры Киндинова. Никто не помешал им спуститься во двор и расположиться в машинах. Кирилл усадил Лаврика к себе, а Утолин нырнул в кабину черной «Волги» с номером «100», стоящей у другого подъезда. Здесь же стояла и машина спецназа ФСБ — темно-синий микроавтобус с флажком под ветровым стеклом. Ее охранял пятнистый комбинезон, сидя с задумчивым видом прямо на заснеженном асфальте спиной к колесу. Второй оперативник лежал за машиной у бордюра, так что виднелись только его ботинки. Видимо, Утолин сначала успокоил сторожей группы вместе с водителем, а потом вмешался в события в подъезде и помог Кириллу освободиться. Спрашивать, живы ли федералы, Кирилл не стал, помня слова капитана о «команде ПСП». Вопросов к Утолину накопилось достаточно, но задавать их было некогда. В ночной тишине уже был слышен далекий вой сирен: к дому мчались машины ОМОНа, вызванного Кириллом. Он выехал со двора, отметив движение «Волги» капитана, и только потом вспомнил, что именно эта черная «Волга» сопровождала его от Пскова до Москвы после похорон бабушки. Кирилл беззвучно выругался, вдруг соображая, что оказался замешан в какую-то игру, о которой не имел ни малейшего понятия. Еще раз выругался. Подумал с угрюмой угрозой, направленной неизвестно в чей адрес: ладно, разберемся!.. Проскочили центр, Мневники, у выезда на Рублевку притормозили у машины ГИБДД, однако Утолин, не вылезая из «Волги», махнул своим удостоверением, кивнул на «двадцатку» Тихомирова: «Этот со мной», — и молодые инспектора дружно взяли под козырек. Вскоре Кирилл свернул на вьющуюся вдоль зоны спорткомплекса улицу Крылатские Холмы и подъехал к своему дому, возвышавшемуся над районом велотрасс. Загнал машину в металлический гараж. Утолин свою «Волгу» оставил во дворе, за трансформаторной будкой. Шел уже второй час ночи, и ни на улицах, ни во дворе не было видно ни одной живой души. Кирилл повел своих спутников к себе домой, раздумывая, не позвонить ли директору и не вызвать ли дежурную группу. Однако решил не паниковать и сначала выслушать капитана, а уж потом действовать. Двухкомнатная квартира Тихомирова стандартной планировки располагалась на седьмом этаже шестнадцатиэтажки. Ее лоджия выходила на велотрек и зеленую зону канала, так что вид сверху открывался великолепный, радующий глаз даже зимой. Расположились в гостиной хозяина. Кирилл приготовил чай, принес лимон и конфеты, и все трое молча выдули по кружке «настоящего таиландского», думая каждый о своем. Лаврентий осоловел, ушел мыслями в себя, с трудом сдерживая зевоту, и лишь изредка морщился от боли, щупая синяки и ссадины, и вздыхал. Кирилл поставил кружку, прямо посмотрел на рассеянно-задумчивое лицо Утолина. — Теперь выкладывайте все, что знаете. Что происходит? Почему государственные силовые органы так негативно реагируют на деятельность Лаврика… э-э… Лаврентия Павловича? — Я уже говорил, что это не госорганы, а скороспелка ПСП. — Все равно. Объясните, что все это значит: захват, допрос, пытки?.. И почему вы следили за мной? Ведь это вы сопровождали меня из Пскова в Москву? — Я, — кивнул капитан, ни капли не смущаясь. — Видите ли, один человек попросил меня обеспечить вашу безопасность, и я согласился. — Кто этот человек? — Ваша жена. Кирилл вздрогнул, с изумлением посмотрел в глаза Утолина, в которых на миг всплыли насмешка и сочувствие. — Лиля?! Почему же она… — Кирилл прикусил губу, вспоминая визит бывшей жены в дом бабы Ули. — Значит, это вы привезли ее в Псков? Утолин пожал плечами: — Это не имеет значения. Что еще вы хотели узнать? Кирилл очнулся: —Все! — К сожалению, на это у меня нет времени. Да вы и не поверите, если я выложу все, что знаю сам. В глобальном философском смысле происходит обычная коррекция реальности, затрагивающая многие сферы бытия и судьбы людей, в том числе вашу. Вы должны знать одно: все ваши действия, частично или полностью, могут как совпадать с какими-то планами операторов более высокого уровня или… м-м… скажем, Высших Сил, так и не совпадать. Что на деле и происходит. — Не понимаю. Поконкретней, пожалуйста. Зачем вам понадобилась программа «универсальной сетевой отмычки»? — Я любопытен, — ухмыльнулся Утолин. Кирилл нахмурился. — Боюсь, наше сотрудничество закончится, не начавшись. Я не люблю решать ребусы там, где можно получить прямой ответ. — Хорошо. — Утолин посмотрел на часы, потом на Лаврентия. — Появление так называемых «федералов» в его квартире — всего лишь следствие того, что он вплотную подобрался к решению проблемы, которая может привести к полной свертке игрового объема. Программа ПСП — предварительная, она готовит почву к полной нейтрализации объекта, за ней последуют другие программы, более серьезные, вплоть до появления СНОС или программного Пса. Поэтому нам надо как можно быстрее закончить расчеты и убраться отсюда подобру-поздорову. — Думаю, здесь мы в безопасности, — кивнул на стены комнаты Кирилл. — Если только за нами не шли по следу. — Я имел в виду вообще этот мир. Кирилл с сомнением поднял бровь. — Вы говорите загадками, капитан. Кто вы на самом деле? И откуда знаете мою бывшую жену? — Скажем так: я оператор более высокого уровня, чем ваш друг — кивком головы капитан показал на полусонного Лаврентия. — Он тоже оператор, но виртуальности низкого класса, создаваемой игровыми программами и сетями типа Интернет. Понимаете? —Нет. — Поймете позже. Базовой программой данной реальности предусмотрено принципиальное появление сильных операторов или, как принято говорить, Персон Воли. Таковым был муж вашей бывшей жены, политический лидер и одновременно один из восстановителей духовного потенциала России Георгий Корнюшин. Его ограничили… — То есть убили! Я знаю. Кто? — Сработала программа коррекции, созданная моими коллегами. Кстати, я как снайпер был одним из исполнителей этой программы, хотя и самоустранился от исполнения. Но программа все же сработала и продолжает развиваться, теперь уже как система зачистки. Понимаете? Ваша бывшая жена в опасности, она попала в сферу зачистки. В эту же сферу попадете и вы, если будете продолжать контактировать с вашей женой или с Лаврентием Киндиновым. Впрочем, я вполне допускаю, что вы уже в прицеле. Кирилл задумался. Кивнул на Лаврика: — Аон? — Он — другое дело. Поскольку я не мог спасти Фигуру Влияния с помощью другой такой же — все они в этой реальности отслеживаются, а их деятельность корректируется, ограничивается, то выбрал просто классного специалиста, энтузиаста и человека, не имеющего особых моральных ограничений. Я не ошибся, но все специалисты этого уровня все равно контролируются, и рано или поздно информация о деятельности Киндинова всплыла бы на поверхность. Что, собственно, и произошло. По сути, он стал вирусом в программе более высокого уровня, вот за ним и пустили нейтрализаторов вируса. Нам действительно повезло, что это ПСП, а не СНОС. Кирилл покачал головой. — Абракадабра!.. Простите, это нервное. Но зачем вам понадобилось давать такое задание — разработать вирус? — Не вирус — алгоритм вторжения в любые сверхзащищенные сети. — Зачем? Утолин с усмешкой посмотрел на Тихомирова. — Чтобы вернуться домой. В свой мир. — Куда?! — Вряд ли я смогу это объяснить в трех словах. — А вы попробуйте. Какой мир вы имеете в виду? Другая страна, планета, звезда? Галактика? Утолин перестал улыбаться. — Вы не представляете, насколько действительное положение вещей сложнее ваших представлений о нем. — По-моему, я вполне адекватно сужу о действительности… в соответствии с получаемой информацией… — Все люди судят о реальности субъективно, но их так много, что мир становится статистически устойчивым. Если я скажу, что Вселенная была именно такой, какой ее представляло большинство, вы поверите? — Что имеется в виду? — Когда-то вся человеческая Вселенная представляла собой плоскую Землю, опиравшуюся на трех китов, стоявших, в свою очередь, на спине громадной черепахи. И так далее. Такой была Программа развития игры под названием Метавселенная. По мере изменения представлений о мире, инициируемых Фигурами Влияния… — Птолемей, Коперник? Джордано Бруно? — Браво, полковник! Вы быстро схватываете. Так вот по мере накопления изменений в представлениях людей менялись и форма, и содержание Программы, то есть метаистория Вселенной. Я же наблюдал за этим процессом со стороны. — Из четвертого измерения, — скептически хмыкнул Кирилл. — Примерно так, хотя на самом деле мой мир имеет не четыре измерения, а три с хвостиком, он «плотнее» вашего, и время в нем двумерно. Но это к слову. А теперь позвольте мне отправиться по своим делам. Уверяю вас, мы скоро встретимся. Кирилл очнулся, посмотрел на разомлевшего и уснувшего Лаврика. — Да, попал парень в переплет! Любопытство всегда было наказуемо, а тем более такого масштаба. Неужели нельзя уладить возникшую проблему мирным путем? Ведь он почти абсолютно беспомощен. — Едва ли, — покачал головой Утолин, направляясь к двери, но на полпути вернулся, потряс Лаврика за плечо. — Проснись, коллега. Лаврентий с трудом разлепил веки, замычал. — Один вопрос: сколько тебе понадобится времени для доводки ПН? — Не знаю… — вяло пробубнил компьютерщик. — Это очень важно. Нас не оставят в покое, пока не догонят и не ограничат. Чем быстрее ты справишься с программой, тем больше у тебя шансов сохранить жизнь. — Ты невероятно добр, господин дьявол, — пробормотал Кирилл. — Сначала соблазняешь человека всяческими способами, убеждая начать работу и не говоря, что она смертельно опасна, а потом выясняется, что жизнь клиенту вовсе не гарантируется. — Я в таком же положении, — остался невозмутимым Утолин. — Прошу прощения за доставленные неудобства. — Хороши неудобства! — фыркнул Кирилл. — Либо пуля в спину, либо подстроенная автокатастрофа! — Будем держаться вместе — выживем. Итак, Лаврик, подумал? Когда ждать окончательного результата? — Недели две… — пробормотал Киндинов, закрывая глаза. — Если мне будет предоставлена аппаратура и время… — Компьютер я тебе обеспечу, место тоже. Возьми отпуск на работе, придется посидеть в подполье. — Мне не дадут. Утолин посмотрел на Кирилла. — Поможете ему? — Не вижу надобности, — сухо отрезал Тихомиров. — Он выходит из ваших… потусторонних игр. Если хочет сохранить шкуру. — Уже поздно, к сожалению, — скривил губы капитан. — ПСП его не отпустит, а тем более Пес. От того, как скоро он закончит расчеты, зависит не только его и моя жизнь, но и ваша тоже. — Утолин помолчал. — И жизнь вашей жены. До встречи. Он исчез. Тихо хлопнула входная дверь. — Чтоб ты сто лет жил! — пробормотал Кирилл, сдерживая более крепкое выражение, и добавил: — И двести раком ползал! Лаврентий засмеялся, но тут же умолк, зашипев от боли в разбитых губах. — Вот сволочи! Смеяться не могу… губы в лепешку… На чем вы остановились? — Ложись спать, я постелю тебе на диване. Надеюсь, ПСП не знает, где мы находимся. Утром поедем на работу и будем думать, как выйти из положения с минимальными потерями. — Меня уволят… — Это было бы только справедливо, — отрезал Кирилл. — Влез в дерьмо — сам и вылезай. — Ты мне… не поможешь? Кирилл посмотрел на Лаврика, имевшего жалкий вид, и подумал, что за последние сутки уже второй человек просит его о помощи. Первой была Лилия. Интересно, где она сейчас? И с кем?.. — Помогу, — со вздохом ответил он, вдруг ощутив навалившуюся усталость. Через несколько минут оба спали. А из кармана куртки Лаврентия выползла муха и начала облет квартиры. Глава 6. ПРОРЫВ ЗА ПРЕДЕЛЫ Муху Кирилл обнаружил, готовя на кухне завтрак: яичница из шести яиц — на двоих, бутерброды и кофе. Муха ползала по потолку и наблюдала за действиями хозяина, спокойно занимаясь чисткой крыльев. Кирилл удивился, заметив насекомое: мух у него отродясь зимой не водилось. Потом вспомнились жужжащие создания, барражирующие пространство квартиры Киндинова, и Кирилл насторожился. Смешно было представить мух в роли подглядывающих и подслушивающих устройств, но земные инженеры уже вплотную подобрались к нанотехнологиям, и исключать возможность использования насекомых в целях разведки было нельзя. Кирилл изловчился, поймал муху, внимательно рассмотрел непрошеную гостью, ничего похожего на микроаппаратуру не обнаружил и шмякнул жирную тварь об пол. Лаврик утром выглядел не лучше, чем ночью. Пришлось дать ему глоток коньяка и запудрить синяки на лице, чтобы не так бросались в глаза. Разговаривали мало. Оба понимали, что разговор с начальством предстоит нелегкий, правдивое изложение событий исключалось, а придумывать правдоподобную историю не хотелось. В таком двойственном расположении духа Кирилл и поехал на работу к девяти часам утра с приунывшим Лавриком на заднем сиденье, на лице которого была написана покорность судьбе. С синяками и запекшимися губами он был похож на бомжа, подравшегося с приятелями, а не на интеллигента, специалиста по информационным технологиям. Директор ФСФР генерал Солтанов Михаил Трофимович принял их в десять часов утра, сразу после короткого селекторного совещания. Кивнул на стулья у стола для деловых встреч, упиравшегося в стол хозяина кабинета, образуя букву «Т». Кирилл и Лаврик сели. — Слушаю вас. — Солтанов бросил на Киндинова вопросительно-неодобрительный взгляд. — Что это с вами, Лаврентий Павлович? В хоккей играли? Киндинов беспомощно посмотрел на Кирилла. — Результат защиты чести и достоинства, — сказал Тихомиров. — Лаврентий Павлович попал в неприятную компанию, где он не пользуется таким же авторитетом, как на работе, и вынужден был доказывать свое право на свободу. В связи с чем, по моему глубокому убеждению, ему требуется отпуск. Директор иронически приподнял бровь. — А при чем тут вы, Кирилл Иванович? С каких это пор вы стали переводчиком и адвокатом Лаврентия Павловича? Почему вы беспокоитесь за него? И почему он сам молчит? Язык проглотил? — Я… виноват… — забормотал Лаврентий. — Ему грозит опасность, — перебил компьютерщика Кирилл. — Лаврик… э-э… Лаврентий Павлович остро нуждается в отдыхе и опеке. Я считаю его ценнейшим работником, которому нет равных в альтернативных службах. — Мы знаем, что ему нет равных. И тем не менее вы что-то скрываете, Кирилл Иванович. Скажите прямо, в чем дело? Кирилл выдержал подозрительный взгляд Солтанова, поглядел на потеющего и сопящего Лаврика. — На него оказывается давление, Михаил Трофимович. — Кем, по какой причине? — Дайте мне пару дней, я разберусь и доложу. Но все-таки разрешите ему уйти в отпуск. — Он не за границу часом скрыться решил? — позволил себе пошутить директор. — Может, возьмем с него подписку о невыезде? Кирилл вежливо улыбнулся. — Мои парни присмотрят за ним. — Хорошо, пусть отдыхает. Недели хватит? Сам понимаешь, работы много, а заменить его некем. — Дней десять. — Хорошо, даю десять дней. Ну, а сам-то что молчишь? — обратился Солтанов к Лаврентию. — Извините, Михаил Трофимович, — бледно улыбнулся Лаврик. — Я думаю… — Если бы ты думал, — осуждающе покачал головой директор, — с синяками на лице не ходил бы. Все, идите. Скажете Долгову, что я разрешил взять отпуск за свой счет. Но только с завтрашнего дня. Визитеры поднялись, дружно сказали «спасибо!» и вышли. Особенно был доволен Кирилл тем, что не пришлось докладывать директору о происшедших событиях, а главное — о «подпольной» деятельности Лаврика и о ее результатах. — Иди в отдел, — произнес он. — Заканчивай и сдавай служебные дела, объясни Долгову, что у тебя плохо со здоровьем, жди меня. И дай ключи от квартиры. — Зачем? — Посмотрю, что там творится после вчерашнего, не оставили ли твои друзья сюрпризов. Уж больно тихо все, словно ничего не случилось. А ведь я милицию туда вызвал. Лаврентий протянул полковнику ключи от квартиры. В коридоре управления они расстались. Компьютерщик повернул налево, где располагался аналитический центр, Тихомиров — направо и вниз, на первый этаж, к отделу хозяйственного обеспечения, среди помещений которого находился и отдел оперативного реагирования. До обеда Кирилл решал рутинные задачи службы, анализируя одновременно все, что произошло вчерашним вечером и ночью. Выводов не делал — не хватало информации, хотя в душе осознавал, что если признать некоторые события происшедшими наяву, то концепцию отношения к жизни надо менять. А поведение вполне физически ощутимых предметов во время включения компьютера в доме Киндинова и вовсе наводило ужас и оставляло в душе зябкое ощущение распахивающейся под ногами бездны. От всего этого попахивало мистикой и чертовщиной, хотелось объяснить все сном или временным помутнением рассудка, но Кирилл верил своим ощущениям, галлюцинациями не страдал и, не найдя рациональных объяснений случившегося, оставил их времени. В два часа дня он взял с собой двух оперативников группы риска и поехал с ними на квартиру Киндинова. К его удивлению, она оказалась заперта. Ни у двери, ни в самой квартире никого не оказалось. В комнатах царил изрядный кавардак, вещи Лаврика валялись по всем углам, но впечатление было такое, будто все это проделал полтергейст, а не живые люди. На полу не обнаружилось ни одного следа, ни пылинки, ни грязных разводов от растаявшего снега, ни даже следов крови! В то время как Тихомиров сам был свидетелем убийства подполковника Петрова и ранения старшего лейтенанта Абрамяна из команды «федералов» и видел множество грязных отпечатков рифленых подошв на паркете. — Чертовщина! — пробормотал он в ответ на взгляды молодых парней. — Да уж, повеселились хозяева! — поддакнул Жора Кучков, бывший VIP-охранник: до службы в ФСФР он работал в Управлении охраны правительства. Кирилл не стал пояснять, что имел в виду другое, обошел все четыре комнаты Лаврика, постоял в задумчивости у разбитого вдребезги процессора (Лаврик будет сильно огорчен, однако) и только тут определил, что его смущало все это время: мухи! Точнее, их полное отсутствие! Когда они спешно покидали квартиру вслед за капитаном Утолиным, по всем комнатам бомбовозами летали мухи. Теперь их не было видно ни одной. Еще раз обойдя комнаты и не обнаружив надоедливых насекомых, Кирилл махнул рукой, направляя сопровождающих его оперативников к двери, и вышел сам. Аккуратно запер дверь. И подумал, что Лаврику возвращаться сюда не стоит. Его квартира стала мертвой, кто бы что под этим ни подразумевал. Кирилл вернулся на работу, снова занялся делами. В его отсутствие ничего особенного не произошло. Лаврик никуда не выходил, кроме столовой, принадлежащей управлению, и полковник отозвал приставленнного к компьютерщику охранника. В шесть часов вечера Киндинов сам зашел к нему в кабинет, хмурый и озабоченный. На оценивающий взгляд Тихомирова он криво улыбнулся: — Зря я, наверное, влез в это болото. Долгов сказал, что уволит, если я буду продолжать в том же духе. — Что он имел в виду? — Не знаю. — Сам виноват, — отрезал Кирилл. — Интерес, даже сугубо научный, вполне может быть преступным. Только маньяк не думает о последствиях своих «научных интересов». Ты маньяк? Лаврентий озадаченно почесал щетину на щеках. — По-моему, нет… — А по-моему, да! Умный человек сначала бы прикинул степень опасности предлагаемой работы, а уж потом брался бы за нее. — Что же мне теперь, бросить доводку ПН? — Возможно, это был бы лучший выход из положения. — Но капитан говорил, что это не поможет, нас все равно ограничат, как он выразился. — То-то и оно. Придется идти до конца… с перспективой этого самого конца не дождаться. — Я думал… — Да брось ты — думал, — усмехнулся Кирилл. — Есть такая поговорка: англичанин мыслит сидя, француз стоя, американец прохаживаясь, а русский думает потом. Это про тебя. Ты готов? Лаврентий встрепенулся, похлопал себя по карманам. — Да, я сдал дела и забрал свои блины. Надо бы заскочить домой, переодеться… — Я у тебя был, собрал кое-какие вещи, одежду, вон сумка стоит. Но тебе там появляться не стоит. — Почему? Там… они… да? — Никого в квартире нет, даже следов не осталось. И милиция молчит, будто воды в рот набрала, хотя подразделение ОМОНа по моему вызову выезжало, я проверил. — Странно… — Если не сказать больше. Поэтому поедем сначала ко мне и будем ждать звонка капитана… В кабинете раздался пиликающий сигнал мобильного телефона. Лаврентий вздрогнул. Кирилл с запозданием вытащил из кармана трубку и включил. — Кирилл Иванович? — раздался в трубке женский голос. — Да, — ответил он, узнав голос Лилии; сердце дало секундный сбой. — Я жду вас у «Макдоналдса». Черная «Волга», номер У-100-НА. В трубке раздался гудок отбоя. Кирилл посмотрел на компьютерщика. — Кто это? — спросил тот без особого любопытства. — Ангел-спаситель, — пробормотал Тихомиров, — или наоборот… — Он спохватился. — Это моя жена… бывшая. Поехали, она ждет нас. Слежки не было. Во всяком случае, Кирилл ее не заметил, хотя опытом обнаружения наблюдателей обладал немалым. То ли таинственная ПСП потеряла след объекта, то ли обладала большими возможностями. Проверившись несколько раз, Кирилл подогнал машину к «Макдоналдсу» и увидел в ряду машин черную «Волгу» с номером 100. — Посиди, я сейчас. Он вылез, направился к «Волге». Распахнулась задняя дверца. Он сел. За рулем находился не Утолин, как ожидал Кирилл, а незнакомый молодой человек, похожий на тяжелоатлета. А на заднем сиденье вполоборота к дверце сидела Лилия. — Не удивляйся, — сказала она деловым тоном. — Это машина из гаража управделами президента. Водитель — Коля, он же и охранник. — Ты, оказывается, большая шишка, — пошутил он. — Зам. главного бухгалтера контрольно-ревизионного управления. Лаврик с тобой? — Ждет в машине. — Езжайте за нами, я провожу вас до своей квартиры, где стоит достаточно мощный компьютер. — Ты работаешь с Утолиным? — Нет, он спас меня… дважды… и я просто помогаю ему. — Значит, это он привозил тебя в Псков? — догадался Кирилл. — То-то «Волга» показалась мне знакомой. — С точностью до наоборот. Капитан просто сопровождал меня, хотя и по моей просьбе. Но обо всем этом мы поговорим потом. Поехали. Кирилл молча вылез из кабины «Волги», сел в свою машину. «Волга» выехала на Котельническую набережную, увеличила скорость. Пришлось догонять ее, игнорируя правила уличного движения. Через полчаса остановились на улице Плеханова с двумя рядами коттеджей самого разного калибра. Когда-то этот район Москвы назывался Поселком художников, а дома его представляли собой дачи, сдаваемые в аренду членам Союза российских художников. Теперь почти все дачи были выкуплены у Союза частными организациями и лицами и перестроены в коттеджи, радующие глаз современным дизайном. Двухэтажный коттедж за светло-коричневым забором, возле которого остановилась «Волга», был не самым броским и богатым, но выглядел весьма оригинально. Более всего он напоминал миниатюрную копию средневекового собора. Лилия вышла из машины, махнула рукой. — Пошли, — сказал Кирилл, вылезая. Щелкнул замок деревянной двери, включаемый дистанционно. Кирилл увидел зрачок миниатюрной телекамеры, встроенной в домофон, покачал головой: коттедж охранялся серьезно. Что, впрочем, не являлось чем-то исключительным в эпоху разгула воровства и рэкета. Аккуратная дорожка, вымощенная плиткой, крылечко из плиточного камня, две башенки, стены, стилизованные под грубо обработанные каменные блоки, узкие и длинные окна — стеклопакеты, естественно, высокий фронтон, пилястры, каменные столбы по фасаду — не то колонны, не то декоративное украшение. Еще дверь — с виду тоже деревянная, но тяжелая, основательная, открывается бесшумно и мягко, снабженная специальным рычагом. Лилия оглянулась, пропуская мужчин. — Вы первые, кто переступил порог этого дома. Я имею в виду моих знакомых. Георгий не принимал гостей. Кирилл понял, что она говорит о погибшем муже. Слово «знакомых» отозвалось в его душе слабым протестом, но по сути Лилия была права: в настоящее время он был только ее знакомым. Захотелось спросить: а Утолин тоже не переступал порог этого дома? — но Кирилл передумал. — Твой муж, судя по всему, не был стеснен в средствах. Кем он работал? Коммерсантом? — Советником президента, — ответила Лилия. Кирилл присвистнул, проходя в прихожую, больше напоминающую холл гостиницы. Стал осматриваться. Мраморные ступени, керамический плиточный пол теплого бежевого оттенка из травертина — мелкозернистого известняка, камин, круглый стеклянный столик с висящими низко длинными светильниками в форме ракет с рядами иллюминаторов. Еще один стол, тоже стеклянный, но побольше и повыше, прямоугольной формы, с хитрой подсветкой снизу, отчего казалось, что светится сама толстая — в два с половиной сантиметра — стеклянная столешница. Красивые колонны из ракушечника, стены со множеством ниш тоже декорированы каменными плитами, в нишах — фигурки странных зверей и птиц, коллекция хрустальной посуды, миниатюрные книги. Сняли обувь, надели предложенные хозяйкой тапочки, хотя пол в прихожей подогревался и по нему можно было ходить даже босиком. Прошлись по комнате и за стеклянной стеной обнаружили бассейн с подсвеченной снизу голубой водой. Никого в доме не оказалось, не считая хозяйки, и Кирилл вполголоса спросил: — Охрана внизу? — Ты догадлив, — усмехнулась женщина, наблюдая за ним. — В подвале комната с мониторами, во дворе две собаки. Ну, как вам этот приют? — Классно! — отозвался Лаврентий за двоих, прищелкнув языком. — Хотел бы я пожить в таком коттеджике. А где машина? Лилия поняла. — На втором этаже. У Георгия там кабинет. Пойдемте, покажу. По винтовой лестнице они поднялись на второй этаж «собора», где располагались две спальни и рабочий кабинет хозяина. Лаврентий сразу подошел к столу и стал осматривать компьютер с плоским плазменным дисплеем и клавиатурой в форме гигантской бабочки. Потрогал мышь, пробормотал: — Ничего себе, клава… как в ЦУПе… Где вы достали такую машину? — Не удивляйся, — похлопал его по плечу Кирилл. — У хозяина были связи. — Это же суперпрофессиональная аппаратура! Я нечто подобное видел только в Госбанке, где работал до нашей конторы. Даже у нас такой нет! — Ну и прекрасно. Садись и работай. Лаврентий как завороженный присел на корточки перед панелью процессора, стоящего на полке специального компьютерного стола, поднял голову на Лилию. — Можно? — Конечно, — сказала она. — Включайте. Муж говорил, что его трафик не прослушивается. А я пока приготовлю ужин. Кофе принести? Лаврик не ответил. Он был уже вне сферы досягаемости звуковых раздражителей, общаясь с компьютером на уровне подсознания как с живым существом. Кирилл и Лилия переглянулись. — Пойдем пить кофе, — сказал Тихомиров с усмешкой. — Он фанат, компьютер для него нечто вроде дополнительного органа к телу, без которого он не может существовать. Пусть поразвлекается, через час мы его оторвем от машины и покормим. — Да, фанатизм — страшная вещь, — задумчиво проговорила Лилия. — Если бы фанатики еще думали о последствиях своих увлечений… — Ты хочешь невозможного. У большинства фанатиков только одна извилина, и та переходит в прямую кишку. Лаврик хоть умнее. — Что еще хуже. Именно умники изобрели атомные бомбы, напалм и пси-оружие, виртуальные миры и нанотехнологии, грозящие в скором времени уничтожить человечество. — Ты в этом разбираешься? — А ты думал, бухгалтеры умеют только сводить дебет с кредитом? Я читаю литературу, интересуюсь наукой. К тому же у меня были хорошие учителя и собеседники. — Муж? — Не только. В последнее время я многое узнала от капитана Утолина. — Ты его хорошо знаешь? — Достаточно, чтобы доверять. Его концепция устройства Вселенной настолько необычна, что я до сих пор нахожусь под впечатлением. Пошли вниз. Они спустились в холл-прихожую, Лилия открыла стеклянную матовую дверь, ведущую в кухню, и Кирилл стал разглядывать интерьер пищеблока с множеством встроенных в стены шкафчиков, стойкой бара, с современной плитой, какими-то сверкающими полировкой и никелем агрегатами, телевизором под потолком и холодильником с тремя дверцами. Один из агрегатов оказался кофеваркой. Лилия сварила кофе — себе «эспрессо», гостю «капуччино», включила тихую музыку, и они сели в низкие кресла у камина, где стоял еще один столик — деревянный, похожий на большой круглый поднос. — Так что ты говорила о нанотехнологиях? — поинтересовался Кирилл, стараясь в открытую не пялиться на голые колени женщины. Отхлебнул кофе. Сахар клала сама Лилия, и его было ровно столько, сколько нужно. — Только то, что они опасны, — с гримаской ответила Лилия. — Хотя до встречи с капитаном я об этом никогда не думала. Он привел какой-то жуткий пример, к чему может привести сбой в технологиях, и я ужаснулась. — Какой пример? — По идее, нанороботы, введенные в организм человека, смогут очищать его от микробов или зарождающихся раковых клеток, а кровеносные сосуды — от холестерина. Но что, если произойдет сбой в их программе и они начнут уничтожать полезные вещества и здоровые ткани? Представляешь? Ведь бороться с ними невероятно трудно. — Да, действительно впечатляет, — согласился Кирилл. — Мало того, становится возможным создание селективно разрушительных роботов, воздействующих на определенные этнические группы и даже географические районы. — Неужели такое возможно? — удивился Кирилл. — Более чем. Игорь сказал, что он был против запуска этой подпрограммы, так как она ведет к свертке всего игрового объема, но оператор более высокого ранга разрешил ее включение. — Что еще за подпрограмма? Что он имел в виду? — Ты разве с Игорем не говорил на эту тему? Кирилл вспомнил, какую ересь нес Утолин об устройстве Вселенной, улыбнулся. — Он утверждал, что Земля когда-то была плоской. Лилия осталась серьезной. — Так оно и было. Смысловые поля древних людей и современников если и не противоположны, то весьма несхожи. Со временем меняются понятия, термины, языки, мораль, психика, темы общения, взгляды, сумасшедшие идеи овладевают массами — и в результате меняется наша Вселенная! Раньше Земля действительно была плоской и стояла на трех китах. Кирилл скептически хмыкнул. — Твой Утолин сказку сочинил, а ты поверила. — Во-первых, он не мой, во-вторых, это не сказка. Просто ты — человек этой реальности, поэтому тебе трудно принять на веру концепции иного устройства Мироздания. — А ты, значит, эту концепцию приняла. — Не смейся. Игорь привел кое-какие интересные факты, и я поверила, хотя принадлежу к той же реальности, что и ты. Зазвонил телефон. Лилия встала, взяла трубку, выслушала, молча положила обратно. — Вот что, Кир… — Она запнулась, изогнув бровь: когда-то она называла его именно так. Он улыбнулся. — Продолжай, мне нравится, когда меня так называют. — Женщина? — Может быть. — Ты не женился из-за меня? — Давай о другом. — Хорошо. — Глаза Лилии вспыхнули, но она тут же справилась с собой. — Я должна на час уйти, потом поговорим обо всем. Кофе еще хочешь? — Прежде вопрос: ты давно знаешь капитана? — Это любопытство или?.. — Или, — засмеялся Кирилл. — Ревность. Шутка. Ты давно его знаешь? Лилия нахмурилась, взгляд ее потух. — Он… нашел меня после гибели мужа. И спас от смерти. — Расскажешь? — Как-нибудь в другой раз. Все, мне надо идти. Располагайся как дома. — Лилия потянулась, и сердце Кирилла дало сбой, так она была соблазнительно хороша. — Никуда не уходи, это важно. Она вышла. Кирилл проводил ее взглядом и подумал, что его сердце — линия, уходящая в прошлое, на том конце которой осталась жена. Но, может быть, все еще можно вернуть? Иначе чем объяснить, почему она краснеет под его взглядом как девочка? Может, не все еще потеряно? Вспомнился известный романс: Но и она печальна тоже, Меня позвавшая любовь. А под ее атласной кожей Течет отравленная кровь… Под его кожей тоже течет отравленная кровь, отравленная прежде всего его фантазиями и ее ревностью. Хотя Лиля никогда не отрицала, что ушла от него из ревности. По любви ли?.. Что-то вдруг изменилось в комнате. Кирилл насторожился. Вздрогнул пол. Конвульсивно изогнулись стены холла. На мгновение все три лампочки люстры расплылись в язычки светящегося тумана. Со второго этажа донесся звук лопнувшей струны и приглушенный возглас Лаврика. Кирилл вскочил, бросился из гостиной к лестнице, уже понимая, что компьютерщик запустил свою программу ПН и получил результат, удививший его самого. Глава 7. ВЫХОД В БЕЗДНУ Ступеньки лестницы под ногами шатались и корчились как живые, стены гнулись, потолок дымился и стекал вниз струйками дыма, однако Кирилл все же добрался до кабинета хозяина коттеджа и толкнул дверь от себя… с удивлением глянув на вмятину в белом прямоугольнике. Повернул ручку, легко выломав ее, ударил ногой по филенке двери и уже почти спокойно воспринял происшедшую с дверью метаморфозу. Нога вошла в плиту со звуком вытаскиваемой из бутылки пробки, по двери пробежала двойная волна сотрясения, и она рухнула на пол грудой белых перьев, фестонов и пузырей. Кирилл отбросил дверную ручку, ворвался в комнату и едва успел ухватиться за вздрагивающий под рукой косяк двери. Пол в комнате отсутствовал! Лаврик сидел в кресле, которое опиралось на удивительный, уходящий в черную шевелящуюся бездну ажурный корень, по мере углубления в бездну наливающийся багровым, малиновым и коричневым свечением. Точно на таком же «корне» стояли стол с компьютером, стойка процессора, книжный шкаф и диван. Стены комнаты также уходили вниз, будто первого этажа в доме не существовало, и заканчивались лохматыми сосульками, которые постепенно утрачивали плотность и превращались в тающие струи сизого дыма. Изменилась и форма стола с компьютером. Стол теперь напоминал гриб с перепончатой шляпкой, а монитор врос в него огромным живым глазом на стебельке, и в его зрачке на фоне вспыхивающих паутинок и каких-то расползающихся знаков медленно вращался багровый значок в форме паука и человеческого черепа. Лаврик сиел, вцепившись руками в край стола, и дивился на экран, изредка тыкая пальцем в клавиатуру, напоминавшую теперь панцирь черепахи. При каждом его движении экран вспыхивал, передергивался, и вместе с ним вздрагивало все помещение, превратившееся в жуткую бесконечную шахту. — Выключи! — рявкнул Кирилл. Компьютерщик оглянулся. Его лицо пошло красными пятнами возбуждения, и на нем был написан восторг пополам с изумлением. — Иваныч, получилось! — ликующе воскликнул он. — Она работает! — Выключи немедленно! — Подожди, посмотрим, что будет дальше. Она продолжает работать сама и достраивает себя асимптотически. — Кто она? — Программа ПН. Самое интересное, что мы подключились к какой-то чужой сети и качаем оттуда информацию. Похоже, этот алгоритм теперь командует не только информационными потоками, но и законами их передачи. — Посмотри лучше, на чем ты сидишь! Лаврентий оторвался от экрана монитора, глянул под ноги, и глаза его расширились. — Черт побери! — Вот именно! Выключай, пока в эту дыру не провалился весь дом! — Да погоди ты, не провалится. Это всего лишь видимость дыры… Лаврик встал, опираясь ногами на невидимый квадрат пола, но вдруг неловко взмахнул руками и провалился. Вскрикнул, хватаясь за подлокотник кресла. С трудом удержался в воздухе, повиснув на одной руке. Пальцы его побелели, но сил удержать тело на весу не хватало, и рука постепенно сползала, чтобы сорваться с ручки и… Кирилл прыгнул. Одной рукой он вцепился в дырчато-ажурный, полый с виду «корень» кресла, а второй ухватил Киндинова за воротник рубашки. Ударился телом о «корень». Сжал зубы от боли в локте и в ладони, в которую врезался край дыры «корня», едва не выпустил еще раз вскрикнувшего в испуге компьютерщика. Рубашка Лаврика затрещала. — Хватайся! Лаврентий нащупал руками и ногами отверстия в «корне», приник к нему всем телом. — Честное слово, я не думал, что это взаправду! — Легко жить не думая, — хладнокровно отозвался Кирилл, глядя в бездну, в невероятной глубине которой зажглись искорки света, складываясь в удивительной красоты сетчатую вуаль. — Вылезай потихоньку наверх, в кресло, я подстрахую. Лаврик вдруг засмеялся. — Ты чего? — встревожился Кирилл. — Видел бы нас директор… Кирилл невольно улыбнулся. — Да уж, инфаркт генералу был бы обеспечен. Кстати, если сейчас вернется Лиля и начнет нас искать… Сможешь подняться в кресло самостоятельно? — Обижаешь, полковник, — храбро отозвался Киндинов. — Я хоть и не гимнаст, но раз пять подтянуться на турнике смогу. — Глаза его загорелись. — А что, если нам спуститься пониже и посмотреть, что там, внизу? Кирилл, начавший было подниматься вверх, остановился. — У тебя что, крыша поехала?! — Очень давно, — пошутил Лаврик. — Еще когда я учился. — Это заметно. — Нет, но интересно же… Когда я сидел в кресле, внизу была просто темнота, а теперь я вижу звезды… Кирилл пригляделся к мерцающей в черной бездне вуали. — Я вижу только светящуюся паутину. — Спустись ко мне. Не бойся, раз не свалились сразу, то уже не упадем. Кирилл усмехнулся в ответ на слова «не бойся», помедлил и сполз ниже, цепляясь за отверстия в «корне» кресла. Рядом свисали в бездну такие же ажурные, мерцающие перламутром «корни» стола, книжного шкафа, двух стульев и процессора. Чем меньше был предмет, тем тоньше и короче у него был «корень». Но главное — все они не падали вниз, хотя, казалось, просто висели в бездне, ни на что не опираясь. Лаврик оказался прав. Несмотря на то что Кирилл опустился ниже того места, где висел раньше, всего на метр-полтора, волокна вуали в глубинах пропасти засветились ярче и распались на мириады мерцающих звездочек. Больше всего эта картина напоминала сетчато-волокнистую структуру Вселенной, какой ее изображали в учебниках по астрономии. — Что это?! — пробормотал Кирилл. Лаврик вместо ответа проворно спустился еще ниже и уже оттуда, помолчав, уверенно проговорил: — Это разрыв реальности… Моя ПН реализовалась практически, каким-то образом воздействовав на физику нашей Вселенной. Капитан не блефовал, он точно из параллельного измерения. — Он говорил о каких-то уровнях… — Какая разница! Он не врал. Спустись ко мне, отсюда галактики и звезды видны еще лучше. Кирилл сполз к Лаврентию, отмечая явное укрупнение звезд, галактических вихрей и скоплений. Впечатление было такое, будто он приблизился к звездным волокнам не на два метра, а по крайней мере на тысячи световых лет. — Я сплю! — зачарованно проговорил Кирилл. — Есть мнение, что жизнь вообще всего лишь сон, снящийся богу. Но так как я точно знаю, что не сплю, то и ты бодрствуешь. — Но это же чушь! — Один писатель note 9 говорил, что девяносто процентов чего бы то ни было в мире — полная чушь. Я с ним солидарен. Кирилл насытился висением над пропастью и созерцанием Вселенной под ногами, сказал не допускающим возражений тоном: — Все, хватит любоваться чужими снами! Поднимайся и выключай машину! Лаврик хотел возразить, но посмотрел на лицо Тихомирова и без лишних слов начал карабкаться по дырчатой оболочке «корня» к креслу. За ним вылез Кирилл, вцепился в подлокотник, молясь в душе, чтобы кресло не опрокинулось. Однако оно стояло прочно, как приклеенное, по сути, опираясь лишь на «корень», и подчинялось, очевидно, тем законам, которые поддерживала запущенная Лаврентием программа Преодоления Невозможного. — Выключай машину на хрен! Лаврентий несколько раз «кликнул» мышкой, сворачивая программу, и тотчас же «корни» начали втягиваться в кресло, стол и шкаф, бездна подернулась дымкой, проявился узор паркета, уплотняясь до консистенции настоящих древесных планок, перепончатый «гриб» с «живым глазом» на нем превратился в стол и монитор. Последний раз вздрогнули стены, и все успокоилось. Кирилл оглянулся на дверь. Она была на месте, только цвет ее изменился, стал сиреневым, с перламутровым отливом. — Ну? — повернулся к нему с осоловело-гордым видом Лаврентий. — Да! — с чувством ответил Кирилл, добавив про себя подходящее к месту ругательство. — Никогда бы не поверил, если бы кто рассказал! Послышались быстрые легкие шаги. В дверном проеме появилась запыхавшаяся Лилия, с любопытством окинула комнату взглядом. — Во что это вы выкрасили дверь? Что здесь происходит? Когда я подъезжала к дому, мне показалось, что он гораздо выше, чем был до этого. Кирилл и Лаврентий переглянулись. — Если бы я знал, что происходит, — сказал Кирилл, — мне бы цены не было. Лилия улыбнулась, потрогала пальцем пластину двери. — Это шутка или?.. — Или, — кивнул Кирилл. — Наш герой, похоже, достиг цели, хотя результат превосходит все ожидания. Вместо того чтобы взламывать защиту компьютерных сетей, он взламывает нашу реальность. — Ну почему, не только, — возразил, оживляясь, Лаврик. — Перед твоим приходом я свободно гулял по Инету и заглядывал на сайты ФБР и ЦРУ. А вот к своим спецслужбам добраться труднее, они работают автономно, без выхода во «всемирную паутину», и доступ к ним возможен только через электропитающие фидеры. Хотите, попробуем? — Зачем? — Кирилл недовольно посмотрел на компьютерщика. — Ради любопытства. — Любопытство не порок, как говорится, но большое свинство. Не стоит рисковать только ради демонстрации своих возможностей, как это делают твои бывшие коллеги-хакеры. К тому же сети наших спецслужб имеют фотонную защиту. Если тебя вычислят — костей не соберешь. — Как хочешь, я просто так предложил. — Лаврентий вытащил дискету, повертел ее в пальцах, любовно погладил и спрятал в карман. — Это еще не окончательный продукт, но нечто стоящее. Капитан будет доволен. Сейчас сделаю несколько копий на всякий случай и займусь доводкой программы. — Ты же говорил, что потребуется не менее двух недель. — Удивительно, но факт: эта штука сама себя творит! Я только ускорил процесс, обходя ненужные этапы. Ты ни разу не играл в «Годсим» note 10? Это примерно то же самое, но уровнем выше. И вообще моя ПН ведет себя как живой объект. Ты же видел. — Вы закончили? — рассердилась Лилия. — Сейчас же рассказывайте, что здесь произошло! Почему дверь покрашена в этот жуткий мертвячий цвет? Где картины, которые висели на стене? Только теперь Кирилл обратил внимание на пустые стены кабинета, где недавно висели две картины в модных багетах и под стеклом. — Вот хренотень! — почесал в затылке Лаврик. — Неужели они упали вниз? — Куда вниз? На полу их нет. Кирилл подошел к женщине, сначала проверив прочность пола. — Пошли, расскажу. — Оглянулся на Лаврентия. — Делай копии, но программу больше не включай. — Хорошо, — безропотно согласился компьютерщик. Возбуждение схлынуло, и он теперь выглядел уставшим и разбитым. Кирилл с хозяйкой спустились в холл-гостиную дома, уселись в кресла. Лилия достала пачку «Парламента», закурила. — Будешь? — Я не курю. — Начинай рассказывать. Учти, я в курсе того задания, что Игорь дал твоему другу, так что можешь не упрощать. — Ты с ним давно на «ты»? Женщина спокойно выдержала его внимательный взгляд. — Не имеет значения. Но он знает такие вещи, что волосы дыбом. К тому же на самом деле он — двойная личность. — Двуличный, ты хочешь сказать? — Не в том смысле, что ты имеешь в виду. До начала операции Игорь действительно был снайпером, капитаном подмосковного СОБРа. Потом в него вселился… — Бес! Лилия осталась такой же невозмутимой, как и прежде. — Можно сказать и так. В Игоря вселился оператор более высокого уровня, чем твой Лаврик, и теперь они — сборная личность с достаточно высокими интеллектуальным потенциалом и возможностями. — Откуда он к нам свалился? И зачем? — Откуда — я сама толком не поняла, но до этого он был, как я уже говорила, оператором сферы контроля за нашей реальностью. Ему не понравилось, что его самого кто-то жестко контролирует, вот он и взбунтовался. — Я бы тоже взбунтовался, коли б узнал, что меня кто-то контролирует. — Игорь, то есть оператор, был против того, чтобы в нашей метареальности пользователи компьютерных сетей, по сути — все желающие, становились операторами реальностей низших уровней. — Виртуальных? — Да, так говорят сейчас все юзеры. — Ну, и почему он был против? — Потому что всеобщая мания создания виртуальностей превращает не подготовленных духовно людей в псевдороботов, не отличающих реальности от виртуальностей и творящих полный произвол в созданных ими мирах. Что ведет к размыванию этических базовых норм и программ и к невозможности дальнейшего усложнения уровневой иерархии. — Не понимаю. — Тебе надо поговорить с Игорем, он все объяснит. Я же сама плаваю в этих вещах. Если бы ты пользовался компьютерными игрушками типа «блэк-энд-вайт», ты бы понял. — Никогда не увлекался. Я вообще считаю, что фанаты компьютерных стрелялок — потерянные для социума и личной жизни люди. Причем часто опасные для окружающих, в силу того что они не всегда могут отличить реальную жизнь от своих виртуальных конструкций. Ведь там их герои имеют не одну жизнь, а несколько и могут часто «подзаряжаться», чего нет в реальной жизни. К тому же большинство игр чрезвычайно агрессивно. — Согласна. Как шутит Игорь: трудно жить без пистолета. Но что у вас все-таки случилось? Кирилл коротко рассказал собеседнице о прорыве реальности, случившемся в результате работы Лаврика над формулой ПН. Добавил: — Похоже, он почти добился цели. Формула Преодоления Невозможного так мощна сама по себе, что помогает создателю себя же реализовать. Удивительно, что это сделал наш Лаврик. Он, конечно, отличный специалист, но без тормозов, без сдерживающих центров. Не знаю, чем руководствовался твой Игорь, выбирая именно его для расчета алгоритма. Лилия оценила подчеркнутое Кириллом слово «твой», покачала головой: — Ты все время хочешь меня задеть. — Нет-нет, — поспешно поднял ладони вверх Кирилл. — Так вот, я хочу сказать, что не стоит искать того, чего нет. Он мой спаситель, я обязана ему жизнью, вот и все. Что касается его выбора, то он не ошибся. Нужен был человек из «тени», фанат с классной базой, математик и программист, причем не лидер в этических и духовных исканиях и областях. — Я помню, — кивнул Кирилл, ежась от насмешливого взгляда Лилии и одновременно радуясь, что она подчеркнула свои отношения с капитаном. — Игорь говорил, что лидеры отслеживаются, а их деятельность корректируется. Лицо женщины стало печальным. По-видимому, она вспомнила о гибели мужа. Но тут же постаралась успокоиться. — Вы, наверное, проголодались. Есть хочешь? Пойду приготовлю ужин. — Помочь? Лилия с любопытством посмотрела на него. — Это что-то новенькое в твоем отношении к быту. Раньше ты категорически отказывался от дел на кухне. — Все течет, все меняется, — изрек Кирилл, внутренне ежась от справедливого упрека, стоявшего за ее словами. Во времена семейной жизни он действительно считал приготовление пищи и уборку делом женщины. — Кажется, вы поумнели, полковник, — задумчиво оглядела его Лилия, вставая с кресла. — Странно все же, что такой видный мужчина до сих пор не женился. — Ничего странного, — пробормотал он, отводя глаза. — Кто-то сказал, что женитьба действует на человека так же губительно, как и сигареты, но стоит много дороже. Вот я и следую совету. Разве что не курю. Лилия засмеялась, выходя на кухню. Кириллу отчаянно захотелось броситься за ней, схватить в охапку, закружить и зацеловать, но он пересилил желание и только прерывисто вздохнул, подумав, что прошлого не вернешь. В гостиную спустился Лаврик, сияющий как новая монета. — Прошу любить и жаловать — чем я вам не Годнет note 11? — заявил он, держа двумя пальцами дискету. — Вот то, за что вполне можно получить Нобелевскую премию! — Или петлю на шею, — остудил его восторги Кирилл, которому вдруг стало зябко: ни с того ни с сего пришло ощущение беды. — Копии сделал? — Аж пять штук. — Дай одну мне. — Тебе-то зачем? Что ты будешь с ней делать? — На всякий пожарный. Лаврик протянул дискету Тихомирову. Кирилл прислушался к своим ощущениям и прижал палец к губам. — Тише! Лаврик перестал улыбаться, побледнел. — Ты чего?! — Пока ничего… — Кирилл встал, поманил компьютерщика за собой, направляясь на кухню. — Держись рядом. — Мне столько помощников не надо, — засмеялась Лилия, увидев их на кухне. — Или так сильно желудок свело? — Отсюда запасной выход есть? — быстро спросил Кирилл. — Из кухни? — удивилась Лилия. — Нет, вообще из коттеджа. — Что случилось? — У меня дурное предчувствие. Интуиция советует убраться из твоего дома куда-нибудь подальше, а она меня еще не подводила. — Выход, к сожалению, один… Хотя постойте… Можно спуститься в подвал, оттуда в гараж и через пост охраны… — Идемте! Лучше перестраховаться, чем снова отбиваться от неведомо на кого работающей спецкоманды. В спешке они набросили на себя верхнюю одежду, надели ботинки и сапоги, погасили свет в прихожей и на кухне, спустились в подвал, где их встретил удивленный охранник. — Паша, выпусти нас через хозяйственный вход во двор, — сказала Лилия. — И будь осторожен, к нам могут заявиться непрошеные гости. — Уже заявились, — буркнул Кирилл, кивнув на монитор. На центральном экранчике, показывающем участок улицы перед воротами, появился знакомый темно-синий микроавтобус, из которого начали выскакивать пятнистые фигуры. — Быстро за мной! — сказал Кирилл. — Попытаемся уйти через двор. — Дворик у нас маленький… с летним бассейном… — Не имеет значения. Надо было раньше подумать об отступлении. — Паша, спускай собак, — приказала Лилия, направляясь к лестнице. — И тяни время, — добавил Кирилл, — не пускай никого, пока они не полезут внаглую. Троица поспешно выскользнула во двор, небольшой, но уютный, окруженный высоким деревянным забором, выкрашенным в светло-коричневый цвет. В углу двора стояла беседка с камином и хозяйством для приготовления барбекю. Кирилл сразу направился в этот угол, махнув рукой спутникам, чтобы не отставали. С другой стороны дома раздались сильные удары в калитку, рычание и лай собак, мужские голоса. Не обращая внимания на этот шум, Кирилл быстро подтащил железную шашлычницу к камину, подтолкнул к ней Лаврентия. — Лезь наверх! — Я же не скалолаз… — попытался пошутить Киндинов. — Давайте я первой пойду, — предложила Лилия. Кирилл протянул ей руку, помог встать на перила беседки и подсадил. Женщина осторожно подтянулась за фронтон, на мужчин посыпался снег. Еще одно движение, и она оказалась на крыше беседки, встала на колени, заглянула за конек забора в соседний двор. — Никого… — Прыгай в снег. — Я могу помочь Лаврику. — Прыгай, мы сами. Лилия перевалилась через край забора, повисла на руках и спрыгнула вниз. Через секунду раздался тихий стук в доски забора. Кирилл толкнул в плечо компьютерщика. — Твоя очередь. Лаврентий, чертыхаясь шепотом, полез на беседку. Это у него получалось хуже, чем у Лилии, но в конце концов он выбрался на крышу строения и с шумом сорвался на территорию соседнего коттеджа. В ту же секунду распахнулась задняя дверь коттеджа и во двор ворвались люди в пятнистых комбинезонах. Глава 8. КУДА ЭТО МЫ ТАК СПЕШИМ? Вспыхнули фонари, освещая стоявшего у беседки Кирилла. — Не двигаться! — раздался чей-то глуховатый голос. Заскрипел снег. К Тихомирову метнулись две фигуры, схватили за руки. Сопротивляться было бессмысленно, и Кирилл лишь взмолился в душе, чтобы Лилия и Лаврик догадались не ждать его, а продолжали бежать. Однако мечте сбыться было не суждено. — Он был не один, товарищ полковник, — раздался еще один знакомый голос. — Здесь следы троих. Они, наверное, хотели уйти дворами. — Проверить! — приказал обладатель скрипуче-глуховатого голоса и подошел к задержанному. — И куда это мы так спешим, любезный? Кирилл не поверил глазам. Перед ним стоял убитый сутки назад подполковник Петров собственной персоной. А командовал подразделением спецназа не кто иной, как старший лейтенант Абрамян. — Вот так сюрприз, — усмехнулся Кирилл, не зная, радоваться ему этому обстоятельству или нет. — Вы, оказывается, живы. — А почему я должен быть мертв? — добродушно осведомился подполковник. — Не далее как вчера вечером своим широким лбом вы поймали пулю. Неужели он у вас бронированный? — Это вам, наверное, приснился страшный сон, Дайте-ка ему, ребятки, как следует, чтобы не грубил. Кириллу двинули под ребра один, два, три раза, накинули на голову какой-то платок, продолжая избивать. Зрение резко упало, но через несколько мгновений восстановилось: заработал «третий глаз». Кирилл увернулся от ботинка, летящего в промежность, выскользнул из рук державших его молодцов, оставив у них свою куртку, и вошел в темп. Двух избивавших его громил он безжалостно столкнул лбами, так что хрустнули их шейные позвонки. Третьему сломал руку (парень работал прикладом автомата), четвертого швырнул в стену камина, так что посыпались кирпичи. Оставались еще двое спецназовцев у выхода из коттеджа и подполковник, замерший в ступоре, которые не представляли особой опасности, и Кирилл вполне мог бы уйти. Но за забором закричала Лилия, охнул Лаврентий, затем раздался голос старлея: — Они у нас, товарищ полковник. Кирилл метнулся было к забору, но перед ним в снег легла очередь из «никонова», и он остановился. — Хороший ты боец, полковник, — сказал Петров, проявив признаки жизни. — Мне бы парочку таких в команду. — Он повысил голос: — Давайте их сюда, лейтенант. На крыше беседки появилась тень, вторая, еще раз вскрикнула Лилия: ее вытягивали наверх. Затем женщину столкнули вниз, и она упала в сугроб. Туда же кулем свалился Лаврентий. — Ведите их в дом, — приказал Петров, поворачиваясь к Тихомирову сниной. — Эй, коллега! — бросил ему вслед Кирилл. — Ты уже один раз ошибся, так не ошибись во второй. Я не знаю, какой ад воскресил тебя, но еще раз этого не допущу. Кто-то сильно ударил Кирилла по затылку, и на какое-то время он перестал видеть и слышать. Когда очнулся, обнаружил, что лежит на теплом плиточном полу в углу гостиной со связанными сзади руками. Стараясь не шевелиться, прислушался и приоткрыл глаза. По холлу ходили и перебрасывались репликами рослые парни в камуфляже. Рядом лежало еще одно тело — Лаврентия. Компьютерщик не двигался — очевидно, был без сознания. Лилии и подполковника Петрова нигде не было видно. — Что он там с ней возится? — сказал кто-то из оперативников, опорожнив бутылку пива. — Пойти помочь, что ли? — Да уж, ты бы помог, — заржал второй с такой же бутылкой в руке: подчиненные Петрова добрались до холодильника хозяина. — С такой бабой и я бы не прочь покувыркаться. — Командир с ней не справится. Он без пяти минут импотент. — Откуда ты знаешь? — Эдик говорил. Он с ним в сауну ходил… Голоса отдалились. Кирилл начал шевелить пальцами рук, пробуя прочность веревки и узлы. Веревкой, стягивающей запястья, оказался поясок от халата Лилии, и освободиться от него было не так уж и сложно. Надо было только выбрать удобный момент и начать нейтрализацию команды ПСП по самой жесткой программе, не жалея молодых полных жизни парней. Душа противилась этому варианту, но, судя по всему, оперативники ПСП каким-то образом оживали или имели какие-то секреты, позволяющие им восстанавливаться, поэтому их можно было бить в полную силу. — Тащите наверх полковника, — донесся голос со второго этажа. Затопали ботинки, к Кириллу подошли двое, пнули в бок. — Вставай, полковник, пришла твоя очередь. Грубые руки дернули за шею, вцепились под мышки, поставили Кирилла на ноги. Он обвис на них, чувствуя пульсирующую боль в затылке, глухо замычал, делая вид, что совершенно беспомощен. Его ударили еще раз, плеснули в лицо водой и потащили по лестнице вверх. Подполковник Петров допрашивал пленников в кабинете хозяина. Кирилл мгновенно осмотрелся, Лилии не обнаружил и сжал зубы, молясь в душе, чтобы с ней не произошло ничего дурного. Его бросили на стул. Он с трудом поднял голову. В затылке торчал раскаленный гвоздь, тело саднило и болело, но кости были целы, а мышцы быстро восстанавливали подвижность и силу. В кабинете, в котором всего час назад происходили удивительные явления «прорыва реальности», кроме подполковника, находились еще два пятнистых амбала и старший лейтенант Абрамян. Судя по его поведению, абсолютно здоровый, не раненный в плечо, хотя Кирилл находился в здравом уме и помнил, как старлей получил пулю от Утолина и отлетел к стене. — Ну что, коллега, — обратился к нему Петров отеческим тоном, — будем говорить, как вы оказались в этой компании и что знаете, или нет? — Где Лилия? — слабым голосом проговорил Кирилл, начиная освобождать руки. — Ничего говорить не буду, пока не скажешь, что ты с ней сделал… коллега. — Еще как скажешь! — ухмыльнулся старлей, поигрывая кожаным ремешком. — С ней все в порядке, — отмахнулся подполковник. — Эдик немного перестарался, она в обмороке. Только и делов. Ну, давай делись своими познаниями. Чего там достиг наш клиент Лаврентий Киндинов, какую вирусяку сотворил на погибель компьютерных программ? — Об этом вы его спросите. — И спросим, — кивнул Петров. — Только тебе от этого легче не станет. Мы знаем, что он закончил разработку «сетевой отмычки» и проверил ее в деле. Кто об этом знает еще, кроме вас и хозяйки? — Куча народу, — усмехнулся Кирилл, чувствуя, как поддается его усилиям поясок. — Директор конторы, его заместитель, начальник отдела, охрана, кое-кто в министерстве и так далее. — Ну, насчет начальника отдела ты врешь, — погрозил пальцем Петров. — Он ничего не слышал. Директора мы еще допросим. А кто в министерстве? Не подскажешь фамилии? Или запамятовал? — Запамятовал, — подтвердил Кирилл. — Я так и знал. Лейтенант, пни его побольнее, чтобы вспомнил. Абрамян с готовностью подошел к пленнику, накинул ему на шею ремешок и рывком дернул на себя. Однако ремешок вдруг оказался в руках пленника, а старлей охнул и упал на колени перед стулом, затем завалился на бок. В то же мгновение Кирилл сорвал с него автомат и дал очередь в стену, останавливая рванувшихся к нему амбалов. — Стоять! Руки за голову! К стене! Оба парня замерли, глядя на зрачок автомата, и хотя могли бы в принципе ответить тем же — автоматы они держали под рукой, делать этого не стали, еще раз подтверждая мнение Кирилла о плохой подготовке команды. Тихомиров приблизился к оперативникам Петрова, развернул их лицом к стене, отобрал оружие, прислушиваясь к шуму в коттедже. Кто-то бежал по лестнице, бухая ботинками, потом по коридору, дверь в кабинет распахнулась, появился еще один детина с автоматом. Кирилл цапнул его за ствол, рванул на себя и точным тычком в горло послал в нокаут. Однако, пока он возился с оперативником, подполковник Петров опомнился и выхватил свое штатное оружие — бесшумный «зубр». — Не двигаться! Брось автомат! Руки! Кирилл замер, одну руку поднял вверх, второй положил автомат на пол. Оглянулся. Оскалив зубы, подполковник смотрел на него, решая — стрелять или погодить, и взгляд противника, видимо, подсказал ему, что лучше перестраховаться. Он выстрелил. Но за долю секунды до выстрела произошли два события. Первое: Кирилл в темпе метнулся в сторону, так что пуля «зубра» угодила в стеклянный шкафчик. Второе: в кабинете появился еще один спецназовец в камуфляже, метнул в подполковника нож и попал точно в лоб. Петров от удара качнулся назад, глаза его сошлись к переносице, он побелел и грохнулся спиной на еще один стеклянный шкафчик — для дискет. Звон бьющегося стекла, грохот, стук, тишина. Кирилл опустил руки, узнав в спецназовце капитана Утолина. — Черт, как вы не вовремя!.. — Я не черт, — качнул головой капитан, почему-то реагируя на это слово и как бы оправдываясь. — Их еще трое, надо нейтрализовать всех и уходить. Коттедж, к сожалению, засвечен. Кирилл посмотрел на подполковника, убитого во второй раз. Утолин перехватил его взгляд, скривил губы. — Я же говорил — это программа ПСП, она может запускаться многократно. Вполне вероятно, этот полковник встретится нам еще не раз. «Шиза!» — хотел сказать Кирилл, но передумал. Вторая мысль была умней: что-то здесь не так! Но что именно, в голову не приходило. Над этим надо было размышлять в более спокойной обстановке. Утолин шагнул к зашевелившемуся старлею. — Кто у тебя внизу? Вызывай по одному. Абрамян поднял на него затуманенные глаза. — Пошел ты!.. Удар, хруст, вскрик! Старлей отлетел назад, сбивая спиной кресло, и остался лежать на полу с перебитым носом и остекленевшими глазами. — Не тормози, — проговорил Утолин, глядя на него холодными глазами, — сникерсни. Он повернулся к другому спецназовцу. Кирилл дернулся было к капитану, чтобы остановить расправу, но вспомнил о Лилии и метнулся к двери. — Не трогай их, надо спасать Лилю и Лаврика! — Возьми пистолет. — Мне он ни к чему. — Зато они церемониться не станут. Ты думаешь, это все шутки? Игрушки? Цель ПСП — нейтрализация мешающего фактора. Все мы являемся этим самым фактором… Кирилл, не слушая, приоткрыл дверь, никого не увидел и тенью проскользнул по коридорчику к спальне, из которой доносился какой-то скрип и шорох. Толкнул дверь от себя, ворвался в спальню. Лилия была здесь. Она лежала, связанная, на кровати, а здоровенный спецназовец пытался ее целовать, лапал за грудь. Автомат свой он прислонил к стене и отреагировать на появление Тихомирова не успел. Полный холодного гнева, Кирилл прыгнул к нему, нанося удар ногой в голову. Верзила перелетел через кровать, ударился всем телом в стену, однако тут же подхватился, очумело потряс головой, и его пришлось бить в полную силу, «на слом», как принято говорить в спецназе, еще раз. Только после этого он затих. Кирилл развязал Лилию, смотревшую на него, закусив губу, огромными полными слез глазами, бережно поддержал под руку. — Идти сможешь? Женщина на мгновение прижалась к нему, зажмурив глаза, рыдание сотрясло ее тело, однако она тут же взяла себя в руки и отодвинулась. — Я в порядке. Как тебе удалось освободиться? Сквозь дверь в комнату донесся шум с первого этажа: звон бьющегося стекла, грохот, частые хлопки, крики, удары. Затем все стихло. — Дьявол! Он тебе весь дом разнесет! Кирилл выглянул в коридор, метнулся к лестнице, прислушиваясь к наступившей тишине и гадая, что произошло. Однако его помощь не потребовалась. — Спускайтесь, — донесся из холла негромкий голос Утолина. — Здесь чисто. — Кир! — вдруг вскрикнула Лилия. Кирилл мгновенно бросился на пол, перекатился через голову, и очередь из «никонова» прошла над ним. Это очнулся один из амбалов в кабинете, высунулся в дверь и открыл огонь. Будь он поопытней, для Кирилла все закончилось бы печально, однако боевыми искусствами оперативник Петрова не владел, да и не пришел еще в себя окончательно, поэтому Кириллу удалось в подкате выбить у него автомат и завершить атаку двумя «бухами», сломавшими верзиле ребро и челюсть. На сей раз жалости к нему Кирилл не испытывал никакой, понимая, что он, в отличие от команды ПСП — если верить Утолину, — живет только раз. На верхней площадке винтовой лестницы показался капитан с пистолетом в руке, быстро глянул на лежащее тело, кивнул, расслабляясь. — Порядок. Эти мослы понимают только язык силы. Лиля, собирай вещи, уходим. Лилия посмотрела на Кирилла, на Утолина. — Где Лаврик? — Здесь я, — раздался сквозь кряхтенье голос компьютерщика, взбиравшегося по лестнице на второй этаж. — Живой, хотя и не здоровый. — Я позвоню своим, — сказал Кирилл. — Группа поддержки будет здесь через минут сорок. — Не стоит, — качнул головой Утолин. — Придется им все объяснять, а объяснить ты ничего как раз не сможешь. Надо уходить. — Куда? — Я знаю одно место, где мы сможем отсидеться какое-то время, пока Лаврик не закончит работу. — Я почти закончил, — пропыхтел бледный, с кругами под глазами и новым синяком на темени Лаврентий. С улицы донесся скрип тормозов. Мужчины переглянулись, затем Утолин выключил свет в коридоре, метнулся в спальню, выглянул в окно через щель в гардинах и выругался. — Похоже, мы опоздали… — Что там? — присоединился к нему Кирилл. — Это уже команда посерьезней. — СНОС, что ли? — Хвалю, быстро привыкаешь к нашей терминологии. Увы, полковник, это действительно нейтрализаторы. В свете фонаря на улице виднелись подъехавшие машины — два синих минивэна с черными стеклами, сигаровидные, приплюснутые, мощные. Из них вышли шесть человек в белых полушубках со стоячими воротниками и, не торопясь, двинулись к коттеджу. В их неторопливости крылась такая уверенность и целеустремленность, что у Кирилла засосало под ложечкой. — Что будем делать? Если рванем через двор… — Не успеем, они наверняка перекрыли все пути отхода. Эта программа самонастраивающаяся и независимая, ее очень трудно локализовать и задавить, особенно изнутри игрового объема. — Как это? — Так как ты в компьютерные стрелялки не играешь, то объяснить я тебе не смогу. Просто прими к сведению, что у нас мало шансов. Это профессионалы, причем весьма круто вооруженные и легко восстанавливающиеся. Вот если бы я сидел в коконе иезода и имел доступ к манипуляционному полю… — На каждого профессионала можно найти профессионала покруче. Я могу связаться со своей старой конторой, они пришлют свою команду… — Поздно. Хотя… давай звони. Кто знает, сколько времени мы продержимся. Утолин выскользнул в коридор, где томились снедаемые тревогой и неизвестностью Лилия и Лаврик. — Сколько тебе понадобится времени для развертки ПН? — Минуты две, — пожал плечами Киндинов. — Максимум три. — Включай! Я их задержу. Лаврентий растерянно посмотрел на Кирилла, набиравшего номер по мобильнику. — Не теряй времени, — кивнул тот и посмотрел на Лилию. — Помоги ему. Бывшая жена без слов дернула компьютерщика за рукав и направилась к двери кабинета. На том конце линии сняли трубку. — Привет, Владилен, — сказал Кирилл. — Узнаешь? — Привет, — ответил начальник оперативной части СВР полковник Владилен Артурович Семенов, с которым Кирилл провел в Германии не один год. — Иваныч, ты? Какими судьбами? — Извини, что разбудил. Есть проблемы, Владилен. Мне срочно нужна обойма наших спецребят. — Что случилось? — Некогда объяснять. Запоминай адрес: улица Плеханова, дом одиннадцать. Я внутри, с друзьями. А нас заблокировала непонятная команда. Вооруженная. — Ты что, Иваныч, с мафией воюешь, что ли? Или сам на нее работаешь? — Владилен, дело серьезное. — Понял, жди. В трубке затукали молоточки отбоя. Утолин посмотрел на Кирилла. — Вызвал? — Они будут здесь минут через двадцать, не раньше. — Опоздают. Но делать нечего, надо ждать. А пока давай-ка озадачим гостей, пугнем их по полной программе. Утолин поднял автомат с пола, проверил магазин, вытащил второй из-под туши спецназовца. — Я встречу их с фасада, ты со двора. Стреляй во все, что движется и даже если не движется. Важен шум, а не результат стрельбы. Надеюсь, пару минут мы выиграем, заставим их уважать противника. Кирилл кивнул, и они ссыпались по лестнице вниз, выключая по пути освещение холла и помещения с бассейном. Затем открыли огонь с двух сторон: Утолин — по фигурам гостей и их машинам на улице, Кирилл — по пристройкам во дворе и по забору. Стрельба длилась не больше полуминуты — кончились патроны. Кирилл метнулся назад, взлетел по лестнице на второй этаж и почувствовал, как пол под ногами мягко закачался и поплыл: Лаврик запустил свою программу Преодоления Невозможного, и она послушно «взломала» порог бытия, открывая брешь в иную реальность. Утолин появился в коридорчике мгновением позже. У него в руке была спортивная сумка. — Быстрее, чего остановился! — Что ты задумал? — Единственная возможность спастись — уйти в буферную зону. Там СНОС найдет нас не сразу. — Что еще за буферная зона? — Стык программ разных уровней. Зону никто не контролирует, и она живет сама по себе, изменяясь в соответствии с граничными условиями той или иной интенсивности. Потом объясню подробнее. Утолин толкнул дверь в кабинет, и та осыпалась перьями пуха и клочьями тумана, исчезла. Кирилл ожидал увидеть глубокий провал со звездами в глубине, однако на этот раз картина оказалась иной. Стены и потолок комнаты отсутствовали. Их место занимали заросли светящихся стеклянных шипов, образуя колючую полусферу. Паркет пола потерял рисунок и цвет, напоминая снежную корку, но пол еще выполнял свои функции и держал на себе мебель кабинета. Стол, на котором стоял монитор, опять приобрел форму перепончатого гриба, а дисплей превратился в гигантский глаз на гофрированном выросте. В бездонном зрачке этого жуткого глаза медленно вращался багровый иероглиф в форме черепа и паука. Лаврик сидел перед монитором, подавшись вперед, и работал обеими руками на клавиатуре, не глядя на нее. Лилия, вцепившись в спинку его кресла, тоже смотрела на экран, и лицо ее выражало удивление и ужас. Дом содрогнулся. С первого этажа в кабинет прилетело эхо удара. — Они взорвали входную калитку! — бросил Утолин. — Все за мной! — Куда? — не поняла оглянувшаяся Лилия. — Лаврик, у тебя есть еще дискета с формулой? — Две, — кивнул Киндинов. — У меня тоже, — добавил Кирилл. — Прекрасно, тогда не все еще потеряно. Утолин достал из спортивной сумки пупырчатое зеленое яйцо с двумя скобами и кольцом, жестом велел Лаврентию освободить кресло, приладил яйцо — это была граната! — под процессором, протянул от него проволоку к двери. — Все, уходим! — Зачем ты?.. — начал компьютерщик, не понимая манипуляций капитана, потом догадался: — Хочешь взорвать?! — У нас нет другого выхода. — Утолин посмотрел на Лилию. — Извини, машину мы потеряем. — Ничего, — отмахнулась женщина, глянув на Кирилла со странной усмешкой. — Теряют больше иногда… — В таком случае берите друг друга за руки, чтобы не потеряться, и аллюр три креста! — Ты хочешь… пролезть через эти колючки?! — с недоумением посмотрел на капитана Лаврик. Вместо ответа тот схватил его за рукав, Кирилл и Лилия взялись за руки, уцепились за Лаврика, и Утолин смело полез прямо в заросли стеклянного «саксаула». Кирилл ожидал услышать хруст и стеклянный треск, но колючки свободно пропустили сквозь себя людей и сомкнулись за их спинами, отрезая интерьер кабинета. Призрачное ледяное сияние заполнило объем пространства вокруг беглецов, и наступила полная тишина. Затем что-то глухо ухнуло — это, наверное, сработала оставленная капитаном граната, — и бесконечные стеклянные заросли исчезли. Глава 9. ЧЕРЕЗ ГРАНИЦУ И ОБРАТНО Они стояли посреди пыльной мостовой, покрытой брусчаткой, в окружении старых двух-, трех — и четырехэтажных домов странного облика — с окнами из цветных стекол и гнутыми стенами. Солнце висело почти в зените, и в городе этом царила душная жара. А беглецы были одеты в зимние куртки и шубы. Но они были так ошеломлены перемещением из зимней Москвы в летний город эпохи средневековья, судя по готическим формам зданий, что не сразу оценили смену времен года. Пешеходы в городе почти отсутствовали, и все они торопливо шли мимо, одетые в синие, фиолетовые и коричневые плащи с капюшонами, скрывающими лица. Нельзя даже было с уверенностью определить, кто из них мужчина, а кто женщина. В конце улицы показались всадники на гигантских верблюдах, проскакали мимо, не обратив на четверку беглецов никакого внимания. А затем показался позванивающий колокольчиком трамвай, и Кирилл не поверил глазам, заметив, что рельсы впереди старенького переднего вагона появляются буквально из воздуха, а позади последнего вагона исчезают! — С ума сойти! — пробормотал обалдевший от увиденного Лаврик. — Это куда же мы попали?! — Рельсы! — прошептала Лилия. — Ты видишь? — Вижу, — отозвался Кирилл, расстегивая куртку, а за ней ворот рубашки. — Капитан, где мы? — Поздравляю всех с прибытием в никуда, — рассеянно проговорил Утолин. — Когда-то я, как и вы, не верил в существование этой псевдореальности, потом нашел способ заглянуть в нее. После чего мне и предложили стать оператором… чтобы я не смог подняться на уровень Фигуры Влияния. — Ты не ответил, что это такое. — Четвертое измерение, — со смешком произнес Лаврентий. — Это потенциальный барьер, граница между реальностью и метареальностью, обозначающими разные уровни единого Принципа. Если быть точным, то это действительно своеобразная буферная зона между пограничными состояниями разномасштабных программ. , Кирилл и Лилия проводили взглядами группу гигантов в фиолетовых плащах, рост которых достигал не менее двух с половиной метров. За ними прошествовали две уродливые фигуры, похожие на не до конца очеловеченных моржей, от которых расползалось облако зловония. — Ничего себе красавцы!.. — пробормотал Лаврик. — Может быть, смоемся отсюда, пока не поздно? Жарко, как в пекле! Они отступили в тень ближайшего здания, поглядывая на задумавшегося капитана, одетого в камуфляжный комбинезон спецназа и, похоже, не обращавшего на жару никакого внимания. — Что дальше? — задал Кирилл вопрос, интересующий и остальных. — Как мы вернемся обратно? — Тем же путем, — очнулся от раздумий Утолин. — У меня с собой ноутбук. Лавр включит свою ПН, и мы выйдем в вашу метареальность. Беда только в том, что нас там могут ждать исполнители СНОС. — Посидим здесь часок и выйдем. Как раз ребята из оперкоманды подоспеют. — Я не помню, как соотносятся времена буфера и вашей реальности. Помнится, что время здесь идет медленнее. — Значит, побудем тут часа два или три… если не изжаримся на солнцепеке. — Что ж, не остается ничего другого. Пойдемте поищем бар или кабачок, не мешало бы горло промочить после всех баталий. — А чем расплачиваться будем? — Натурой, — ухмыльнулся Утолин, поворачиваясь лицом к перекрестку, который только что миновало суперсовременное авто с затемненными стеклами. — Не отставайте. Дошли до перекрестка, осмотрелись и повернули направо, туда, где громыхал трамвай с исчезающими за ним рельсами. Эта улица разительно отличалась от той, на которую вышли беглецы. Она была гораздо современней, судя по архитектуре зданий, и покрытие ее проезжей части напоминало асфальт, хотя и необычного сиренево-синеватого цвета. Прохожих и здесь было немного, однако все они одевались иначе — в майки, шорты и сандалии, а на головах носили шляпы с огромными полями, накрывающими даже плечи. На четверку пришельцев они тоже не обращали внимания, привыкнув, очевидно, к появлению гостей самого странного вида. Однако и на этой улице не оказалось ни одного магазина или кафе, словно жители ими никогда не пользовались. Изнывая от жары, земляне поплелись дальше, до следующего перекрестка, где стоял вполне современный светофор. Машин стало больше — самого разного типа: от грохочущих и дымящих колымаг времен самобеглых колясок до зализанных торпед современного дизайна, двигающихся практически бесшумно. Еще раз свернули и оказались на улице с чудовищно изуродованными строениями. Вблизи от перекрестка они еще были вполне нормальными домами в пять, шесть и семь этажей, а по мере удаления от светофора стали раздуваться, искривляться, превращаться в карикатуры на здания, будто их корежила и ломала какая-то чудовищная сила. А затем улица внезапно оборвалась. Молча смотрели гости с обрыва на разверзающуюся под ногами бездну, в которой ворочался сизо-зеленый дым, содрогающийся от беззвучных взрывов внутри. — Уж не атомная ли бомба здесь взорвалась? — вполголоса заметила Лилия. — Нет, не атомная, — сказал Утолин. — Это эффект несовмещения масштабов разных программ. Иногда программы конфликтуют друг с другом, в результате чего и возникают такие провалы в игровых многомерных объемах. — Значит, мы таки действительно находимся в четвертом измерении? — пробормотал взопревший Лаврентий. — Количество измерений здесь не равно четырем, — возразил Утолин. — Оно где-то между тремя и четырьмя, поэтому наши органы чувств и воспринимают этот мир несколько искаженно, адаптируясь к здешним законам. А вообще многомерные инварианты реальности невозможно описать языком трех измерений. Пойдемте обратно, нам в другую сторону. Они повернули, направляясь к центру этого странного города, сняли верхнюю одежду, уже не присматриваясь к попадавшимся навстречу прохожим. Вскоре городской ландшафт снова изменился. Здания стали походить на многоэтажные китайские пагоды, улицы сузились, прохожие сменили майки и шорты на свободные белые рубахи и холщовые штаны, забегали быстрее. На одной из таких улиц, заполненной торопливой толпой, обнаружились первые магазинчики, кабачки и таверны, и беглецы свернули к одной из них, с вывеской на корявом русском языке: «У Бальшога Имама». И чуть ниже: «Дабро пожаловат». — Заходите и завтракайте, — сказал Утолин. — Никуда не отлучайтесь, пока я не приду. — Ты куда? — спросила Лилия. — Поищу кое-какое снаряжение и вернусь. — Один? — Всем нам лучше не светиться, боюсь, нас и так засекли слепыши. — Кто? — спросил Кирилл. — Местные пограничники. Здесь нет властей в обычном понимании этого слова, нет силовых структур, но программа контроля работает и отмечает усиление или ослабление пси-резонансов. Так что долго нам здесь толкаться ни к чему. Капитан огляделся и широким шагом направился вдоль улицы к нависающему над очередным перекрестком зданию в форме перевернутой пирамиды. На здании светилась красными буквами надпись: «Банк ЭСМО». — Он так и не сказал, чем мы будем расплачиваться, — осуждающе проворчал Кирилл. — Узнаем, — пожала плечами Лилия и первой шагнула к двери таверны. Мужчины переглянулись. — Черт знает, что творится! — с досадой сказал Кирилл, догоняя женщину. — Иногда мне начинает казаться, что я или сплю, или сошел с ума! — Привыкай, — сочувственно проговорила Лилия. — Мир действительно гораздо более сложная система, чем мы себе представляли. — К этому невозможно привыкнуть! Что я на работе скажу? Где был? В параллельном пространстве?! Да попробуй я сказать правду, директор тут же пошлет меня к психиатру! — Относись к этому философски. Ведь он — человек обстоятельств, связанный по рукам и ногам условностями и запретами игры под названием «жизнь». —Ая? — Ты должен быть выше этого. Если хочешь… — Чего? — Стать Персоной Воли. — А если не хочу? — Тогда я разочаруюсь в тебе окончательно. Лилия толкнула дверь из двух створок, какие любят показывать в салунах американских вестернов, и они вошли в полутемное помещение таверны «У Бальшога Имама». Кирилл посмотрел на Лаврика. Тот развел руками и шагнул вслед за Лилией. Интерьер таверны мало чем отличался от интерьеров подобных заведений Востока и Запада на Земле. Деревянные высокие столы в одном углу, низкие столики со стульями — в другом. Стойка бара. Галерея бутылок. Пивной агрегат. Аппарат для приготовления кофе. Какая-то конструкция из разнокалиберных цилиндров и колец. И хозяин за стойкой, наверное, сам Бальшой Имам, судя по габаритам. Народу в заведении практически не было, не считая небритого аборигена за одним деревянным столом в грязном балахоне мышастого цвета, низко надвинутой шляпе и ботинках «а-ля диверсант» со множеством заклепок и крючков. Абориген был похож на российского бомжа переходного периода от социализма и капитализму, он неторопливо цедил из огромной кружки пенящийся янтарный напиток и курил вонючую самокрутку. Лаврентий облизнул пересохшие губы. — Я бы тоже с удовольствием выпил пивка… Лилия решительно подошла к стойке, разглядывая мрачного великана в тельняшке, с повязкой на глазу и в платке поверх круглой головы. Великан, сложив на груди огромные волосатые руки, смотрел на нее и молчал. Больше всего он напоминал персонаж из мультфильма «Остров сокровищ», но высказывать эту мысль вслух было бы по крайней мере неосторожно. — Мы бы хотели позавтракать, — заявила Лилия. — Что вы можете предложить? — Яичницу с беконом, — без всякого акцента пробурчал верзила в тельняшке. — Салат по-хаевски, бобы в перечном соусе. Чай. — Прекрасно. — Лилия оглянулась на спутников. — Что будете заказывать? — Все, — сказал проголодавшийся Лаврик. Кирилл тоже чувствовал слабые напоминания желудка о себе, поэтому скромничать не стал: — Яичницу, бобы, чай. — А мне кофе, — добавил Лаврентий. — Автомат не работает, — буркнул одноглазый «пират». — Что будете пить? Текилу, ром, коньяк, водку, вино? Есть очень хорошее бургундское. — Ничего, — за всех ответил Кирилл. — Но пивка-то можно, — заикнулся Лаврентий. — Хорошо, и пиво. Ему. — И мне, — добавила Лилия. — Если оно холодное. — Тогда мне минералки, — заключил Кирилл. — Устраивайтесь, принесу, — не двинулся с места хозяин таверны, глянув на «бомжа» за столом. Гости переглянулись, сели за более или менее чистый столик у окна, а когда посмотрели на стойку, то вместо верзилы-«пирата» увидели такого же роста женщину с седыми волосами, наливающую пиво. Когда и куда девался сам хозяин за то время, пока гости садились за стол, было непонятно. Женщина принесла холодное пиво. Лаврик сразу припал к кружке, отхлебнул, затем отпил полкружки и цокнул языком. — Не «Клинское бриллиантовое», но тоже ничего. Что за марка? — обратился он к хозяйке, ловко расставляющей тарелки. — Местное, — буркнула она. — Корнеевское. Лилия тоже отхлебнула пива, пробуя на язык, и, как Лаврик, отпила полкружки. — Действительно неплохое. А ты почему не пьешь? — Не люблю, — сказал Кирилл, ощущая спиной ток холодного воздуха. — Предпочитаю соки или минералку. — Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, — объявил разомлевший Лаврик. — Ух, здорово! Холодненькое… Кирилл оглянулся и наткнулся на острый взгляд «бомжа» в другом углу заведения. Мужчина сразу отвернулся, затем бросил что-то на стол и вышел на улицу. Хозяйка принесла яичницу, салат и бобы. Гости принялись за еду, отмечая, что приготовлено все достаточно вкусно. В таверну заглянул какой-то молодой человек, увидел завтракающих гостей и тут же сгинул. Кирилл почувствовал смутную тревогу. — Заканчивайте, — сказал он тихо. — Здесь оставаться больше нельзя, я чую запах опасности. — Надо сначала расплатиться, — так же тихо ответила Лилия, — чтобы не поднимать скандала. У меня есть пара сотен… Этого хватит? — Откуда ты знаешь, какая валюта здесь в ходу? — резонно заметил Лаврик. — Капитан говорил, что у них принято рассчитываться натурой. Кирилл встал, подошел к столу, за которым пил пиво мужчина в наряде бомжа, и обнаружил рядом с пустой кружкой обыкновенную зажигалку. Рядом вдруг вырос внушительный бюст хозяйки заведения, она покосилась на Тихомирова, смахнула зажигалку в карман фартука, подхватила пустую кружку и удалилась. — Это была зажигалка, — вернувшись, ответил Кирилл на вопросительные взгляды спутников. — Видимо, здесь действительно принято расплачиваться вещами. Сейчас проверим. Он щелкнул пальцами, подзывая хозяев. Появился «пират» за стойкой, сложил руки на груди. Его жена или хозяйка подошла к столу, вытирая руки фартуком. — Что мы вам должны? — вежливо поинтересовался Кирилл. — Как обычно, — буркнула женщина. Кирилл достал сторублевую купюру. — Этого достаточно? Седовласая с брезгливым видом повертела в пальцах купюру, вернула владельцу. — Вряд ли за эту бумажку можно что-либо приобрести, хотя она и красивая. Мы не привередливые, но работа стоит большего. Давайте какой-нибудь сложделик. — Что? — не понял Кирилл. Женщина смерила его недовольным взглядом. — Первый раз в наших краях? — Извините, впервые. — Понятно. — Хозяйка усмехнулась более добродушно. — Ничего, привыкнете. Все привыкают. Ну, давайте ваш сложделик. — Что это такое? — Ну, что-нибудь сделанное там, откуда вы родом. — Сложделик — это, наверное, сложное изделие, — предположил Лаврентий. — Изготовленное по определенной технологии. — Правильно говоришь, — с уважением посмотрела на него хозяйка. — Ты умный. — О да, он очень умный, — пробормотал Кирилл, размышляя, что дать владелице таверны, потом снял с руки свои часы. — Это подойдет? Женщина взяла часы — Тихомиров носил «Командирские», — поднесла к глазам, приложила к уху, еще раз осмотрела и спрятала в карман. — Хороший сложделик, настоящий материаллик. Заходите к нам еще, будем рады. Гости двинулись к выходу и у двери столкнулись с мужчиной в мятом костюме, как две капли воды похожим на «бомжа», который недавно пил здесь пиво. Он посторонился, пропуская их, и Кириллу показалось, что глаза у незнакомца отсутствуют. Он даже оглянулся, но увидел только низко надвинутую шляпу, загораживающую пол-лица. На улице пришлось остановиться. Их ждали. У тротуара стоял раздолбанного вида автомобиль с огромными фарами, с обтекателями колес и кучей деталей вроде молдингов, надкрылков, ручек, антенн и стабилизаторов, а выход из таверны загораживали четверо угрюмого вида здоровяков в темно-серых плащах со стоячими воротниками, в такого же цвета шляпах и в черных очках. Они стояли неподвижно и молча, сунув руки в карманы плащей, и Кирилл невольно усмехнулся, так они были похожи на опереточных гангстеров времен сухого закона в США. Лилия оглянулась на мужчин с тревогой в глазах. Кирилл отстранил ее, шагнул вперед. — В чем дело, господа? Незнакомцы продолжали молчать, разглядывая посетителей таверны, и не шелохнулись, будто были роботами, а не живыми людьми. Лаврентий потянул Кирилла за рукав. — Посмотри… Кирилл оглянулся. Вывеска таверны над дверью теперь выглядела иначе — как металлическая доска, и надпись на ней на русском языке была высечена без всякого акцента: «У Большого Ивана». Однако разбираться с этими превращениями было некогда, ситуация требовала решения, а воевать с командой «гангстеров» не хотелось. — Пожалуй, нам пора идти в… — Кирилл не договорил. Дверца автомобиля открылась, и на тротуар неторопливо вьшез еще один серый плащ, низкорослый, кряжистый, без шляпы и очков. И Кирилл не особенно удивился, узнав в предводителе «гангстеров» подполковника Петрова. — Мы с вами где-то определенно встречались, — заметил подполковник не без юмора. — Ба, знакомые все лица! Полковник Тихомиров и компания, если не ошибаюсь. — У вас прекрасная память, — с иронией ответил Кирилл. — Мы встречались дважды, если не ошибаюсь. — Да? — натурально удивился Петров. — Кажется, вспомнил. Вы всегда так торопитесь, что никак не удается побеседовать с вами по-дружески. — За чем же дело стало? Зайдем в таверну, закажем пиво и поговорим. — Уж лучше поговорим у нас, если не возражаете. — А если возражаю? Подполковник философски пожал плечами. — Так ведь вас никто не спрашивает, коллега. Я понимаю, что вы попали в эту историю случайно, однако это не освобождает вас от ответственности. Пойдете с нами добровольно или как? — А вы не боитесь? — негромко сказал Кирилл, увидев за спинами «гангстеров» знакомый пятнистый комбинезон Утолина. — Ведь вас убили уже дважды! Сколько жизней осталось в запасе? Одна, две? Или уже… ничего? В глазах Петрова загорелись злые огоньки. Он открыл рот, чтобы дать какую-то команду, и в ту же секунду Утолин метров с двадцати метнул в него какой-то сверкнувший предмет. Петров сделал шаг вперед и упал лицом вниз. В затылке у него торчала металлическая загогулина в форме крыльев бабочки. Вслед за подполковником начали падать и его подчиненные: Утолин бросал свои странные сюрикэны со скоростью автоматной очереди. Последнего «гангстера», успевшего достать оружие, сбил на тротуар Кирилл, подключившийся к атаке капитана в нужный момент. Водитель автомобиля, на котором прибыла команда Петрова, не стал ждать развития событий, рванул машину с места, сбил какого-то пешехода, оказавшегося тем самым «бомжом» из таверны, и скрылся. — Позавтракали? — обыденным тоном спросил Утолин, подходя к спутникам и пряча свои метательные звезды в карман комбинезона. — Ну ты даешь! — опомнился Лаврентий, переводя дикий взгляд с лица капитана на тела «гангстеров» и обратно. — Может, не стоило так… жестоко? — поморщилась побледневшая Лилия. — Программа ПСП запускается многократно, — сказал Утолин равнодушным тоном. — Сколько ее ни нейтрализуй, она восстанавливается и продолжает выполнять свои функции. Хорошо, что это не программный Пес. Хотя она мне тоже порядком надоела. — Кто такой Пес? — заинтересовался Лаврик. — Не кто, а что. Программный Пес — это целенаправленный процесс корректировки программы. Он может принимать облик любого существа, предмета, объекта либо чисто физического закона. — Похоже на магию, — фыркнул Лаврентий. — По возможностям это и есть магическое оперирование, если использовать современную терминологию. Хотя все можно объяснить и с точки зрения науки, физики «волевого воздействия». Идемте отсюда. Не стоит связываться с местной погранслужбой, пусть она и виртуальная. Они быстро направились по улице прочь от таверны «У Большого Ивана», провожаемые взглядами вышедших из таверны «пирата» и его жены. К удивлению землян, толпа любопытных у места короткой стычки не образовалась. Прохожие торопливо шли мимо и старались не глядеть на лежащие на тротуаре тела. Пройдя два квартала, маленький отряд достиг окраины города и расположился в тени полуразрушенной стены из железобетонных плит с торчащей из них ржавой арматурой. — Пора возвращаться, — сказал Кирилл, чувствуя нарастающее беспокойство. — Если уж ваша недоделанная ПСП настигла нас здесь, то СНОС или охотничий Пес найдут точно. Лилия держалась рядом с ним, и это обстоятельство грело Кириллу душу. — Рановато, — вздохнул Утолин, бросив взгляд на часы. — Боюсь, вернувшись обратно, мы как раз на СНОС и нарвемся. — Но здесь у нас шансов отбиться от профессиональной команды ноль целых хрен десятых! Было бы хоть оружие… — Кое-чем я разжился. — Утолин рассеянно похлопал себя по карманам, сунул руку за пазуху и достал нечто похожее на шприц с рукоятью. — Это стоппер, иногда его называют антиагрессантом. Останавливает любую белковую подпрограмму… э-э… живое существо. Возьми, пригодится. Только он не заряжен. Кирилл повертел в руках ртутно отблескивающую безделушку с прозрачным «дулом». — Гипноизлучатель, что ли? — Нечто в этом роде. Блокиратор подпрограмм. Кирилл покачал головой и вернул стоппер капитану. — На что он мне незаряженный? Мне бы что-нибудь попривычней. Утолин не выразил никаких эмоций, спрятал оружие, достал несколько метательных пластин в форме крыльев бабочки. — Обращаться умеешь? Это умболики. Пробивают любой металл, даже танковую броню. Бросать надо кистевым вывертом, а чтобы попасть в цель, надо держать точку удара глазами. Умболик сам подкорректирует полет. Кирилл хмыкнул, скептически взвешивая в руке холодные и тяжелые, словно из свинца, серебристые «крылья бабочки». — Они что же, самонаводящиеся? — Наводятся лучом зрения, ну или, если хочешь, твоей волей. Бери, у меня еще есть. Утолин достал из сумки плоский кейс ноутбука, протянул Лаврентию. — Заводи машину и запускай программу. Попробуем вернуться. Здесь действительно становится слишком жарко. Лаврик с готовностью открыл компакт-компьютер, устроил его у себя на коленях и включил. Глава 10. ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ Выход из буферного мира в мир Земли оказался не менее фантасмагоричным, чем прямой процесс. Лаврик раскрыл файл программы ПН, и вокруг землян сформировался самый настоящий ледяной купол, мгновенно снизивший температуру воздуха, достигавшую даже в тени не менее тридцати градусов. Впрочем, слово «ледяной» не вполне отражало суть явления. Просто по радиусу в пять метров вокруг людей начал образовываться белесый рисунок, напоминающий морозный узор на стекле, и уплотнялся он до тех пор, пока не достиг толщины ледяного пласта. Под куполом стало темно, однако не надолго. Морозные узоры засветились изнутри лунным свечением, и лица людей потеряли краски, стали мертвецки бледными. — Готово, — оглянулся Лаврик на Утолина. — ПН работает. — Пока переход не адаптирован, придется действовать тем же способом, — отозвался капитан, доставая гранату. — У нас остались еще две копии ПН, этого достаточно. Отойдите на всякий случай. — Жалко гробить такую машинку… — пробормотал Лаврик, с сожалением расставаясь с ноутбуком. — Дорогая… Кирилл взял под руку Лилию, дернул компьютерщика за рукав, и они отошли к «ледяной» стене купола. Утолин присел перед ноутбуком на корточки. Внезапно со звонким грохотом противоположная стена купола раскололась, и в образовавшееся звездообразное отверстие выглянули чьи-то бешеные, янтарно светящиеся глаза с узким вертикальным зрачком. — Бегите! — крикнул Утолин, стреляя в отверстие из пистолета. Кирилл понял, ударил плечом в стену купола, и та под его нажимом расступилась, как плотная масса киселя. Держась за руки, беглецы вошли в этот кисель, сразу потеряв ориентацию, сделали несколько шагов, наступая на что-то живое и шевелящееся. Тихо вскрикнула Лилия, выругался Лаврик. Их голоса казались невероятно далекими и тусклыми, словно застревали в молочно-белой субстанции, стягивающей тело, но почему-то дающей возможность дышать. Люди сначала задерживали дыхание, чувствуя лицом давление «киселя», потом начали дышать, как и в обычной атмосфере. Где-то далеко-далеко глухо бухнуло. Шевелящаяся поверхность под ногами вздрогнула, вспенилась, исчезла. Беглецы повисли в воздухе без опоры… и выпали на снег с метровой высоты во двор коттеджа, принадлежащего бывшему супругу Лилии. — Гадство, я ногу подвернул! — сдавленно зашипел Лаврик. — Куда это мы свалились? — Куда надо, — ответил Кирилл, оглядываясь, помог встать Лилии. — Кажется, нам повезло. Здесь уже никого нет. — А где капитан? — Не знаю. Но уверен, что он выберется из любого положения. Оставайтесь-ка во дворе, я проверю, есть ли кто в доме. Кирилл направился было к двери коттеджа. Тотчас же она распахнулась, вспыхнули фонари, освещая вернувшихся. Кирилл упруго отскочил в сторону, ожидая выстрела, но услышал знакомый раскатистый баритон и расслабился. — Вы что, с неба свалились? — проговорил полковник Семенов, подходя к Тихомирову. — Что за фокус, Иваныч? Мы здесь уже полчаса крутимся, все обыскали, нигде никого не нашли, не считая трупа охранника и двух собак. Где вы прятались? — Пашу убили?! — прошептала Лилия. Начальник оперативного отдела СВР посмотрел на нее и опустил фонарь. — Это ваш дом? — Мой… Джека и Геру тоже убили? — Если вы имеете в виду собак, то подтверждаю. Иваныч, что здесь произошло? — Когда вы подъехали? — Минут пятнадцать назад. — Семенов посмотрел на засветившийся циферблат часов. — Точнее, шестнадцать. — И что, здесь уже никого не было? — Ни одной живой души. — А машины какие-нибудь стояли? — И сейчас стоят: зеленая «двадцатка», микроавтобус «УАЗ» аварийной службы газа. — «Двадцатка» моя. Кирилл быстро направился в дом, его остановил рослый молодой человек в кожаной куртке, но Семенов бросил: «Пропусти, Саша», — и парень отступил в сторону. Кирилл пересек холл коттеджа, выглянул из окна на улицу, но увидел лишь освещенную фонарем на столбе «двадцатку» и «Волгу» прибывшей команды. Микроавтобуса нигде видно не было. Семенов тоже выглянул в окно, хмыкнул. — Ну, уехали аварийщики или вообще водитель домой заскочил, побыл и уехал. Чего мечешься, Иваныч? Давай рассказывай, что случилось? Пора полицию вызывать, мы со жмуриками не работаем и светиться не будем. Кирилл посмотрел на осунувшуюся, сдерживающую слезы Лилию. — Останешься? Мы пока съездим на работу… — Если мы куда и поедем, то только в управление, — покачал головой Семенов. — Вызовешь милицию, скажешь, что на дом напали неизвестные… — Я одна боюсь! — Глаза женщины набухли слезами. — И не смогу ничего объяснить… Кирилл посмотрел на бывшего сослуживца. — Владилен, выручай. Надо что-то придумать, я потом все объясню. — Давай сейчас. Сам понимаешь, меня по головке не погладят, когда вскроется вся эта история. Получится, что я за здорово живешь подставил контору, хотя и из лучших побуждений. — Команду отправь, сам останься. Я отвечу на все вопросы следователя, но твое присутствие сократит процедуру. А потом я поделюсь с тобой всем, что знаю сам. Семенов задумался, поглядывая с сомнением на Лаврика и Лилию, почесал затылок и махнул рукой. — Черт с тобой, поверю по старой дружбе. Человек ты серьезный и не раз выручал меня в свое время, а долг платежом красен. Полковник отошел к своим подчиненным, поговорил с ними и вернулся. Парни в кожаных куртках исчезли. — Звони «02». — Я позвоню. — Лилия отошла, с отвращением обходя ошметки грязи и следы ботинок, истоптавшие пол на первом этаже. — Кто она тебе? — понизил голос Семенов, кивая на нее. — Жена, — бесстрастно сказал Кирилл. — Бывшая. Полковник с интересом посмотрел на него, покачал головой. — Это ты о ней в Цюрихе рассказывал, когда мы с австрийцами работали? Погоди, сколько же лет прошло? — Семь. — А ведь точно — семь, язви тя в душу! Надо же, как время летит. Ну, теперь выкладывай, что тут у вас стряслось? — Семенов покосился на беспорядок в гостиной. — Такое впечатление, что в доме побывал взвод солдат. — Не взвод, но отделение точно. — Наверху вообще что-то рвануло. От компьютера и дорогой аппаратуры остались рожки да ножки, стол в щепы разнесло… Кто с кем здесь воевал, если вас не было? И откуда вы появились на самом деле? Из погреба, что ли? Вас же не было, когда мы вошли в дом. — Мы путешествовали, — криво, улыбнулся Лаврентий, массируя лодыжку. Семенов посмотрел на него, как на шутника. — Путешествовали? Где? — В параллельном мире. Семенов нахмурился, и Кирилл потянул его за рукав, бросив на Лаврика предупреждающий взгляд. — Пойдем побеседуем, пока приедет милиция. Они сели на диван, и Кирилл начал сочинять вслух версию происшествия. Версия выглядела так. Лаврентия нашел его давний приятель и предложил крупно заработать на создании «универсальной отмычки» компьютерных сетей. Лаврик согласился, соблазненный размерами гонорара и теми возможностями, которые раскрывались перед ним в случае удачи. Работал он три с лишним месяца (что соответствовало истине), никого не посвящая в свою тайну, и добился кое-каких результатов. Однако несколько дней назад за ним кто-то установил слежку, затем неизвестные лица наехали на него и чуть не убили, требуя выдать им формулу ПН. — Чего? — переспросил Владилен Артурович. — Лаврик назвал свою работу алгоритмом Преодоления Невозможного. Семенов усмехнулся. — Не в бровь, а в глаз. Неужели у него получилось? Ты представляешь перспективы?! Особенно для нашей конторы? — Представляю, потому и позвонил тебе. Лаврику удалось решить проблему универсального подхода к проблеме и даже погулять по некоторым закрытым сетям. А потом на него вышли федералы, пригрозили, начали допрашивать, едва не повесили, пришлось вмешаться… Короче, положение аховое. — Да уж! — Семенов поцркал языком. — Только федералов на нашу голову не хватало. А это точно они были? — В том-то и загвоздка, что нет, — качнул головой Кирилл. — Это какая-то спецгруппа, маскирующаяся под федералов, но точно знающая, над чем работает объект атаки. — Армия? МВД? Мафия? — Не знаю. Но федералы так грубо не работают, трупов после себя не оставляют и допросы в доме не устраивают. С ними надо будет разбираться. — Разберемся, — уверенно пообещал Владилен Артурович. — Если твой друг действительно изобрел «универсальную отмычку», за такую информацию наша контора пойдет на любые издержки, даже на конфликт с ФСБ. Вот почему та банда разломала компьютер — искала записи! Копии у вас остались? Кирилл посмотрел на Киндинова, нахохлившегося в кресле. Компьютерщик явно устал и хотел спать. — Лавр, дай дискету. — У меня же одна осталась, — с трудом поднял брови Лаврентий. — Тогда мы сделаем так, — поспешил перебить его Кирилл, чтобы компьютерщик не вспомнил о дискете, которую передал ему. — После всех разбирательств заедем ко мне домой, сделаем копию, и ты ее заберешь. Идет? — Хорошо, — после некоторого раздумья согласился Семенов. — Но, боюсь, мое начальство потребует изъять все дискеты, а также… — Он помолчал и продолжил понизил голос: — А также захочет изолировать столь ценного работника. — Я буду только «за», — мрачно кивнул Кирилл. — Ему необходима гарантия защиты и хорошая охрана. — Обеспечим, — заверил Тихомирова полковник, обрадованный тем, что собеседника не надо уговаривать. — Можешь не сомневаться. Но и тебе придется дать подписку о неразглашении… — Я уже давал. — Да, черт, забыл! Все, договорились. В это время с улицы послышался шум подъехавших автомашин. — Сыщики приехали, пошли встретим. Они вышли на крылечко, у которого лежал лицом вниз охранник Паша. У калитки валялся труп собаки. Еще одна была убита у вольеры. — Сволочи! — вполголоса заметил Семенов. — Человека убить — не муху пришлепнуть! На это надо иметь жесткую психическую готовность. Вот же дрянной мир, а? — Я где-то вычитал изречение: мир, в котором мы живем, можно понять как результат неразберихи и случая, но если он создан с какой-то определенной целью, то эта цель принадлежит врагу рода человеческого — Да, — с чувством сказал Семенов, — согласен! Послышались голоса, шаги нескольких человек, и сквозь взорванную калитку на территорию коттеджа вошли сотрудники милиции в форме и без нее. Беседа следователей и представителей прокуратуры и милиции со свидетелями «разбойного нападения» на частную собственность, как представили Кирилл и Лилия инцидент с командой ПСП, длилась около полутора часов. Возможно, она продолжалась бы и дольше, если бы не присутствие в доме полковника Службы внешней разведки Семенова, который хоть и не принимал участия в следственных мероприятиях, но подтвердил все, что сказали хозяйка дома и ее гости. Естественно, о «потусторонних перемещениях» не было сказано ни слова. Кирилл успел предупредить Лилию и Лавра об этом, и они умолчали о своем путешествии в «виртуальный мир параллельного измерения». Правда, их показания разнились в части финала драмы. Лаврик заявил, что их захватили, но потом отпустили, а Лилия сказала, что им удалось освободиться самим. Но эта нестыковка оказалась на руку Кириллу, который как бы нехотя признался, что владеет секретами рукопашного боя. Это же подтвердил и Семенов. Его же личное участие в происшествии не оговаривалось, так как он приехал «к другу в гости» уже после того, как банда, «испуганная появлением его машины, ударилась в бегство». На вопрос: «Где ваша машина?» — полковник ответил лаконично и веско: «Отпустил». Он знал, что следователь не посмеет вызывать в свидетели шофера службы, а если и посмеет, то получит соответствующий случаю ответ. В половине третьего ночи нешумная компания наконец покинула коттедж Лилии, забрав с собой тело охранника, и путешественники по буферной зоне непонятного «стыка программ» оказались предоставленными сами себе. Лилия вызвала сменщика Паши, заперла все двери и принялась было за уборку помещений, но не выдержала нервной нагрузки и заперлась в ванной комнате, чтобы поплакать и привести себя в порядок. Лаврик же, отдав дискету с ПН Кириллу, просто уснул на диване в холле посреди битых стекол и разбросанных вещей. — Поехали к тебе, — сказал заждавшийся Владилен Артурович, глянув на часы; процедура расследования его «естественно» утомила. — Или, может быть, лучше сразу к нам в контору? — Нет, — отрезал Кирилл. — Мы никуда с Лавриком не денемся, а ты сначала проанализируй со специалистами, что за кота в мешке мы тебе даем, а уж потом докладывай начальству. — Резонно, — согласился Семенов. — Поехали к тебе. — Держи. — Кирилл протянул ему ключи от своей машины. — Заводи, грей, я приведу этого типа в порядок, заберу Лилю и подойду. Не хочу оставлять ее одну. Владилен Артурович кивнул и вышел. Кирилл растолкал Лаврика: — Соображать можешь? — У-у-у… — протянул компьютерщик. Кирилл огляделся, нашел на подставке чудом уцелевший графин с цветами, выбросил цветы и плеснул водой в лицо Киндинова. — А теперь? — Ты что?! — ошалело затряс головой Лаврентий, вытирая лицо ладонями. — Слушай меня внимательно. Ты можешь перезаписать на чистую дискету только часть ПН? — Никаких проблем. — Тогда так и сделаешь. Перепишешь только фрагмент программы, до того момента, где начинается свистопляска с физикой, и закончи так, чтобы все выглядело правдоподобно. — Зачем? — Делай, как говорю, и не встревай в разговоры. Этот мой приятель не отцепится, а контора, которую он представляет, слишком серьезная, чтобы ее можно было водить за нос. — Хорошо, сделаю. — Собирайся, поедем ко мне, спать будешь там. — Что мне собираться… — буркнул Лаврентий, нехотя поднимаясь. — Сумка с вещами в твоей машине была. — Значит, она там. Кирилл обошел камин, остановился у двери в ванную комнату, тихонько стукнул в дверь. — Лиля, с тобой все в порядке? — Сейчас выйду, — донесся через минуту тихий голос. Она вышла действительно через минуту. Глаза у нее были припухшими, но выглядела женщина уверенно и по-деловому. — Где Лаврик? Кирилл оглянулся. — Ждет нас в машине. — Нас? — Да. — Он подошел к ней вплотную, с ностальгической грустью вдыхая запах ее любимых духов «Русская свежесть». — Здесь оставаться опасно. Поедем ко мне, там Лаврик перепишет дискету с ПН и отдаст Владилену. Утром решим, что делать дальше. Знать бы, куда делся наш бравый капитан. — Игорь не пропадет, — как само собой разумеющееся заявила Лилия. — Лишь бы тот зверь до него не добрался. — Она передернула плечами. — Какой зверь? — С бешеными глазами, что проломил лед. — Я видел только глаза. Ничего, капитан — опытный воин, отобьется, — бодро сказал Кирилл, хотя особой уверенности в душе не испытывал. — Собирайся. — Я хотела прибраться здесь… — нерешительно проговорила Лилия, оглядывая разгром в гостиной, следы пуль на потолке и на стенах. — Ну, долго вас ждать? — послышался с улицы голос полковника Семенова. Они переглянулись. Кирилл развел руками. Лилия усмехнулась и начала подниматься наверх. — Переоденусь и спущусь к вам. Кирилл погасил свет в холле, вышел на улицу, покосившись на взорванную дверь в заборе. Семенов и Лаврентий, выглядевший сомнамбулой, ждали его, выдыхая облачка пара: несмотря на приближение весны, морозец по ночам держался приличный. Вскоре вышла Лилия, на этот раз в джинсах и мягкой замшевой курточке, с сумкой в руке. Помахала рукой выглянувшему охраннику, села в машину. Кирилл тронул с места «двадцатку», в которую по счастливой случайности не попало ни одной пули, и повел ее прочь от разгромленного коттеджа. Семенов задерживаться в квартире своего бывшего сослуживца не стал. Получил урезанную копию файла ПН, пообещал разобраться и позвонить и ушел. Машины у него не было, и как полковник собирался добираться до дому, он не сообщил. Впрочем, это никого из троицы связанных общей бедой беглецов не волновало. Они устали и хотели только одного — отдохнуть. Лаврентий уснул сразу, как только его голова коснулась подушки. Кирилл постелил ему на диване в гостиной. Лилии он предоставил спальню, собираясь устроиться на кухне или в гостиной на ковре. — Может, попьем чаю? — предложил он, медля выключать свет в гостиной. Лилия посмотрела на Лаврика, покачала головой, сказала задумчиво: — Как странно сводит нас судьба!.. Я бы никогда не решилась искать с тобой встречи… но она распорядилась иначе… хотя я в этом и не виновата. — Я знаю, — кивнул Кирилл. — Я тоже никогда не думал, что мы встретимся при таких обстоятельствах. Но ведь ничего случайного в жизни не бывает? Хотя, может быть, прав капитан и жизнь наша — лишь иллюзия, управляемая кем-то извне? — Я слышала чье-то высказывание, что реальность — это иллюзия, вызываемая отсутствием алкоголя. Кирилл улыбнулся. — Очень верное замечание. — Он кивнул на Лаврика: — А этот заварил всю кашу и спит как младенец, не думая о завтрашнем дне, о последствиях, о нас, да и о себе тоже. Счастливый человек. — Не человек, а симбиоз дьявола с ангелом, — поморщилась Лилия. — Такие люди опасны и способны на все, в друзья они не годятся. Вот кого надо контролировать в первую очередь и бить по рукам, если сам не понимает. Ладно, пошли пить чай. Кирилл выключил свет в гостиной, и они расположились на кухне, где хозяин создал довольно уютный уголок, проводя здесь немалую часть свободного времени. Лилия сама заварила чай, Кирилл достал «дежурную» коробку конфет, сыр и хлеб, сделал по бутерброду, и они принялись прихлебывать ароматный напиток, поглядывая друг на друга сквозь призму воспоминаний. — Как ты оказалась в контрольно-ревизионном управлении? — спросил он, хотя на самом деле это его не интересовало. Но другие мысли в голову не приходили. — Связи, — коротко ответила женщина, держа чашку обеими руками. Она так знакомо смешно и трогательно выпячивала губы, прихлебывая чай, что у него сбилось дыхание и он едва не поперхнулся. — Ты имеешь в виду связи мужа? — Он был сначала директором Института стратегического планирования при президенте, когда мы познакомились, и у него действительно были широкие связи во всех деловых кругах. Так я стала работать бухгалтером в КРУ, а потом добралась и до главного. — В рейтинге вредных профессий бухгалтер занимает, по-моему, двадцать второе место. — Не слышала о таком рейтинге. Тогда на первом месте, наверное, стоит профессия пожарника? — Летчика-космонавта. Потом, как ни странно, идут банкиры, а уж после них всякий служилый люд: пограничники, военнослужащие, милиционеры. Вслед за ними журналисты, режиссеры театра и кино, артисты, политики и спортсмены. — Я бы поставила на первые строчки охранников, водителей и спасателей, ну, может быть, еще инкассаторов, а никак не режиссеров и артистов. — Видимо, учитывались разные стороны жизнедеятельности этих людей, в том числе уровень смертности, травматизма, подверженность стрессам и так далее. Хотя я считаю; что все такие подсчеты относительны. Пусть они и делаются учеными. — Я где-то слышала, что ученый — не тот, кто дает правильные ответы, а тот, кто задает правильные вопросы. — Наверное, так оно и есть. К сожалению, наш друг Лаврентий не относится к ученым, так как не способен задать самому себе правильный вопрос: зачем он что-то делает? Мы еще помучаемся с ним. — Он хороший специалист? — Классный! За создание ПН ему действительно можно дать Нобелевскую премию. Но каким бы выдающимся специалистом Лаврик ни был, он не в состоянии объективно оценить предложенный информационной суперсистемой проект без помощи самой системы. — Что ты хочешь сказать? — озадаченно посмотрела Лилия на собеседника. — Он сам признался, что его ПН сама себя достраивает. Без участия оператора! Откуда Лаврик знает, что именно строит алгоритм ПН? Какую матрицу? Вдруг это супервирус, программа уничтожения жизни? Ведь проверить это никому не удастся, в том числе Лаврику, потому что он тоже зависит от компьютера и от самой формулы ПН. Лилия задумалась, посасывая дольку лимона, качнула головой. — К сожалению, я не специалист, чтобы решать такие ребусы. А ты неплохо разбираешься в компьютерных штучках-дрючках. — Хуже, чем хотелось бы, несмотря на покупку собственного компа. Просто последние два года я служу в аналитическом центре, а его основа — компьютерные системы. Поневоле научишься понимать сленг сотрудников и все с ним связанное. — Как ты относишься к тому, что с нами происходит? Кирилл виновато почесал бровь. — Верю и не верю. Иногда мне кажется, что все это происходит не со мной, а я просто наблюдаю за всеми событиями со стороны. Потом я спохватываюсь и… — он помедлил, — и мне становится не по себе. Ведь рушится вся созданная мной логическая схема жизни. Лилия кивнула. — Со мной было то же самое. Хотя Георгий приучил меня смотреть на мир шире и глубже, впитывать новое, изучать все обстоятельства и бороться с ними, не теряя достоинства. На лицо женщины легла тень воспоминания. Потом глаза ее прояснились, она смерила взглядом ставшее несчастным лицо Кирилла, отставила чашку и поднялась, протягивая ему руку: — Кажется, я готова принять жизнь такой, какая она есть. Кирилл непонимающе поднял голову. Она смотрела на него глубокими потемневшими глазами, и в них сквозь печаль и сомнения проглядывало нечто такое, от чего у него перехватило дыхание и встрепенулось сердце. Он медленно встал из-за стола, погружаясь в ее взгляд, как в замораживающий всякую мысль айсберг. Хрипло выговорил: — Я не умею говорить… — Тогда молчи! — твердо сказала она, беря его за руку и ведя за собой в спальню. Уснули они под утро, не размыкая объятий… Глава 11. ДВА ДИРЕКТОРА Понимая, что вопрос личной безопасности решить собственными силами невозможно, Кирилл решил заручиться поддержкой начальства и друзей, выработать план защиты от ПСП и СНОС (в их существовании сомневаться не приходилось) и поискать какие-то нетрадиционные методы предупреждения нападений. Но для этого надо было ехать на работу и встречаться со многими людьми, из-за чего он не мог уделять много времени Лаврику и Лилии. Посоветовавшись с ней — несмотря на то что спала она всего около двух часов, выглядела Лилия бодро и уверенно, — Кирилл оставил Лаврика у себя дома, строго-настрого запретив ему выходить за пределы квартиры, а сам, отправив Лилю на работу, поехал в управление. В десять часов утра директор провел обычное селекторное совещание и вызвал к себе Тихомирова, предупредив таким образом его желание испросить аудиенцию. — Садись, рассказывай, — кивнул генерал на стулья, подписывая какие-то бумаги. Кирилл присел на краешек стула. — Что рассказывать? Солтанов поднял на него маленькие светло-серые глазки-буравчики. — Мне только что звонили из твоей бывшей конторы. — Что? — удивился Кирилл. — Что слышал. Они переводят Лаврентия Павловича в свой штат. Вот я и спрашиваю: что происходит? Почему Киндиновым заинтересовалась внешняя разведка? Ты обещал дать разъяснения. — Я пока не владею всей информацией… Директор пришлепнул мясистой ладонью стопку листов на столе. — Довольно, Кирилл Иванович! Докладывай что знаешь, а я буду решать, достаточно информации или нет. Кирилл помедлил. Он был готов к такому повороту разговора, но все же душу щемило, так как приходилось изворачиваться и обманывать людей, которых он уважал. — В общем, насколько я вник в ситуацию… — Кирилл коротко поведал директору историю разработки Лавриком алгоритма «универсальной сетевой отмычки». Только переименовал ПСП в «криминальную группировку» и не стал сообщать об участии в этом деле капитана Утолина и бывшей жены. — Да-а! — крякнул Михаил Трофимович, выслушав рассказ, ослабил узел галстука, разглядывая спокойное лицо полковника похолодевшими глазами. — Не знай я тебя так хорошо, как знаю, подумал бы, что ты сбрендил. Значит, наш Лавр Павлович создал универсальный инструмент для взлома компьютерных серверов, а мы и не знаем! Хорош сюрприз! И ты после этого идешь ко мне и просишь дать ему отпуск! Уж не по наущению ли своих бывших коллег? — Нет, — твердо заявил Кирилл. — Я не знаю, как они вышли на Лаврика, наверное, и в нашей структуре есть их люди, но в сложившейся ситуации это благо. У моей бывшей конторы гораздо больше возможностей защитить Киндинова от любого криминала, а компьютерщика на его место найти не проблема. В связи с чем я тоже хочу взять двухнедельный отпуск. — Что?! Ты в своем уме?! — откинулся на спинку стула Михаил Трофимович. — После всего, что произошло?! Как ты себе это мыслишь? — Я не всегда мыслю, — позволил себе пошутить Кирилл. — Изредка я просто существую. Отпуск же мне необходим для того, чтобы закрыть возникшую проблему с Лаврентием Павловичем. Ведь наша организация тоже была бы не против получения формулы «универсальной отмычки»? Солтанов открыл рот и закрыл. Засопел. Погрозил Кириллу пальцем: — Опасные идеи высказываешь, полковник. Хотя и правильные. Ладно, бери отпуск. Но смотри — никому ни слова! И как только получишь результат — ко мне! — Само собой, товарищ генерал. Разрешите идти? — Кирилл встал. — Иди. — Михаил Трофимович понизил голос: — Может, обыскать квартиру Киндинова? На предмет его стараний? Ведь он вряд ли будет держать данные по «отмычке» в компьютерах отдела. Кирилл хотел сказать, что Лаврик именно там и держал свои секреты, но передумал. Надо бьшо зайти в отдел и попытаться стереть все файлы, с какими работал Лаврентий в последнее время. — Хорошо, Михаил Трофимович. Он вернулся в свою оперативную часть, быстро сдал дела заместителю и направился в отдел Долгова, где работал Лаврик. Самого начальника отдела на рабочем месте не оказалось. Обрадованный тем, что не придется объясняться с начальником аналитического центра, Кирилл перебросился парой слов с другими программистами, сел за компьютер Киндинова и принялся стирать все записи, касающиеся хотя бы косвенно разработки ПН. Через полчаса его память была пуста. Кирилл выключил компьютер и поспешил покинуть управление, чувствуя затылком знакомый холодный ветерок: интуиция подсказывала о появлении на горизонте каких-то неприятностей. В двенадцать часов дня он открыл дверь квартиры и сразу понял, что она пуста. Пробежался по комнатам, заглянул на кухню, окликая квартиранта, однако Лаврик не отзывался. «Ушел, скотина! — подумал Кирилл с холодной злостью. — Погулять захотелось! Никакой ответственности, ветер в голове!..» В прихожей раздался телефонный звонок. Кирилл схватил трубку и услышал рокочущий баритон Семенова: — Иваныч, не ищи своего хакера, он у нас. — Какого хрена?! — возмутился Кирилл. — Вы уже заложников начинаете брать?! — Успокойся, дружище, — миролюбиво проворчал Владилен Артурович. — С ним все в порядке. Сам понимаешь, он обладает такой информацией, что ждать мы не имели права. Это похлеще атомной бомбы будет! — Вы не смеете его задерживать, он еще не в вашем штате… — Считай, что уже в нашем. Как говорится, что посмеешь, то и пожнешь. Приезжай, побеседуем за чашкой кофе. Семенов повесил трубку. Кирилл молча посмотрел на свое отражение в зеркале и глубокомысленно проговорил: — Ну, и кто из нас двоих дурак? Отражение не ответило. Кирилл набрал номер Лилии. — Что у тебя? — Пока все тихо, разбираюсь с обычными делами. Никто же не знает, что произошло у меня дома. — Ничего подозрительного не замечала? — Вроде нет, все как обычно. Пытаюсь взять отпуск на неделю, но пока начальство мнется. — Я взял. Утолин не появлялся? — Нет. Я начинаю беспокоиться. Игорь не тот человек, который будет держать в неведении своих друзей. Если бы он был здесь, давно объявился бы. Если он вообще человек, подумал Кирилл, но вслух высказываться на эту тему не стал. — Все образуется. Одна никуда не ходи, съезжу в старую контору и заеду за тобой. — Зачем тебе ехать в свою контору? — Лаврик у них, — коротко бросил Кирилл. Лилия не сразу нашлась, что сказать. — Они его захватили?! — Ну, не так драматично. Владилен прав, у них он будет в большей безопасности. Поеду, поговорю с ним и с бывшими коллегами, потом обсудим ситуацию. — Будь осторожен. Целую. Кирилл помолчал. Не ночь соединила их, но жажда. Жажда быть вместе. Господи, где ты был раньше? Почему не помог забыть старые обиды?.. — Ты тоже будь осторожна. Он представил, как она произносит слово «целую», и улыбнулся. Потом вспомнил, куда собрался ехать, и заспешил. Через час он был в Ясеневе, где располагалась самая закрытая территория не только Москвы, но и страны в целом, принадлежащая Службе внешней разведки. Оставив машину перед проходной, выкрашенной в веселый желтый цвет, Кирилл вошел в КПП, как делал это не один раз, и предъявил внимательному офицеру-часовому свое удостоверение полковника финансовой разведки. — Меня ждут. Часовой развернул турникет. — Вас проводят. — Я знаю, куда идти. Офицер вернул удостоверение, козырнул. Кирилл миновал КПП, остановился перед дверью в сплошной бетонной стене. Дверь открылась. Он вошел и оказался перед еще одной стеной, высокой, сложенной из шлакоблоков, с колючей спиралью поверху. Здесь у гостя еще раз проверили документы, и он наконец очутился на территории своего бывшего места службы. Длинное семиэтажное здание, за ним еще несколько пониже и поменьше. Комплекс антенн самого разного калибра. Аккуратно очищенные от снега асфальтовые дорожки. Спортивный городок. Красивый, ухоженный парк. Бассейн со стеклянными стенами. Тихий, мирный уголок. И лишь одна деталь указывала на принадлежность этого уголка к неким секретным структурам, которой и являлась одна из самых мощных разведок мира, не раз доказавшая свою состоятельность и оперативность, — антенны. Управление СВР было связано со всеми регионами мира через спутниковые системы связи. И еще одна деталь поражала тех, кто впервые попадал на эту территорию: отсутствие людей. Хотя Кирилл знал, что охраняется она даже серьезней, чем резиденция главы страны. В конце двадцатого — начале двадцать первого столетий роль разведки возросла многократно по сравнению с прошлыми периодами истории, и во всех важных решениях, которые принимались в стране в области внешней политики, экономики, в сфере безопасности, по вопросам развития науки и техники, всегда присутствовала и разведка. Это Кириллу было известно абсолютно точно. Знал он и о масштабах деятельности своих бывших коллег, поэтому почувствовал невольное волнение, переступая порог приемной директора, где его ждал начальник оперативного отдела Владилен Семенов. — Привет, Иваныч, — сказал он озабоченным тоном. — Николай Сергеевич тебя ждет, а я подойду позже, дела. Дима, — обратился он к секретарю-адъютанту, — доложи шефу, что прибыл полковник Тихо» миров. Могучий молодой человек двухметрового роста в безукоризненном костюме молча нажал клавишу селектора, сказал тихим вежливым голосом: — К вам Тихомиров, Николай Сергеевич. — Пусть заходит, — раздался в ответ громыхающий бас. — Он в курсе, — добавил Семенов, пожимая локоть Кирилла, и скрылся за входной дверью. Кирилл проводил его взглядом, секретарь распахнул перед ним дверь в кабинет директора, и он вошел. Генерал Николай Сергеевич Гусев ждал его, выйдя из-за стола. Это был спортивного вида и могучего телосложения — под стать секретарю — седовласый старикан с иссеченным морщинами лицом и властным взглядом прозрачно-серых глаз. Он пожал руку гостю, кивнул на стулья у стола совещаний и сел сам. Кирилл, в бытность свою сотрудником службы, не раз посещал апартаменты директора, осмотрелся, перемен не заметил, кроме портрета нового президента, и сел. Кабинет шефа СВР был скромен. Ничего лишнего. Посредине стоял стол для совещаний. У дальней стены — стол директора с телефонами и современной компьютерной аппаратурой связи. Ковер на полу. Из больших окон открывался великолепный вид на заснеженную березовую рощу. По левую сторону от директорского стола — большой плоский телевизор. За шторками на стене — подсвечиваемая электронная карта. Книжная стенка, полки с сувенирами. — Все то же, — улыбнулся Николай Сергеевич, наблюдая за гостем. — Мы привычек не меняем. Кирилл кивнул, в свою очередь, разглядывая лицо директора. Про него шутили сотрудники, что опасно недооценивать человека, который переоценивает себя. Но этот человек действительно умел руководить своей сложной организацией, что и доказал, пересидев в кресле директора СВР двух президентов. — Что молчишь? — продолжал Николай Сергеевич хрипловатым басом. — Ждешь, когда я заговорю? Правильно, это одна из заповедей разведчика: мало говорить и много слушать. Как тебе работается на новом поприще? — Нормально, — ответил Кирилл лаконично. — Работка-то попроще, чем у нас? — Всяко бывает. Но вообще-то поспокойнее. — Зря я тогда тебя отпустил, Кирилл Иваныч, сейчас ты, наверное, место Владилена Артуровича занимал бы, а то и начальника второго управления. Не жалеешь, что ушел? — Так получилось, — неопределенно ответил Кирилл. — Обиделся, значит, что твою структуру упразднили. Что ж, понимаю. А почему ты пошел именно к Солтанову, в финразведку? — Уговорили, — усмехнулся Тихомиров. — Им нужны были профессиональные кадры, а у меня опыт работы… Экономика усложнилась, соответственно изменилась преступность, стала более изощренной… так что я чувствую себя при деле. Теперь вот новая напасть — нанотехнологии. Думали, что, как только люди ими овладеют, жизнь сразу улучшится, а получилось чуть ли не наоборот. — Значит, волны прогресса докатились и до финансовых сфер, — рокочуще рассмеялся директор. — Добавили забот финразведке. Что ж, этого следовало ожидать. Нанотехнологии, как технологии вообще, не ведут к автоматическому благоденствию, это, как говорится, палка о двух концах. Тому пример и твой бывший сослуживец Киндинов. Ты-то хоть сам представляешь, что он соорудил? У Кирилла екнуло сердце. «Неужели этот лопух скопировал им всю формулу ПН?!» — мелькнула мысль. — «Универсальную сетевую отмычку», — сказал он, не теряя хладнокровия. — «Отмычку»! — фыркнул Николай Сергеевич. — Вот именно что «отмычку» — компьютерную! Ее доработать — и можно будет взламывать любую защиту любого сервера! Твоему приятелю цены нет! Хотя с другой стороны если взглянуть, его и за решетку упрятать можно лет на пять. А ты, наверное, приехал, чтобы мы его вернули. Так? — Не совсем, — покачал головой Кирилл. — Мы не сможем обеспечить ему должной защиты, у вас это получится лучше. Но и нам этот человек необходим как воздух. На нем висит куча нерешенных проблем, которые может завершить только он. — Понимаю, — хитро прищурился Гусев. — Вы хотите получить полный комплект «отмычек», так как они и вашей фирме пригодятся. Угадал? — С вами трудно не согласиться, — усмехнулся Кирилл. — Естественно, мы тоже заинтересованы в получении алгоритма ПН. Но если Лаврик… э-э… Лаврентий Павлович — наш работник и мы имеем полное право пользоваться его мозгами, то вы хотите получить все на халяву, да еще и не платить при этом. — Почему, своим сотрудникам мы платим. У нас зарплата хорошая, хоть и маленькая. — Николай Сергеевич поднял вверх толстый палец. — А вашему спецу мы будем платить не меньше, чем вы. И с вами обязательно поделимся. — Кто ничего не имеет, тот всегда готов поделиться с другими, — философски заметил Кирилл. Директор ухмыльнулся, погрозил пальцем гостю: — Не груби старшим по званию, полковник. Киндинова мы не отдадим. Если ты только за этим приходил… — В общем-то не только, — признался Тихомиров. — По поводу Лаврика все понятно, забирая его к себе, вы снимаете груз ответственности за его жизнь с меня. Единственная просьба — дайте мне с ним поговорить. — Он не здесь, — махнул рукой Гусев. — На территории одной из наших лабораторий с хорошей компьютерной базой. — Это не в Чертанове случайно? — Еще не забыл? Да, в Чертанове. Можешь съездить туда, если хочешь, я дам разрешение. Чего ты хочешь еще? — Мне хотелось бы выяснить, что за банда напала на нас в доме моей… м-м… жены. — Бывшей жены, — уточнил Николай Сергеевич, давая понять, что знает положение вещей. — Зачем тебе это надо? Пусть расследованием занимаются компетентные органы. Тем более что в нападении участвовали федералы. — Вот и хотелось бы уточнить, федералы это или нет. Кое-кого из этих людей я запомнил — подполковника Петрова, старшего лейтенанта Абрамяна, однако интуиция мне подсказывает, что в штате ФСБ таких людей не окажется. — Интуиция хорошее дело, — поморщился Николай Сергеевич, — но в качестве доказательства не годится. Ладно, попробуем выяснить, что за люди. Скажешь Владилену Артуровичу, что я дал «добро». У тебя все? — Еще желательно разузнать, кому принадлежат темно-синие минивэны «Шевроле» с номерами А1ИАА99 и А202АА99. — По номерам — это служба охраны администрации президента. Она-то с какого боку тебя заинтересовала? — Парни из этой службы тоже участвовали в нападении. И я сильно сомневаюсь, что они работают в охране. Гусев покачал головой, нахмурился. — Ну, вы со своим хакером, похоже, расшевелили какое-то осиное гнездо. Если только ты ничего не путаешь. Госструктуры редко работают так жестко, да и то лишь по террористам. Для того чтобы взять одного человека, не бандита, спецгруппа не требуется. Что-то здесь не стыкуется, Кирилл Иваныч. Кирилл точно знал, что и с чем не стыкуется в его истории, но рассказывать Гусеву все подробности не собирался. Даже его экстремальная организация была не в состоянии отменить программы ПСП и СНОС. А в их существование директор СВР наверняка не поверил бы. — Так я могу проведать Киндинова? — Вообще-то не вижу смысла, — встал из-за стола Николай Сергеевич. — Мы уже договорились с твоим начальством. Но если ты настаиваешь, заезжай, допуск мы тебе оформим. Они пожали друг другу руки, и Кирилл вышел из кабинета директора, унося в душе его полный невысказанных сомнений взгляд. В приемной он наткнулся на спешащего Семенова. — Извини, задержался. Уже уходишь? — Да, мы все обговорили. — Кирилл рассказал суть беседы с директором. — Он дал «добро» на посещение объекта номер два в Чертанове, куда вы упрятали Лаврика, и пообещал помочь в идентификации тех, кто напал на нас. — «Добро» дает он, а делать все мне, — проворчал Семенов. — Ты сейчас куда? В Чертаново? Кирилл покачал головой, вспомнив, что его ждет Лилия. — К нему я поеду завтра, подготовь пропуск на мое имя. Если понадоблюсь, звони на мобильный. Как скоро ждать результата расследования? — Сделаем запросы, выясним. Думаю, завтра к обеду я тебе позвоню. — Спасибо, Владилен. — Не за что, Иваныч. Ты сделал мне такой подарок, что я еще долго буду у тебя в долгу. Тебя проводить? — Сам найду выход. — Тогда пока. — Семенов сунул руку Кириллу и скрылся за дверью кабинета директора. Кирилл в задумчивости вышел из приемной, провожаемый внимательным взглядом адьютанта. В начале шестого, не заезжая домой, он отправился на Трубную, где располагался особняк КРУ, и позвонил Лилии, сказав, что ждет ее внизу. Через четверть часа она выбежала из подъезда с сумочкой через плечо, вскочила в машину и на мгновение прижалась щекой к его щеке. — Поехали. Он не сразу пришел в себя, оглядел ее уставшее лицо с тенями под глазами, покачал головой. — Кто тебя этому научил? Она вопросительно приподняла брови. Потом поняла, усмехнулась. — Тебе не нравится? — В том-то и дело, что очень нравится. Но если это эпизодическое явление, лучше его не повторять, иначе я привыкну и буду требовать… —Что? Он посмотрел в глаза женщины, на дне которых прятались печаль и растерянность, мягко привлек ее к себе и поцеловал. — Мне не хотелось бы отвыкать. Она помолчала, глядя на него с каким-то странным сожалением. — Давай не будем торопиться расставлять точки над «i». Все теперь будет зависеть от тебя, хотя… ты прости, но мне есть с кем тебя сравнивать. Понимаешь? — Понимаю, — глухо ответил он, сжимая зубы. Лилия снова помолчала, прикрыв глаза, вспоминая что-то глубоко личное, потом погладила его по руке на баранке руля и отвернулась. Пока пересекали Москву по диагонали и въезжали в Крылатское, Кирилл все время посматривал назад, отмечая все идущие следом автомашины, однако «хвоста» не обнаружил. Если за ними и следили, то очень искусно и осторожно. В подъезде тоже не оказалось подозрительных субъектов, и, судя по нетронутым «контролькам» — Кирилл оставил незаметные со стороны цветные ниточки на дверях, — в квартиру тоже никто посторонний не вламывался. Испытав облегчение, он открыл дверь, пропуская гостью. — Что с Лавриком? — спросила она, сбросив сапожки. — Он у сувориков, — ответил Тихомиров, поднося ей тапочки. — У кого? — удивилась Лилия. — Так раньше называли друг друга сотрудники СВР. Да и сейчас, наверное, называют. Я забыл тебя спросить: ты же не ужинала? Есть хочешь? Можем сходить в кафе. — У тебя в холодильнике, по-моему, есть какие-то продукты. — Колбаса, яйца, овощи есть, шампиньоны мороженые, картошка… — Я знаю, что ты запасливый мужик. Ведь по восточному календарю ты Крыса? Давай никуда сегодня не пойдем, побудем дома. Я быстро сварганю яичницу, салат, чай. — А капитан? Надо бы его все же поискать. — Завтра. Не возражаешь? Он выглянул из гостиной, внимательно посмотрел на нее и подошел вплотную. Она не отстранилась. Только подняла лицо и закрыла глаза. Дружба между мужчиной и женщиной очень слабеет при наступлении ночи — вспомнился чей-то афоризм. Потом он поцеловал ее и уже ни о чем не думал. Глава 12. ЭХ, КАПИТАН! Встав утром раньше Лилии, Кирилл тихонько прокрался на кухню в одних трусах, чтобы приготовить легкий завтрак, и заметил летавшую под потолком муху. Волосы на затылке взъерошил холодный ветерок тревоги. Точно такие же мухи завелись в квартире Лаврика, после чего за ним и началась охота. — Ах ты дрянь! — прошептал Кирилл, сбивая муху на лету ладонью. Поднял насекомое с пола, вглядываясь в него в поисках чего-либо необычного, однако ничего не нашел. Муха была как муха, разве что сытая с виду и слишком активная для начала весны. И тем не менее у Кирилла остался неприятный осадок в душе. После всех фантастических приключений в Москве и на территории буферной зоны он готов был поверить во что угодно, в том числе и в «кибермух», используемых в качестве устройств слежения. Проснулась Лилия, заявилась на кухню в его рубашке, румяная, теплая, уютная, желанная. — Ты уже встал? — Нет, еще сплю. Кирилл засмеялся, подхватил ее на руки, закружил по кухне и не удержался — унес обратно в спальню, откуда они вышли не скоро. Затем Лилия забралась в ванну, а он побрился и снова поспешил на кухню, чтобы поджарить гренки и приготовить кофе. В восемь часов они сидели за столом, полностью собранные, и завтракали, поглядывая на чистое голубое небо и ласковое весеннее солнце. Оно впервые за несколько дней появилось на небосклоне, и, несмотря на лежащий повсюду снег, в воздухе запахло весной. Что-то зажужжало у окна. Еще одна муха! Кирилл проследил за ней недобрым взглядом, понимая, что начинается новая волна ПСП. За мухами следовало ждать появления команды. — Нам здесь нельзя оставаться, — сказал он спокойным тоном. — Думаю, мою квартиру они тоже вычислили. — СНОС? — догадалась Лилия. — Утолин говорил, что программа ПСП запускается много раз и давит до тех пор, пока не добьется цели. Оперативники подполковника Петрова вот-вот появятся, а за ними примчится дружина СНОС. Надо уходить. — Ко мне? — К тебе тоже нельзя. Я подумаю, куда можно. Давай поищем капитана, он еще не все нам объяснил. Возможно, я тупой, как трамвайный поворот, но кое-чего до сих пор не понимаю. — Объяснить можно все. — Лилия слабо улыбнулась. — Даже то, что невозможно понять. Где мы будем искать Игоря? — Если бы мы знали номер его мобильника, найти его не составило бы труда. Но чего нет, того нет. Он говорил, что служил в подмосковном СОБРе… — Он и до сих пор там служит — в Сходне. Я дважды была в поселке, хотя и не на территории части. — Вот туда мы и поедем. Если там его нет, значит, придется просто ждать, когда он объявится сам. Звони на работу, скажи, что заболела и не приедешь сегодня. — Я еще вчера отпросилась до понедельника. Кирилл с некоторым удивлением посмотрел на жену, и та засмеялась. — У тебя такой вид, будто ты нашел давно потерянную вещь. Неужели я выгляжу такой дурой? — Если бы ты была умной, — подхватил он ее тон, — я бы не оказался вовлеченным в эту бредовую историю. — Ах так! — возмутилась она. — Выходит, это я во всем виновата?! А ты палец о палец не ударил? Привык все сваливать на беззащитную женщину! Кто ты после этого? Не полковник, а самый настоящий старшина! — А ты мегера! — поддразнил он ее. — Я мегера?! Да я само совершенство! А ты полотенцем бреешься и дети твои телевизора боятся! — Вот! — поднял он палец. — Это хорошая мысль. Не пора ли подумать о детях? — Что? — удивилась Лилия, сбиваясь с шутливого тона. — Ты серьезно? Он поднялся, обнял ее сзади, сказал на ухо: — Я хочу детей… двоих — мальчика и девочку. Она замерла. — А не… поздно? — Тебе только тридцать три, а некоторые дамы рожают и в шестьдесят. Хотя ждать так долго не следует. Ты согласна? Лилия повернулась к нему и поцеловала. — Ясно, — кивнул он. — Значит, этот план мы утвердили. Теперь я соберу вещи, и мы поедем. Через двадцать минут они выехали на машине Тихомирова со двора его дома, не заметив никого, кто бы интересовался ими. Свернули на Кольцевую автодорогу, затем на Ленинградское шоссе. К Сходне подъехали в половине десятого утра, чувствуя нарастающее напряжение. Лилия выглядела задумчивой, изредка бросая изучающие взгляды на водителя, и Кирилл не пытался ее разговорить, понимая, что сейчас творится на душе бывшей жены. Впрочем, подумал он с некоторой неуверенностью, может быть, хватит употреблять эпитет «бывшая»? «Ты забываешь, что она жила со вторым мужем много лет, — возразил внутренний голос. — Забыть это просто так невозможно. К тому же она сама сказала, что ей есть с кем тебя сравнивать. И ничего еще не решено». «Пусть сравнивает, — ответил сам себе Кирилл. — Я смогу быть выше этого. Но я уже никому ее не отдам!» «Ну-ну, — скептически усмехнулся второй „я“ Кирилла. — Ты сначала ее спроси, хочет ли она этого? То, что она спала с тобой, еще ни о чем не говорит». «Еще как говорит! Если бы я был ей противен, ничего бы и не было. Мы будем вместе!» «Дай-то бог! — проворчал второй „я“. — Хотя на твоем месте я бы не переоценивал ситуацию, и вообще…» — … думаешь? — донесся голос Лилии. — Что? — очнулся он. — Извини, задумался. — О чем ты задумался? — повторила она вопрос. — О тебе, — признался Кирилл. — Точнее, о нас. — И что же ты надумал? Он помолчал, поглядывая в зеркало заднего вида, вздохнул с огорчением: — Все так зыбко… Она засмеялась и снова, как день назад, прижалась на мгновение щекой к его щеке. — Браво, полковник, ты мне начинаешь нравиться. И сердце Кирилла отозвалось струнным аккордом ее смеху. Мелькнул указатель: «Сходня. 2 юл». На перекрестке с мигающим светофором Кирилл свернул налево. Через три километра Лилия показала направо. Свернули и через несколько минут по хорошо укатанной дороге подъехали к шлагбауму с грозной табличкой: «Стой! Запретная зона». У шлагбаума никого видно не было, и открывался он вручную. Дорога дальше уходила в заснеженный сосновый лес, но в просветах между стволами сосен виднелся зеленый деревянный забор. Это начинались владения сводного отряда быстрого реагирования Министерства внутренних дел. — Дальше я не проезжала, ждала здесь, — сказала Лилия. — Попробуем добраться до КПП. Кирилл вылез из машины, поднял шлагбаум и проехал, не закрывая его за собой. Через двести метров дорога, попетляв, уперлась в проволочный забор с решетчатыми воротами, за которыми простиралась очищенная от снега площадь перед зеленым забором. В заборе виднелись ворота и дверь для прохода военнослужащих. Из ворот на площадь выехал серый «рафик» с облупившейся краской по бортам и ржавым бампером. Остановился. Из него выскочил здоровенный амбал в пятнистом костюме, скрылся за дверью КПП, не обращая внимания на подъехавшую «двадцатку» Кирилла. Закрывающий ворота охранник придержал створку, глядя на нее, но так как Кирилл не двигался, охранник закрыл ворота. Затем дверь проходной распахнулась, и оттуда вышли трое парней в камуфляже. В одном из них, что двигался посредине со сложенными за спиной руками, без головного убора, Кирилл и Лилия с оторопью узнали капитана Утолина. Он покосился на машину Тихомирова, сделал вид, что не узнал ее, и полез в салон «рафика», подталкиваемый в спину конвоирами. — Как мы вовремя… — прокомментировал это событие Кирилл. — Могли ведь разминуться. Интересно, за что его взяли свои же и куда собираются везти? — Может, это СНОС? — прошептала Лилия. — Не похоже. Тем ребятам нет надобности перевозить объект устранения, они бы его просто убрали, и все. — Что же нам теперь делать? — Поглядим, куда они его повезут. Кирилл развернул машину и направился обратно, к шлагбауму. Выехал на дорогу, остановился, поджидая «рафик». Тот вскоре появился, кренясь на ухабах. В кабине, кроме водителя, сидел сопровождающий в пятнистой униформе. Всего же Утолина сопровождали пять человек, считая и водителя. «Рафик» свернул, но не к Ленинградскому шоссе, а на дорогу, ведущую в Новоподрезково. В связи с потеплением дорогу развезло, и потрепанный жизнью микроавтобус двигался медленно, скрипя всеми деталями подвески. Миновали железнодорожную станцию. Дорога сначала шла вдоль полотна, потом пересекла пути и свернула в лес. Кирилл понял, что «рафик» направляется к военному аэродрому, принадлежащему внутренним войскам МВД. Капитана явно собирались отправить куда-то воздушным путем. Кирилл увеличил скорость, догоняя микроавтобус, проговорил сквозь зубы: — Закон прав… — Какой закон? — не поняла Лилия. — Ты о чем? — Закон динамики Джеррольда, один из законов Мэрфи. Он гласит: если объект движется, значит, он движется не в том направлении. — Ты хочешь сказать… — Капитана везут на аэродром. Если мы его не перехватим раньше и не освободим, мы его больше не увидим. Кто тогда будет нас консультировать и помогать отбиваться от всех этих поганых ПСП и СНОС? — Что ты предлагаешь? — Из машины не вылезай, что бы ни случилось. Водить сама умеешь? — Умею, у нас был «Москвич». — Когда я выйду, пересядь за руль. Внезапно «рафик» впереди, в полусотне метров, начал замедлять ход. Кирилл рванул машину вперед, пользуясь случаем. Другого такого случая могло не представиться. В голове уже созрел план действий. «Двадцатка» догнала «рафик», встала почти вплотную к нему со стороны сопровождающего, который как раз открыл дверцу, чтобы выйти. Возможно, по нужде. Кирилл выскочил из кабины и оказался нос к носу с верзилой в камуфляже, со знаками отличия старшего лейтенанта. — Простите, лейтенант, — сказал Кирилл, лучезарно улыбаясь, — мне срочно понадобился ваш пистолет. Верзила вытаращил глаза, не вникнув как следует в смысл сказанного. Он и мысли не допускал, что кто-то осмелится напасть на сотрудника СОБРа при исполнении им служебных обязанностей, поэтому оказался не готов к нападению и свое отношение к наглому требованию выразить не успел. Кирилл сделал выпад пальцем в яремную ямку, дозируя силу удара, выхватил из кобуры на поясе старлея его пистолет, и тот сполз по дверце «рафика» на дорогу. В то же мгновение Кирилл рванул дверцу микроавтобуса на себя, навел пистолет на водителя, попытавшегося достать оружие. — Тише, приятель! Геройствовать будешь при захвате бандитов, здесь это лишнее. Водитель замер. Кирилл вскочил в кабину «рафика», отделенную от салона глухой железной стенкой, вытащил у парня пистолет, обнаружил на сиденье наручники и тут же использовал их по назначению, приковав руки водителя к правой дверце машины, так, чтобы он не смог дотянуться до руля. На это потребовалось несколько секунд. А всего с момента выхода Кирилла из кабины «двадцатки» прошло полминуты. — Малахов! — заорал водитель, опомнившись от неожиданности. — На нас… Ребро ладони Кирилла опустилось ему на ухо, водитель охнул, ударился затылком о дверцу и умолк. — Малахов! — крикнул Кирилл, копируя голос водителя, и стукнул кулаком в борт «рафика». — Выйди на минуту. Со скрежетом распахнулись задние дверцы микроавтобуса. На дорогу выпрыгнул ражий детина с сигаретой в зубах, увидел перед собой незнакомого человека, потянулся к автомату за плечом и отлетел назад от шокоудара, сполз на грязный асфальт. В салоне «рафика» началась возня. Утолин правильно оценил ситуацию и навалился на одного из конвоиров. Второй попытался сначала помочь напарнику, но получил два удара — ботинком по копчику от капитана и прямой «бух» в лоб от Кирилла — и улегся на пол машины. Его сослуживец оказался крепким орешком, и его пришлось успокаивать вдвоем. Сопротивлялся он до тех пор, пока не схлопотал по голове прикладом собственного автомата. — Выходи, — просипел Кирилл, массируя горла: в суматохе схватки он получил удар локтем. Утолин выпрыгнул из салона со скованными за спиной руками, с любопытством посмотрел на лежащих спецназовцев, с которыми служил вместе не один год, перевел взгляд на спасителя. — А ты, однако, мастер, господин полковник финразведки. Лихо работаешь! Не ожидал, что ты пойдешь на столь решительные меры. — В машину! — коротко бросил Кирилл. — Сними браслеты. Кирилл нашел в кармане лейтенанта ключи, отомкнул наручники. Потом обнаружил у сотрудников СОБРа две рации и мобильный телефон, захватил с собой. Лилия, бледная от волнения, молча пересела на заднее сиденье «двадцатки». Утолин сел рядом с Кириллом, и тот погнал машину прочь от «рафика», развернулся, направляясь назад к Сходне, чтобы выехать на Ленинградскую трассу. — За что они тебя столь сурово? И вообще, как ты оказался на территории части? — Наш способ возвращения из «буферной зоны» несовершенен, — сказал Утолин, растирая запястья рук. — После взрыва гранаты меня вышвырнуло точно в коридор штаба. До сих пор не знаю, почему. А так как я числюсь в бегах… — Ясно. Хорошо, что мы успели вовремя. Тебя везли на аэродром? — Хотели переправить в штаб округа в Волоколамске. — Утолин оглянулся. — Спасибо, что вспомнили обо мне. Нам надо держаться вместе, ибо только мы знаем, что происходит, и только мы сами можем постоять за себя и что-то изменить. Никто иной помочь нам не сумеет. — Кир… — сказала Лилия. — Что? — покосился на нее сосредоточенный Кирилл. Она помолчала, откинулась на сиденье, глубоко вздохнула. — Нет, ничего… Утолин усмехнулся, посмотрел на водителя: — Поздравляю, полковник. Похоже, ты времени даром не терял. А я, наивный, полагал, что у меня были все шансы завоевать сердце этой женщины. Лилия покраснела, ответила сердитым взглядом на взгляд Кирилла и грозно сдвинула брови. — Игорь, мне не нравятся твои шутки! — Понял, — тотчас же откликнулся Утолин, — больше не буду. Прошу не обижаться, это во мне иногда просыпается человек. Кирилл с интересом глянул на спутника: — Интригующее заявление, капитан. Кто же ты на самом деле? Утолин улыбнулся. — Как поется в известной песне: «В этом мире я гость непрошеный». А вообще-то я всего лишь телесно проявленный процесс. Подпрограмма более высокого ранга, чем обычный человек. В своем мире я был оператором контроля. — Что значит — телесно проявленный процесс? — Это значит, что я, оператор иезода контроля Ювинга, внедрил свою психоматрицу в биопроцессор… э-э… в тело человека по фамилии Утолин. То есть проявил себя в вашей метареальности. Такое объяснение вам доступно? — Вполне, хотя я не совсем понял, почему ты называешь тело человека биопроцессором. — Потому что так оно и есть. Ваше тело представляет собой социально ориентированный биологический процессор или самоподстраивающуюся подпрограмму, носитель интеллекта. — Интересная версия, — хмыкнул Кирилл. — Я такой еще не слышал. Что же ты в таком случае оплошал, если являешься подпрограммой более высокого ранга? Не смог убедить своих коллег отпустить тебя? Или сбежать? Утолин не обиделся. — Я перестал быть «богом сетей», а мой процессор, то бишь тело, требует дополнительной интенсивной настройки — информационной, энергетической и силовой. Когда вы меня освобождали, я как раз этим и занимался. В принципе я бы освободился и сам. — Вот тебе высшее существо во всей красе, — с нарочитым осуждением проговорил Кирилл, выезжая на шоссе и прибавляя скорость. — Мы его спасли, а он даже спасибо не сказал… елепроявленный процесс. — Пардон, — поднял руки Утолин. — Спасибо! Кирилл и Лилия одновременно засмеялись. Потом Кирилл увидел догонявшую их машину дорожно-патрульной службы и посерьезнел. Еще больше увеличил скорость. — Быстро они нас вычислили! Жаль, что моя «двадцатая» не ездит быстрее ста пятидесяти. — Ничего, с гибэдэдэшниками мы справимся, — спокойно сказал Утолин. — Вполне может быть, они просто догоняют явного лихача, без всякой связи с моим освобождением. Нам бы только добраться до моей квартиры… — Где ты живешь? — Мой «процессор» живет недалеко от Речного вокзала. За Кольцевой повернем направо и сразу под мост налево. Останови, поговорим с мусорами. Кирилл прижал машину к тротуару. Бело-синий «Форд» дорожного патруля с воем обогнал «двадцатку», встал впереди. Из него вышли двое инспекторов, и у Кирилла отлегло от сердца. Двигались инспектора неторопливо и уверенно, не хватаясь за оружие, видя в пассажирах задержанной машины лишь нарушителей правил дорожного движения. Если бы они получили приказ задержать их, они действовали бы гораздо жестче. — Мы спешим по делу, — веско сказал Кирилл, предъявляя удостоверение. — Кое-кого надо догнать. Прошу расчистить трассу до Речного вокзала. Лейтенант-инспектор глянул на фото Тихомирова, козырнул, вернул документ. — Обеспечим, товарищ полковник. Инспектора вернулись к своему «Форду», тот включил мигалки и сирену, двинулся вперед. Кирилл последовал за ним. — Хорошая мысль, — одобрительно проговорил Утолин. — Теперь даже если они получат по рации приказ задержать зеленую «двадцатку», то не сразу сообразят, что это мы. Лилия с облегчением вздохнула. — Господи, так не хочется убегать, прятаться и защищаться! Мужчины оглянулись на нее, посмотрели друг на друга. — Где-то по большому счету она права, — сказал Кирилл. — Никогда не думал, что попаду в такую историю! Да еще при этом буду бегать от киллеров как заяц. — Может быть, она и права, — меланхолически отозвался Утолин. — Хотя существует пословица, что женщина не права до тех пор, пока не заплачет. Кирилл улыбнулся. — Спелись, шутники! — с высокомерным сарказмом проговорила Лилия. — Вам бы в театре эстрады работать! — Это мысль, — согласился Утолин. — Вот избавимся от корректирующих программ и пойдем в артисты. «Форд» свернул под мост, выехал на улицу, ведущую к Речному вокзалу, и Утолин сказал: — Мигни ему. Кирилл посигналил фарами. Патрульная машина остановилась. «Двадцатка» поравнялась с ней. — Благодарим, парни, — сказал Утолин, опустив стекло. — Дальше мы сами. Инспектора ГИБДД помахали им руками, выключили сирену. Утолин посмотрел на Тихомирова: — Самое время менять транспорт. Твоя красавица безнадежно засвечена. Сворачивай во двор, бросим ее там. — Бросим… Я, между прочим, за нее немалые деньги платил. — Останемся живы — я тебе иномарку подарю. — А как же Лаврик? Я собирался ехать к нему… — Машину найти не проблема, а на твоей нас остановит ближайший же пост. Сворачивай налево, в переулок. До моей квартиры недалеко, пешком дойдем. Триста метров — не деньги. Кирилл послушно свернул в переулок между домами и загнал машину во двор какого-то пакгауза. Вышел, помог Лилии, с грустью обошел машину кругом. Женщина понимающе кивнула, оценив его настроение, и слабо погладила пальцами его ладонь. Глава 13. ОЧЕРЕДНОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ ЛАВРА К себе домой Утолин гостей приглашать не стал. Извинился, сказал, что у него не убрано, и попросил подождать его во дворе несколько минут. — Ты у него бывала? — спросил Кирилл, когда они с Лилией остались вдвоем. Она оценивающе взглянула на него, пытаясь понять подтекст вопроса, поняла, что интерес бывшего мужа не опирается на ревность, и ответила: — Дважды. Игорь живет один, но иногда встречается с женщиной, которую устраивает такой вариант отношений. — Почему он не женится на ней? — Спроси у него сам. Кирилл смутился. — Да это я от тоски спросил. Пройдемся? Лилия взяла его под руку, и они медленно двинулись в обход двора, окруженного тремя старыми девяти — и двенадцатиэтажными домами. — Бедная женщина, — пробормотал он, продолжая разговор. — Почему? — не поняла Лилия. — Мне кажется, ее действительно устраивает такой образ жизни. Игорю тридцать шесть лет, и характер у него тяжелый, не всякая выдержит. — Я о другом. По сути, он уже не человек… ну, или человек с двойной психикой. Едва ли оператору иезода, коим представился капитан, нужна земная женщина. Вот мне нужна, а ему вряд ли. — А мне и его жаль… того, кем он был до… внедрения. Мир был понятен, быт мало-мальски налажен, цели ясны… А потом появился Ювинга — и все покатилось под откос. Едва ли все закончится благополучно для капитана Утолина. — Мы в таком же положении, — проворчал Кирилл. — Причем помимо своей воли, что самоё противное. — Согласна, но в наши души никто не вселялся и не приказывал действовать тем или иным образом. Мы пока еще свободны. — Однако же возможностей у него должно быть больше, чем у обыкновенного человека, если в него вселилась психоматрица оператора более высокого уровня. — Не намного, — раздался сзади голос. Кирилл и Лилия оглянулись. Утолин догонял их с двумя сумками в руках, мрачновато-спокойный и сосредоточенный. Он был переодет в обычный гражданский костюм: полушубок, вязаная шапочка, джинсы, ботинки. — Я вынужден подчиняться законам вашей реальности, — продолжал капитан, демонстрируя великолепный слух. — Человек вообще сам является психосоматическим устройством особого рода, способным обнаруживать физические планы, недоступные для приборов, я же могу слегка усиливать эти способности. И вас научу, если захотите. Итак, куда мы направляемся? — К Лаврику, — сказал Кирилл, скрывая смущение. — Хочу убедиться в надежности его охраны. Но у нас нет транспорта, а на перекладных мотаться по Москве хлопотно. Он бросил красноречивый взгляд на сумки капитана. Тот перехватил взгляд, дернул уголком губ. — Это кое-какое спецснаряжение, которое может пригодиться в любой момент. А машина сейчас будет. Я позвонил приятелю, он одолжит нам свою тачку. — Приятель так тебе доверяет? — Он работает в авторемонте и любит реставрировать старье. Ищет детали на свалках, курочит разбитые машины, потом собирает и продает. На кусок хлеба хватает. — Понятно. Неплохое хобби, беспроигрышное. Во дворе появилась малинового цвета «Лада-девятка», выглядевшая абсолютно новой, за рулем которой сидел худенький паренек в курточке и берете. — Это он, — сказал Утолин, поднимая руку. «Девятка» подъехала к ним. Водитель вылез. — Знакомьтесь — Шурик. — Утолин стал грузить свои сумки в багажник. — Шурик, это Кирилл и Лилия. Садитесь в машину, пора убираться отсюда. — Не, я не поеду, — отступил стеснительный Шурик. — Мне в сервис на Флотскую надо зайти. Не разгоняйтесь выше ста двадцати, движок старый, цилиндры растачивать надо. А другой у меня пока нет. — Спасибо и за эту. К вечеру я тебе ее доставлю. Утолин сел за руль «девятки», махнул рукой своему приятелю и вывел машину со двора. — Куда теперь? — В Чертаново, — сказал Кирилл, почувствовав спиной мимолетный холодок. — Сумской проезд, четырнадцать, строение один. — Что там у вас? — Одна из технических лабораторий с хорошим вычислительным комплексом. Утолин кивнул, выруливая на Ленинградское шоссе. Мимо с воем пронеслись четыре спецмашины: две — патрульные «Форды» с мигалками и два серых микроавтобуса с двуглавыми орлами на дверцах. — Вот и мои коллеги подоспели, — спокойно проговорил капитан. — Наверное, обнаружили твою машину. Да и ко мне заглянут на всякий случай. Лилия поежилась. — Еще чуть-чуть, и они бы застали нас во дворе. — Пришлось бы объясняться, — кивнул Утолин. — Однако не стоит забивать голову мыслями о том, чего не случилось. Впредь будем оперативнее. Свернули на МКАД. Кирилл согласился с таким вариантом движения. Несмотря на то что дорога по кольцу была длиннее в два раза, чем по радиусу, через центр города с его вечными пробками лучше было не ехать. В половине первого, обогнув пол-Москвы, они въехали в Чертаново и свернули на Сумскую улицу. Кирилл снова почуял «морозную» подсказку интуиции и поделился своим беспокойством с остальными: — У меня плохое предчувствие… — Да, здешняя атмосфера и мне не нравится, — отозвался Утолин. — Придется переходить на третий уровень. — Это как? — Существует пять уровней понимания ситуации: научный, интуитивный, магический, ангельский и божественный. К сожалению, ангельским я не владею, а вот магический иногда доступен. Кирилл с любопытством посмотрел на рассеянно-ждущее лицо капитана, собираясь продолжить эту тему, но в это время машина свернула на Сумской проезд, и впереди слева, за решетчатой оградой, чуть в глубине показался двухэтажный особнячок лаборатории с вывеской «Учебно-методический центр». Площадка перед входом в здание была заставлена автомашинами, и среди них Кирилл увидел два темно-синих микроавтобуса «Шевроле» с темными стеклами и номерами серии А. — Стой! Утолин послушно прижал «девятку» к тротуару. — Два утюга за белым «БМВ»… — Вижу. СНОС! — Опоздали? — Не знаю. Но если они доберутся до Лаврика, я обречен! Не хочешь рискнуть? — Не хочу, но у нас просто нет другого выхода. — Тогда пошли. — Что вы задумали? — встревожилась Лилия. — Здесь команда СНОС. Мы зайдем с тыла. Вряд ли они ждут удара в спину. — Но вас же могут… — Лилия не договорила, побледнев. — Не волнуйся, — погладил ее по волосам Кирилл. — Мы вернемся. Сиди и жди. — Держи, — сунул Утолин ему пистолет и две обоймы. — Ты классный боец, но с этими парнями лучше не церемониться, они чистые ликвидаторы и запрограммированы на результат. — Пошли! Я беру первый автобус, ты — второй. Кирилл набрал в грудь воздуха и вылез из машины. Утолин выбрался с другой стороны, и они вразвалочку, однако на самом деле очень быстро направились к зданию «Учебного центра», отмечая движение пешеходов и выходящих из машин людей. Штурмовые группы СНОС уже вошли в здание лаборатории СВР, прячущейся под вывеской «Учебно-методического центра», и у микроавтобусов никого не было. Лишь у входа в здание прохаживался высокий мужчина в белом полушубке со стоячим воротником, засунув руки в карманы и поглядывая на дверь. На всем его облике лежала печать оперработника спецслужбы, поэтому сомневаться в том, что он из команды СНОС, не приходилось. Поравнявшись со вторым микроавтобусом, Утолин выстрелил в парня и тут же дважды — в стекло кабины «Шевроле». Первая пуля «зубра» легла точно в висок сносовца — капитан не зря числился снайпером СОБРа, — а вот две другие стекло микроавтобуса не пробили: оно оказалось бронированным. Поэтому Утолину пришлось выстрелить еще три раза подряд — в одну и ту же точку, пока стекло не треснуло. Лишь после этого четвертая пуля нашла водителя, едва не успевшего открыть ответный огонь. Кирилл такой ошибки не допустил. Он сразу рванул дверцу первого микроавтобуса на себя и выстрелил в «своего» водителя одновременно с начавшим стрельбу Утолиным. Водитель успел выхватить оружие, но выронил пистолет-пулемет, отброшенный пулей «зубра». Кроме водителей, никого из сносовцев в автобусах не оказалось, все они действительно были уже внутри здания лаборатории. Не останавливаясь, Тихомиров и Утолин ворвались в вестибюль здания. Их встретил зародившийся в недрах особняка шум: треск, частые хлопки, металлические удары и крики. Команда СНОС начала прочесывать этажи, уничтожая всех, кто попадался под руку. Охрана у турникета тоже была ликвидирована: на плиточном полу в разных позах лежали расстрелянные в упор трое парней в голубоватой форме. Было видно, что оружие применить они не успели. Здесь же дежурил один из боевиков СНОС, прохаживаясь по вестибюлю с пистолетом-пулеметом «кедр» в руке. Он удивленно оглянулся на входную дверь и получил пулю между глаз. Утолин стрелял навскидку, почти не глядя, и Кирилл еще раз оценил мастерство снайпера, на мгновение пережив две эмоции: зависти и осуждения, хотя умом понимал, что в данной ситуации иначе действовать нельзя. — Я наверх! — выдохнул Утолин, буквально растворяясь в воздухе и возникая уже на лестнице, ведущей на второй этаж. Кирилл без слов метнулся в коридор первого этажа, переходя на темп. Десять белых дверей слева, десять справа. Ковровая дорожка. Два тела у стены в белых халатах — старика и девушки. Почти все двери распахнуты или прострелены, лишь в конце коридора остались три или четыре, куда еще не успели зайти убийцы. Их было трое — в белых полушубках со стоячими воротниками, в темно-серых штанах и ботинках йа толстой рифленой подошве. У всех троих «кедры», а у идущего последним еще и «комар» — кассетный гранатомет новейшего образца. Его Кирилл и снял первым — выстрелом в затылок с двадцати метров, порадовавшись своей меткости. Дважды выстрелил в оглянувшегося напарника, не испытывая ничего, кроме ледяной ненависти. Третий сносовец в этот момент вошел в очередной кабинет, открыл огонь из «кедра» — донеслось частое пух-пух-пух-пух, пистолет-пулемет имел глушитель — и не слышал, что происходит в коридоре. Кирилл за доли секунды пролетел расстояние до кабинета и столкнулся с киллером нос к носу. Это был высокий молодой человек, блондин с редкими бровями и прозрачными, почти бесцветными глазами, полными презрительного равнодушия. Увидев Тихомирова, он начал поднимать ствол «кедра», и Кирилл выстрелил. Раздался тихий щелчок осечки: в обойме кончились патроны! Второй щелчок: у противника тоже кончились патроны. Глаза блондина расширились. Он сунул руку за отворот полушубка, очень быстро, почти на грани восприятия, и так же быстро вытащил пистолет, но выстрелить не успел. Кирилл ударил его в переносицу с таким выплеском энергии, что отбросил убийцу в глубь комнаты метров на пять! Подскочил, чтобы добить, и выпрямился. Блондин был мертв. Сверху бухнуло, затрещало, посыпались стекла — это явно взорвалась граната. Кирилл метнулся к лестнице, на одном дыхании взлетел на второй этаж, натыкаясь на окровавленные тела людей, выглянул в коридор. — Назад! — долетел из-за распахнутой, разбитой взрывом двери голос Утолина. Кирилл прыгнул через перила лестницы на нижний пролет, и тотчас же на том месте, где он только что стоял, расцвел огненный бутон взрыва. Коридор простреливался боевиками СНОС. Добраться до них лобовой атакой было невозможно. На анализ ситуации понадобилось две секунды. Затем Кирилл начал действовать. Несмотря на то что он успел бросить в коридор лишь один мгновенный взгляд, картина увиденного четко отпечаталась в его памяти и позволила оценить обстановку с высокой степенью достоверности. Коридор второго этажа здания был разделен стеклянной перегородкой, за которой начинался компьютерный зал лаборатории. Перегородка была разбита вдребезги, однако боевики СНОС войти в зал не успели. Их догнал Утолин и успел снять двоих, прежде чем остальные поняли, в чем дело, и открыли ответный огонь. Тела убитых сносовцев можно было легко отличить от тел сотрудников лаборатории, одетых в белые халаты. Их Кирилл насчитал пять — мужчин и женщин. Кроме того, были убиты и те сотрудники, что находились в кабинетах, мимо которых успели пройти убийцы. Утолин засел в одном из кабинетов слева и вел редкий огонь из пистолета вдоль коридора, не давая боевикам высунуться. Но их было больше, и они вполне могли начать атаку, прикрывая друг друга огнем из пистолетов-пулеметов и гранатометов. Времени на раздумья у Кирилла не оставалось. Но он уже посещал этот секретный объект СВР и знал расположение помещений и лестниц, поэтому сразу метнулся к грузовому лифту в конце коридора первого этажа, соединявшему подвал со вторым этажом. Это был единственный путь наверх, не контролируемый киллерами СНОС. Голова у Кирилла была ясной и холодной. Ненависть ушла. Осталось только видение цели и жажда работы. Состояние боевого транса диктовало способы решения задачи, и Кирилл подчинился этому состоянию всецело, мимолетно подумав, что воюет по-настоящему, до полного поражения противника, впервые в жизни. Обычно он до конфликта ситуацию не доводил, умея выигрывать схватку до ее начала. Сейчас же его заставляли играть по чужим правилам, а он до сих пор не знал — во имя чего, вынужденный принимать правила игры и спасать жизнь собственную и жизнь любимой женщины. Туго свистнул ветер в ушах. Захрустело стекло под ногами. Тела киллеров. Лифт… Стоп! Назад! Кирилл скользнул назад, подобрал выпавший из руки убитого им боевика гранатомет. Теперь можно! Лифт сработал почти бесшумно и слишком медленно. Кириллу понадобилось около полуминуты, чтобы доехать на нем до второго этажа. Дверцы раздвинулись, и он стремительно рванулся вперед, стреляя на бегу в дверь, откуда высунулись головы двух боевиков, из гранатомета. Взрыв! Что-то процарапало щеку. — осколок стекла! Кирилл выстрелил еще раз и, когда граната улетела в проем двери, нырнул на пол с перекатом, стреляя из пистолета сквозь дым в темные фигуры на фоне белой стены помещения. Движение в коридоре и комнате прекратилось. Из помещения выползли струйки дыма, опали. Кирилл подождал несколько мгновений, прислушиваясь больше к своим ощущениям, чем к наступившей тишине, и встал. Трое боевиков были мертвы. В этой комнате, очевидно, располагалась звукотехническая студия, судя по аппаратуре на стойках и на специальных столах. Работали здесь по крайней мере четверо человек, но все они были убиты еще раньше, расстрелянные из пистолетов-пулеметов. Сзади захрустели под чьими-то ногами осколки пластмассы и стекла. Это шел Утолин. Постоял рядом секунду, похлопал Тихомирова по плечу. — Идем искать Лаврика, на жалость нет времени. К тому же эта сволочная программа может адаптироваться еще раз в любой момент, ее коэффициент живучести близок к единице. Кирилл проглотил ком в горле, молча последовал за капитаном. До компьютерного зала боевики СНОС не дошли. Всего в вычислительном центре работали девять человек, и все они остались живы, в том числе и Лаврентий Киндинов. Услышав звон разбиваемых стекол и крики, операторы и программисты центра попрятались за шкафами с аппаратурой, за столами и стойками и не хотели вылезать оттуда, пока Утолин не позвал Лаврика. — Я здесь… — послышался сдавленный голос компьютерщика. — Это ты, капитан? — Быстрее выходи, пока не вернулись убийцы! Лаврентий проворно вылез из-под стола в углу зала. Он был в таком же белом халате, как и остальные сотрудники лаборатории. — Что происходит, Кирилл Иваныч? — СНОС, — коротко ответил Тихомиров. — Где твои вещи? — Куртка где-то на вешалке, а сумка с вещами в общежитии. — Хрен с ними, с вещами, — бросил Утолин, — это дело наживное. Надо раздобыть пару ноутбуков. Где-нибудь здесь есть переносные компы? — Да в любом кабинете должны стоять. — Выводи его, — кивнул Утолин на Лаврика. — Я прихвачу ноутбуки и догоню. Кирилл подтолкнул компьютерщика к выходу, на пороге оглянулся. Потрясенные случившимся, уцелевшие работники центра робко выходили из укрытий, вытягивали шеи, заглядывая в коридор, где лежали убитые боевиками сотрудники. Они ничего не понимали и не догадывались, что выжили лишь благодаря вмешательству двух посторонних людей. Куртка Лаврика отыскалась в раздевалке у входа, пробитая в двух местах пулями. Он хотел напялить ее прямо на халат, и Кириллу пришлось тряхнуть Киндинова, чтобы тот пришел в себя. Появился Утолин с двумя тонкими кейсами. — Быстрее, чего копаетесь! Внезапно лежащий в вестибюле сносовец с дырой во лбу вздрогнул, открыл глаза. Рана его задымилась, заросла белой пленкой, порозовела, исчезла. Глаза некоторое время оставались пустыми и прозрачными, затем наполнились жизнью. Боевик повернул голову, глянув на замерших беглецов, рывком сел, потянулся к оружию. — Читеры! note 12 — пробормотал Лаврик. Раздался отчетливый хлопок. Во лбу парня образовалось отверстие, заплыло кровью, он откинулся навзничь, со стуком ударился затьшком об пол. Глаза его остекленели. — Бегом! — приглушенно рявкнул Утолин и сунул Лаврику ноутбуки. — Береги! Он выскочил на улицу и с ходу открыл огонь по зашевелившимся водителям микроавтобусов, у которых начали собираться люди. Заорал: — Разойдитесь! Это бандиты! Сейчас здесь начнется стрельба! Прохожие бросились врассыпную, сбивая друг друга с ног. Кирилл и Лаврик нырнули в кабину «девятки», где их ждала изнывающая от тревоги Лилия. Утолин сел за руль и погнал машину прочь от особняка лаборатории, убитые сотрудники которой, в отличие от боевиков СНОС, вернуться к жизни уже не могли. «Девятка» объехала микроавтобусы, свернула направо, в переулок, и лишь тогда из здания лаборатории на улицу выбежали молодые люди в черных куртках (а не в белых полушубках, как раньше!) и с оружием в руках. — Они нас догонят, — сказал Кирилл мрачно, касаясь рукой щеки и разглядывая окровавленную ладонь. — У тебя кровь! — испуганно воскликнула Лилия. — Чепуха, царапина. — Я вытру. — Она достала носовой платок. — Не надо, потом смою. — Вряд ли они нас догонят, — хладнокровно ответил Утолин. — Я прострелил им колеса. Но положение у нас не слишком оптимистичное. СНОС быстро выходит на след тех, кого надо… ограничить. — У тебя есть план? — Плана у меня нет. Единственное, что приходит в голову, — бегство в «буферную зону». Но и это не панацея от вируса. — Какого вируса? — СНОС в данном случае для вашей метареальности является вирусом, который невозможно нейтрализовать изнутри реальности. Нужна внешняя антивирусная программа. Если бы Лаврик довел дело до конца и создал действующий А-Закон, я смог бы остановить охотников. — Что еще за А-Закон? — Алгоритм магического оперирования, применимый на уровне универсального надсистемного параметра, то есть по сути — Закона. — И что тогда? — Мы бы прорвались на другой слой реальности, в мой мир. «Девятка» выехала на Чертановскую улицу, потом на Симферопольский бульвар, направляясь к центру столицы. — Я кое-что успел посчитать, — заговорил вдруг Лаврентий, немного оживляясь. — Отменил автоэксбат и сконфигурировал новый трек бакбон… — Говори русским языком. — Ну, в общем, загрузка теперь идет без потерь реального времени, и мы можем менять инварианты выхода ПН. — Еще раз, медленнее и понятнее. — Я его понял, — вмешался в разговор Утолин. — Это легко проверить. Сейчас приедем в одно тихое место и запустим ПН. Дискету с вариантом расчета взять не догадался? — Вот она, — прижал руку к груди Лаврик. — Молодец. Хотя у меня и сохранилась дискета с первым вариантом ПН, все же его расширение потребовало бы времени. Машина пересекла мост, вырвалась на Варшавское шоссе, потом, не доезжая до Садового кольца, повернула направо, в первый Щипковский переулок. Остановились у старинного трехэтажного строения с облупившимися кирпичными стенами и решетками на окнах. Окна изнутри бьши заклеены бумагой и газетами. Входная деревянная дверь рассохлась. Крылечко перед входом было покрыто слоем грязи, на котором отпечатались чьи-то сапожки с пупырчатой подошвой. Было видно, что дверью пользовались редко, а дом скорее всего готовился под снос. Утолин нагнулся над крылечком, изучая следы, потом стукнул в дверь кулаком несколько раз. Подождал, постучал еще раз. Через минуту дверь со скрипом отворилась. На гостей смотрела средних лет женщина в пуховом платке, накинутом на плечи. — Соня, это я, — сказал Утолин. — Нам надо побыть здесь какое-то время. Женщина посмотрела на спутников капитана, молча отступила в сторону. — Заходите, — кивнул Утолин. — Побудем здесь до вечера… если нас не достанет СНОС. Лилия зябко вздрогнула, невольно прижимаясь к Кириллу. Тот обнял ее за плечи, и они шагнули в темный проем двери. Глава 14. УТРАТА НЕВОСПОЛНИМА Этот дом когда-то, более ста тридцати лет назад, принадлежал графу Баканову, страстному любителю охоты и азартных карточных игр. По легенде, которую поведала хранительница дома Софья Алексеевна, граф проиграл свое имение князю Головастову, а тот продал его зятю графа Шереметева, корнету Каширову, большому любителю лошадей и скачек, превратившему особняк в гигантскую конюшню. В начале двадцатого века в доме поселился барон Ги де Лорм, обрусевший француз, поклонник муз и литературы. Особняк преобразился, к нему были достроены третий этаж и мезонин, а также оранжерея, а весь нижний этаж превратился в зал для балов и музицирования, а также для торжественных и дружеских встреч. Второй этаж барон переоборудовал под библиотеку и бильярдную. Потом грянула революция, барон Ги де Лорм исчез — то ли погиб, то ли уехал на родину, во Францию, а дом заняли революционные матросы. Естественно, после их недолгого присутствия в «буржуйских» апартаментах от библиотеки, роскошных сервизов и мебели практически ничего не осталось. За годы советской власти особняк не раз менял хозяев. В нем размещался детский приют, кожевенные и обувные мастерские, всевозможные конторы и жэки, милиция и школа. В конце девяностых годов двадцатого века особняк взяло в аренду издательство «Террикон», однако, разорившись на издании роскошной «Библиотеки приключений», оно вынуждено было свернуть свою деятельность. А так как дом к тому времени находился в аварийном состоянии, решено было его не заселять и не реставрировать. С тех пор уже больше года он стоял в запустении, ветшая и потихоньку разваливаясь. Жила в нем одна только Софья Алексеевна Прямишина, двоюродная сестра Утолина, проработавшая здесь без малого два десятка лет начальником хозяйственной службы. Она разместила гостей в одной из мало-мальски сохранившихся комнат на втором этаже, обогревающейся с помощью электрокамина, и вскипятила чаю. Побродив по зданию, Кирилл, Лилия и Лаврентий собрались в этой «гостиной», и хозяйка по просьбе Лили рассказала им историю особняка. Кирилл смыл кровь со щеки, оглядел царапину, придавшую ему воинственный вид, покачал головой. Схватка с боевиками СНОС могла закончиться далеко не так успешно, как закончилась, и это обстоятельство вызывало определенные размышления. Попили чаю с пряниками, остывая после всех погонь и схваток, вспоминая погибших сотрудников лаборатории и оживших боевиков СНОС. Затем Софья Алексеевна оделась и ушла, Утолин и Лаврик уединились в углу комнаты, включив ноутбук, а Кирилл с Лилией включили телевизор хозяйки, чтобы послушать новости. Лишь один канал — ТВ-6 передал сообщение о перестрелке в Сумском проезде Чертанова, да и то без подробностей. Остальные вели свои обычные передачи. Очевидно, подразделение информационной безопасности СВР уже сработало и перекрыло каналы утечки информации. О жертвах и принадлежности команд, устроивших «разборки» в Сумском проезде, в сообщении не говорилось. Кирилл выключил телевизор, подошел к Лилии, сидевшей на диванчике с отрешенным видом. — О чем задумалась? — Ни о чем… — покачала головой женщина. — Такое впечатление, будто мы падаем в какую-то беспросветную бездну… и нет спасения! Он сел и обнял жену. — Ты просто устала. — Да, устала. — Она положила голову ему на плечо, закрыла глаза. — Устала бояться и бегать от убийц, устала сочувствовать тем, кому они причиняют боль… Иногда мне кажется, что я напрасно пытаюсь спасти свою жизнь. Пусть они меня убьют в конце концов, зато не будут больше походя убивать других. Кирилл погладил ее по волосам, помолчал. Он не хотел быть убитым и тем более не желал смерти Лилии и другим людям, но мысли его были созвучны с ее переживаниями. Внезапно Утолин и Лаврик быстро-быстро о чем-то заговорили, отталкивая друг друга от ноутбука, и тотчас же пол и стены комнаты мягко качнулись, как на рессорах. По стенам побежали трещины. Мигнул электрокамин. Кирилл вскочил, подошел к спутникам. — Что тут у вас происходит? — Я ее доделал! — возбужденно проговорил Лаврик. — Пробил барьер несовместимости уровней! Теперь мы можем открыть любой узел пересечения информпотоков! Хочешь, я перенесу всех в Альпы? Или на остров в Тихом океане? — Не торопись, Аладдин, — остудил его восторги Утолин. — Это еще не решение проблемы. Мы дошли только до разрыва программы из-за недостатка данных. Если я сейчас введу ошибочные сведения, начнется свертка программы по масштабным уровням. — Не начнется, я заблокирую Бээс note 13 кодированным карьером. — Ты уверен? — Давай попробуем. Выключить базу мы всегда успеем. Эх, мне бы интерактивный шлем — я бы такую мультисреду сварганил! — Ладно, попытайся, но не рискуй. Дам команду — сразу выключай, не то придется расстреливать ноутбук. — Не боись, капитан, — оскалился Лаврентий, порхая пальцами по клавишам. — Не первый год замужем. Смотри, какой красивый пароль я нарисовал. На дисплее ноутбука сквозь частокол световых конструкций проступил сияющий цветок, напоминающий паука, человеческий череп и голову Медузы Горгоны с шевелящимися волосами-змеями. — Теперь поколдуем над параметрами… «Голова Медузы» открыла один глаз. И тотчас же Кирилл почувствовал холодный ветерок, будто в комнате открыли окно и внутрь потек воздух с улицы. — Ух ты! — восхитился Лаврик, растопырив пальцы над клавиатурой. — Феноменально! — Что такое? — подошла к мужчинам Лилия. — Откуда здесь сквозняк? — Это не сквозняк, — обернулся Утолин. — ПН преобразует пространство в соответствии с изменением заданного параметра. Лавр увеличил вероятность дифференциации броуновского движения, ПН выполнила эту операцию физически, и воздух в комнате начал расслаиваться, группироваться по газам: атомы кислорода — к атомам кислорода, азот — к азоту и так далее. — Бредятина! — покачал головой Кирилл, чувствуя необычные запахи. — Не балуйся, а то задохнемся, — посоветовал Утолин увлеченному компьютерщику. — И так видно, что формула работает. — Подожди, я еще не нащупал границы диапазона, — взмолился Лаврик. — Еще минуту. «Сквозняк» в комнате прекратился. Зато что-то стало твориться с освещением. Воздух в помещении замерцал миллионами искр, задрожал, как в летний зной, в нем появились крохотные радуги, складываясь в красивый волнистый узор. Затем из угла в угол побежали световые вуали, напоминающие северное сияние, ушли в стену, а свет вдруг облаком собрался в центре комнаты, в то время как в углах сгустилась темнота. Испуганно вздрогнула Лилия. — Что это?! — Прекрати, — недовольно бросил Утолин. — Доиграешься, что нас засекут. Не волнуйся, Лиля, он просто покачал границы интерференции и дифракции света. Поэтому вокруг задатчика-компьютера фотоны света концентрируются, а у стен поглощаются. — Я даже могу направить все молекулы воздуха в одном направлении, — похвастался Лаврик. — Да и не только воздуха. — Остановись наконец! — твердо сказал Утолин, встряхнув его за шиворот. — Доэкспериментируешься, что дом рухнет! Выключай машину, будем держать совет… — Он не договорил. С первого этажа донесся глухой удар, от которого вздрогнул пол комнаты. Мужчины переглянулись, вслушиваясь в поток шума, заструившийся по первому этажу здания. — СНОС! — догадалась Лилия. — Я же предупреждал! — сквозь зубы проговорил Утолин. Кирилл дернулся было к двери, доставая из-под ремня пистолет, но капитан остановил его: — Нет смысла начинать драку. Мы все равно от них не оторвемся, даже если всех замочим. — Но там Софья Алексеевна… — Она отправилась в церковь. Надо уходить. Лавр, крути свою машину. — Куда нас отправить? — Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Пальцы Лаврентия забегали по клавиатуре компьютера. В тот момент, когда в коридоре второго этажа послышались по-хозяйски уверенные шаги множества людей, свет в комнате померк окончательно, огромная мягкая лапа сграбастала находившихся в ней беглецов и швырнула в глубокую бархатную черноту. Вскрикнула Лилия, вцепившаяся в руку Кирилла. Да и сам он задержал дыхание, как при падении в воду. Однако это ощущение длилось всего одно мгновение. Тьма вокруг рассеялась, и потрясенные беглецы оказались на вершине гигантского айсберга, торчащего из воды возле необозримой ледяной стены в окружении двух десятков таких же ледяных гор с плоскими вершинами. Кое-где на их крутых боках были видны черные точки и закорючки. Приглядевшись, Кирилл понял, что это птицы и пингвины. — Антарктида! — не веря самой себе, прошептала Лилия. Зажмурилась, потрясла головой. — Первую попытку следует признать удачной, — прокомментировал Утолин это открытие. — Я боялся, что нас выбросит куда-нибудь в пустыню. Однако тут холодно, господа ПН-десантники. Не знаю, чем руководствовался наш уважаемый программист, бросая трек к берегам Антарктиды, но я бы предпочел более теплый и уютный уголок. — Я тоже, — содрогнулась Лилия. Кирилл, прислушивающийся к неприятной дрожи в кончиках пальцев, тихо проговорил: — Может быть, я перестраховываюсь, но у меня такое впечатление, будто за нами кто-то следит. У СНОС нет каких-либо независимых систем наблюдения? — СНОС сама является системой наблюдения и оперативных действий, подстраивающейся под условия решаемой задачи. Она вполне может подключить любые природные устройства контроля. Кирилл вспомнил мух в доме Лаврика и в своей квартире. — Ты имеешь в виду живые существа? — Устройством контроля может стать любой предмет или живой объект. Надо будет… Капитан умолк. Издалека послышался приближающийся тихий стрекот. Кирилл приставил ко лбу ладонь. Над ледяной стеной берега Антарктиды появилась быстро увеличивающаяся точка. — Вертолет! — Здесь, в Антарктиде?! — Значит, это СНОС! Лавр, запускай ПН! — Я ее не отключал. Сейчас введу координаты… Айсберг под ногами людей качнулся. Вокруг них начался бесшумный радужный фейерверк. Лед под ногами протаял полыньей, которая превратилась в пропасть. Люди провалились в нее, судорожно цепляясь друг за друга. Утолин при этом ухитрился подхватить свои сумки. Свет в глазах померк, наступила невесомость, затем знакомая мягкая лапа сжала тела беглецов и швырнула их в солнечный свет. На этот раз ПН перенесла их в горы. Они оказались на узком карнизе над краем ущелья, через которое был переброшен узкий веревочный мостик. Сзади каменная стена с выбоинами и вбитыми в нее металлическими скобами, впереди грандиозная панорама заснеженной горной страны. Голубое небо. Яркое солнце. Тишина. Мороз. — Пожалуйста, — театральным жестом обвел горизонт Лаврик. — Перед вами Памир. Здесь нас никто не найдет. Ну, как вам моя транспортная система? — Здорово! — сказал Кирилл, вдыхая холодный, кристально чистый и довольно разреженный горный воздух. — Все отлично. Вот только одеты мы не по сезону. Куртки-то остались там. — Подумаешь, — небрежно махнул рукой компьютерщик, — обойдемся. Никаких проблем. Могу в два счета отправить всех в теплые края, к морю. А могу вообще прыгнуть в космос. — Глаза Лаврика загорелись. — На Луну, к примеру, или на Марс. Хотите? — Остынь, — буркнул Утолин, роясь в самой большой из своих сумок и доставая пятнистую куртку. Подал ее Лилии: — Надень, она теплая. После этого он вынул плоскую металлическую флягу, отвинтил колпачок и сделал крупный глоток. Протянул флягу Тихомирову: — Коньяк. Глотни. Согревает. Кирилл подумал, взял флягу, отхлебнул и передал Лилии. Та молча отпила обжигающей горло жидкости, предложила разгоряченному успехом Лаврентию. — Здесь мы замерзнем, и коньяк не поможет. — Там, на той стороне, похоже, есть пещера. Видите отверстие в скале, справа от бугра в форме медведя. — Утолин вытянул руку, показывая направление. — Предлагаю перебраться туда и укрыться в пещере. Запалим костерок и посовещаемся. — Если только этот мостик нас выдержит, — с сомнением сказал Кирилл. — Интересно, кто его подвесил на такой высоте? — Вы с ума сошли! — ужаснулась Лилия. — А если он оборвется?! Нет, делайте что хотите, я не пойду! — Сейчас проверим. — Капитан продел лямки сумки под мышки, чтобы она висела на спине как рюкзак, вторую сумку протянул Кириллу. — Осторожнее, здесь оружие и ноутбук. Вернусь — заберу. — Я сам донесу. — Игорь! — Лилия схватила Утолина за руку. — Не ходи! Капитан улыбнулся. — Не переживай, все будет в порядке. Я никогда не рискую зря. Он подергал растяжки мостика, попробовал его на прочность и стал медленно, шаг за шагом, продвигаться вперед, стараясь не раскачивать гибкое веревочное сооружение. Ширина ущелья в этом месте достигала шестидесяти метров, и капитану потребовалось семь минут, чтобы достичь противоположного края. Он обследовал площадку на краю обрыва, сбросил с плеч сумку и махнул рукой: — Давайте по очереди. Следующим идет Лаврик. — Я свалюсь… — пробормотал компьютерщик, бледнея и пятясь от края ущелья. — Всю жизнь высоты боялся… — Не гляди вниз, вот и весь секрет. Тут всего-то полсотни метров. — Не могу! Кирилл подошел к Лаврику вплотную, сказал проникновенным тоном: — Я понимаю, что тебе страшно. Мне тоже. И ей. — Кивком головы он показал на Лилию. — Все мы в одинаковом положении. Но пока что ты ни разу не постоял за себя сам, все время мы вынуждены спасать твою драгоценную шкуру, рискуя своей. Давай-ка включайся в этот процесс. — Я же предлагал перебросить нас в более спокойное место… — А где гарантия, что и там не появится команда СНОС? — Я… все равно… —Иди! Лаврик бросил на Кирилла ненавидящий взгляд, подошел к растяжкам мостика и, зажмурившись, вцепился в них обеими руками. Слепо двинулся вперед, нащупывая ногой нижний веревочный вант. Прополз таким манером метр, другой, третий, не выдержал, глянул вниз, и нога его сорвалась с веревки. Лаврик вскрикнул. Мостик закачался. — Не смотри вниз! — рявкнул Кирилл. — Пошел! Киндинов снова зажмурился, с трудом нащупал ногой веревку и снова медленно двинулся вперед. Лилия вдруг ахнула, вцепилась в руку Кирилла. — Господи!.. — Что?! — оглянулся он, хватаясь за пистолет и вертя головой во все стороны. — Посмотри вниз! — Голова закружилась? Придется и тебе перебираться с закрытыми глазами. — Нет… ущелье… Кирилл осторожно заглянул через край площадки в глубину ущелья, и у него перехватило дыхание. Несколько секунд он не сводил взгляда с пропасти, отступил назад и проглотил ком в горле. Ущелье и в самом деле не имело дна! Вместо него открывалась невероятная, захватывающая дух глубина, провал Мироздания с едва заметными искорками звезд и паутинками галактик. — Ты понимаешь?.. — Не отвлекайтесь, — донесся тихий голос Утолина. — Все правильно, это не Земля. — То есть как не Земля?! — Лаврик, доползший до середины моста, открыл глаза и остановился. — Это снова «буферная зона», интерференция метареальностей. Чего-то мы не учли. Не останавливайся, двигайся быстрее. Лаврик глянул вниз дикими глазами, помотал головой, потом, проворно перебирая веревку руками, перебежал мост. — Теперь ты, — обнял Лилию Кирилл. — Не бойся, все будет хорошо. — Я не боюсь, — храбро сказала женщина. — Значит, мы не на Земле? То-то мне показалось странным… —Что? — В Антарктиде солнце стояло почти в зените! — А я не обратил внимания, — удивился Кирилл. — Надо же, как Лаврик нас кинул! Хорошо хоть, что не в лапы парней из СНОС. Лилия взялась за растяжку моста, встала на веревочные струны «пола» и уверенно двинулась к противоположному краю ущелья, стараясь не смотреть вниз. — Отлично, продолжай в том же духе, — похвалил ее Кирилл. Женщина не ответила, сосредоточившись на процессе движения. Она была уже на середине пути, когда издалека прилетело тихое тарахтение. Кирилл замер. Спутать было невозможно — это летел вертолет. — Лиля, быстрей! — крикнул он. — Полковник, в сумке винтарь! — отозвался сориентировавшийся Утолин. — Красный магазин — с разрывными! Кирилл, облившись холодным потом, раскрыл сумку и вытащил снайперскую винтовку «кабан» калибра шестнадцать миллиметров. Кроме нее, в сумке находились еще автомат «Данилов», два пистолета, гранаты и магазины с патронами. ЗРК не хватает, мелькнула трезвая мысль. На приведение винтовки в боевую готовность понадобилось несколько секунд. За это время вертолет преодолел расстояние, отделяющее его от беглецов, и показался над ущельем. Его хищный силуэт показался Кириллу знакомым: это был франко-немецкий многоцелевой вертолет «Тигр», по многим параметрам уступающий российским «Черной акуле» и «Аллигатору», но тоже весьма мощный и опасный. Под его пилонами вспыхнули дымки выпущенных ракет. Две из них ударили по краю ущелья, где находились Утолин с Лавриком, две пронзили мостик, не причинив ему вреда, и взорвались в десятке метров от замершей Лилии. Но расстояние от точки взрыва до моста все же было очень маленьким, осколки достали женщину, и Кирилл, холодея от ужаса, увидел, как Лилия вздрогнула, зашаталась, выпустила ванты мостика и полетела в черную бездну ущелья. — Не-е-ет! — закричал он, вскидывая винтовку к плечу и целясь в кабину пилота. Один выстрел, второй, третий… Пули попадали в бок и кронштейны вертолета, высекая длинные искры. — А-а-а-а!.. — кричал Кирилл, опустошая магазин. Вертолет дернулся в сторону, завилял, накренился, начал косо падать в ущелье, врезался в его неровную стену. Раздался взрыв. Во все стороны полетели струи огня и дыма, обломки вертолета и камни. Ущелье вздрогнуло, исторгнув из своих глубин рокочущее эхо. Остатки вертолета провалились в бездну, исчезли. Наступила тишина. Окаменев, сгорбившись, Кирилл стоял на краю пропасти и смотрел вниз, туда, где исчезла Лилия. Мыслей не было. Голова была пустая, холодная и звонкая. Лишь сердце представляло собой один сплошной ком боли и горя… Очнулся он от прикосновения к плечу. Рядом стоял угрюмый, с застывшим серым лицом Утолин. — Надо уходить, Кирилл Иваныч, ее не вернешь. — Уходите, — безучастно отозвался Кирилл. Глаза застилали слезы, он ничего не видел и не хотел, чтобы капитан заметил эту его слабость. Утолин взял у него из рук разогревшуюся от стрельбы винтовку, потоптался рядом, звеня гильзами. — Сейчас СНОС вернется… — Пусть возвращается… Уходите, я останусь… — Не глупи. Жизнь не дорога? — Чем дороже жизнь, тем дешевле человек… — Ну, вот что, философ, — жестко сказал Утолин, беря Кирилла под руку, — нечего нюни распускать! Лиля погибла, но это не значит, что все потеряно. Я не могу обещать, что верну ее тебе, но, если нам удастся прорваться в мою реальность, шанс появится. Кирилл недоверчиво посмотрел на капитана: — Это невозможно… — Ты никак не возьмешь в толк, что ваша метареальность является для операторов более высокого уровня виртуальной. Подпрограммы биосоциальной природы — люди — дети глобальной Программы Бытия, поэтому в определенных пределах имеют свободу выбора, в основном — духовного, в пределах своего игрового объема. Но в физическом смысле они сильно зависимы от других подпрограмм и программ коррекции, спускаемых сверху операторами иезода, моими коллегами. Я сам неоднократно корректировал вашу реальность, в частности — жизнь России, так как это мой регион ответственности. — Ну и что? — А то, что существует крохотная, но все же надежда на исправление ситуации. Можно попробовать рассчитать упреждающую линию развития событий, чтобы не допустить гибели твоей жены. Но для этого необходимо прорваться через границу уровней. — Я тебе… не верю… — Тогда флаг тебе в руки, барабан на шею и электричку навстречу, как говаривал один мой знакомый. — Утолин бережно уложил винтовку в сумку, повесил сумку на плечо. — Прощай, полковник. Вряд ли мы встретимся еще раз в этой жизни. Он направился к мостику, раскачивающемуся под порывами налетевшего леденящего ветра. Кирилл посмотрел на его прямую спину, с трудом преодолел приступ отчаяния и тоски, тихо сказал: — Подожди… Утолин оглянулся, оценивающе разглядывая измученное внутренней борьбой лицо Тихомирова. — Ты уверен, что… Лилю можно… спасти? Капитан качнул головой: — Не уверен. Но попытаться можно. А для этого… — Я понял. Хотя с моей точки зрения… — Много говоришь, Кирилл Иваныч, — перебил Тихомирова Утолин. — Есть две точки зрения на происходящее: неправильная и моя. Так ты идешь с нами или остаешься? — Иду… Кирилл бросил взгляд в бездну ущелья, и ему показалось, что оттуда долетел слабый крик Лилии: «Найди меня!» Вспомнилась старая русская сказка: ищи меня в тридевятом царстве… Кирилл выпрямился, стиснул зубы и уже тверже направился вслед за Утолиным к мостику через ущелье. Глава 15. ПРОРЫВ ГРАНИЦЫ Еще один вертолет СНОС появился через полчаса после гибели первого. Беглецы услышали гул его винтов и, укрывшись за глыбами рухнувшей скалы, могли попытаться сбить и его, однако не стали этого делать. Ненавидеть исполнителей СНОС было все равно что обижаться на пчелу, укусившую за палец. Они представляли собой не команду живых людей, хотя и были ими, а процесс, программу коррекции, которую нельзя было нейтрализовать с помощью обычного технического приема или оружейного арсенала. Лаврик, беспрекословно подчинявшийся своим защитникам после утраты Лилии, запустил алгоритм ПН, и они после падения в глубокую тьму «межпрограммного пространства» оказались на небольшом коралловом острове посреди океана. Островок был покрыт крупным белым песком, на нем росла рощица перистых тенистых пальм и стояло полуразвалившееся бунгало на сваях, построенное неизвестно кем, неведомо когда и неизвестно из чего. Во всяком случае, определить материал, из которого мастерили строение, не смогли ни Кирилл, ни капитан. Впрочем, этот вопрос их занимал мало. Кирилл никак не мог примириться с потерей жены и не находил себе места. Утолин, искупавшись в прозрачной воде у берега, подсел к Лаврику, и они снова начали возиться с формулой ПН, пытаясь довести ее до совершенства. Кирилла же охватила апатия, и он, окунувшись в воду и обследовав бунгало, прилег в тени пальмы на песок, раскинув руки и ноги, глядя в небо остановившимися глазами. Так прошел час. Потом над островом, на небольшой высоте, совершенно бесшумно пролетел четырехмоторный самолет с лениво вращающимися винтами, и Кирилл очнулся. Лаврик и Утолин о чем-то ожесточенно спорили, колдуя над ноутбуком, расположившись под соседней пальмой. На самолет они не обратили внимания, поэтому Кирилл сделал вывод, что этот летательный аппарат ему пригрезился. Однако на всякий случай он сообщил о своем видении Утолину, и капитан, не отрывая взгляда от экрана компьютера, объяснил: — Не бери в голову, это эффекты перехода пограничных состояний или джокеры. Кирилл не понял, что такое джокеры, но переспрашивать не стал. — А если и здесь появится СНОС? — Мы это сразу поймем. Кирилл облизнул пересохшие губы и снова впал в апатию, погрузившись в состояние полусна-полуяви-полуплача. Лилия падала в пропасть, протягивала к нему руки, звала, а он не мог до нее дотянуться и удержать от падения… Потом он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и встрепенулся. На берегу океана, в сотне метров от расположившихся в пальмовой роще землян, стоял голый по пояс бритоголовый человек и внимательно разглядьтал их, склонив голову к плечу. Он был одет в блестящее голубое трико и странные сапоги в виде обмоток из серебристого шнура. Из очень широкого ремня фиолетового цвета с массивной золотой пряжкой тянулись вверх две серебристые спирали, сходясь над безволосой головой подобием антенн. Незнакомец имел мощный мускулистый торс, которому позавидовал бы даже чемпион мира по бодибилдингу, лицо у него было правильное, с прямым носом и прямыми губами голубого цвета, а глаза сияли чистейшим льдом, словно подсвеченные изнутри. Кирилл привстал, потянулся к пистолету. Незнакомец погладил пряжку ремня, превратился в полупрозрачную световую вуаль и исчез. — Шиза!.. — хрипло пробормотал Кирилл. — Ты о чем? — донесся голос Утолина. Кирилл повертел головой, ища полуобнаженного безволосого атлета, встретил взгляд капитана, облизал губы. — Померещилось… Утолин оглянулся, обвел горизонт оценивающим взглядом, потом порылся в сумке, достал флягу и подошел к Тихомирову. — На, глотни. — Не хочу. — Это просто вода, захватил на всякий случай. Кирилл отвинтил колпачок фляги, сделал пару глотков, вернул хозяину. — Спасибо. — Что ты видел? Кирилл помедлил, вспоминая светящиеся глаза незнакомца. — Спортсмена… похож на гимнаста в гладком трико… абсолютно лысый… Утолин качнул головой, что-то взвешивая. — Странно… почему же я его не почувствовал? Кирилл не ответил, снова расслабляясь. — Ладно, отдыхай. Потом разберемся с твоим призраком. Мы, кажется, нащупали окончательный вариант ПН. Поколдуем еще немного с узловым ограничением и попробуем перейти границу. Капитан вернулся к Лаврику, с головой окунувшемуся в мир математических формул и вычислений и не замечавшему, что творится вокруг него. Кирилл задремал. Затем его разбудили возбужденные голоса спутников, он сел, помял лицо ладонями, огляделся. И не поверил глазам! Ландшафт острова не изменился. Но он теперь со всех сторон был окружен остовами кораблей самого разного размера и назначения. Здесь были и парусники, и закопченные углевозы, танкеры и военные корабли, яхты и подводные лодки. Роднило же все эти корабли одно обстоятельство: все они находились в плачевном состоянии, полуразрушенные, ржавые, разбитые, с дырами в бортах, с обрушившимися мачтами и надстройками, и представляли собой самое настоящее кладбище кораблей. — Дурдом! — вслух произнес Кирилл. — Остров погибших кораблей! Утолин и Лаврик перестали спорить, оглянулись на него. — Ваших рук дело? — кивнул Кирилл на молчаливые громады. — Или снова пограничные переходы? — Мы экспериментируем с интерференцией материальных форм, — важно объяснил Лаврик. — Перебираем варианты пересечений разных программ. Хочешь, я найду такой узел, где есть все для полноценного отдыха: баня, расторан, казино… — Я тебе найду! — пообещал Утолин. — Никаких ресторанов и казино! Мы и так слишком долго раскачиваем буферное пространство. Вот-вот появятся охотники. — Убежим, — беспечно махнул рукой Лаврик. — Раз плюнуть. — Что ж, мы так и будем бегать по чужим файлам? Надо идти к цели, контролировать ситуацию, а не подчиняться ей. Давай попробуем выйти на склады с оружием, наш арсенал все же не так убедителен, как хотелось бы. — У тебя же были умболики и… этот… как его… стоппер, — вспомнил Кирилл. — Умболики забрали в СОБРе, хотя вряд ли ими можно будет воспользоваться в континууме Земли. А стоппер остался в том городке, где нас застукала ПСПГ Кстати, я дал тебе несколько умболиков, где они? Кирилл похлопал себя по карманам, хмыкнул. — Кажется, я их потерял. — Возможно, и потерял, но скорее всего они перешли в другую материальность. Иными словами — стали виртуальными. Законы разных программ конкурируют между собой, и вещи, материально ощутимые в одном потоке реальности, превращаются в информационные «слепки» в другом потоке. Ты как себя чувствуешь? — Нормально. — Кирилл отвел глаза. Чувствовал он себя погано, а перед внутренним взором все время стояла сцена боя с вертолетом СНОС и падающая в пропасть Лилия. Ни о чем другом думать не хотелось. — Нам нужно сделать поход за оружием. Кирилл отрицательно мотнул головой. — Идите без меня. Утолин посмотрел на Лаврентия. — Сможешь сделать петлевой выход? Так, чтобы я вышел в нужном месте и вернулся? — Если бы я знал точные координаты острова… — Точных координат в буферной зоне не бывает. — Капитан с сожалением развел руками. — Мы бы тебя оставили, но нет гарантий, что найдем обратный выход. А без нас тебя угрохает первый же патруль СНОС. Кирилл хотел сказать: пусть грохает, но промолчал. Утолин подошел к нему, сказал серьезно и сочувственно: — Я тебя понимаю, Кирилл Иваныч. Потеря любимой женщины всегда кажется невосполнимой. Я тебя не утешаю. Надо пережить. Время лечит. И помни: у нас есть надежда. Кирилл задержал дыхание, чтобы не ответить капитану грубостью, пересилил себя, глухо выдохнул: — Пошли. Они расположились за спиной Лаврика, державшего на коленях включенный ноутбук. Экран компьютера был темно-синим, и по нему летали мыльные пузыри. Внутри одного из них виднелись крохотные человеческие фигурки. — Шевельни расстоянием, — сказал Утолин. — Дай для начала пару сотен километров. Лаврик ткнул пальцем в клавиатуру, покачал эргономически зализанной скобочкой мыши. Мыльные пузыри в глубине экрана остановились. Появилась светящаяся золотая стрелочка курсора, тонкой линией соединила пустой пузырь с пузырем, внутри которого находились люди. — Клик! — сказал Лаврентий, нажимая клавишу ввода. На остров обрушилась лавина тьмы. Кирилл невольно вздрогнул. Наступила короткая невесомость. Затем свет вспыхнул вновь. Остров был тот же. И океан. А вот бунгало в центре острова и свалка погибших кораблей вокруг исчезли. Появился низко летящий самолет с вяло вращающимися под напором встречного ветра винтами, косо вошел в воду в километре от берега и пропал. Ни удара о поверхность океана, ни всплеска, ни взрыва! Полная тишина. — Глюк! — прокомментировал Лаврик. — В точку, — хмыкнул Утолин, по-видимому, точно знавший, что происходит. — Давай увеличь до тысячи километров. Этот наш островной узел оказался достаточно большим. Стрелочка курсора на экране соединила еще один пустой пузырь с пузырем, населенным тремя людьми. Кирилл понял, что этот пузырь символически отражает их положение в буферном пространстве. Лаврик стукнул пальцем по клавише ввода, и на остров снова опустилась темнота, несущая ощущение падения в бездну. Через несколько мгновений темнота исчезла, а вместе с ней исчез и остров. Земляне оказались на окраине города, среди лачуг и полуразвалившихся зданий, сквозь руины которых пробились гигантские папоротники и лопухи. Улицы этого мертвого города поросли густой бледной крапивой и стеблями бамбука, больше напоминавшего траву. Было видно, что по улицам давно никто не ходил. — Это уже лучше, — прокомментировал выход Утолин. — Я помню этот стык. Здесь и склад неподалеку. Найдем какой-нибудь транспорт и доедем. — Где в этих трущобах можно найти транспорт? — Здесь есть все, просто надо знать, где искать. Утолин двинулся вдоль ряда почти полностью разрушенных зданий, внимательно присматриваясь к бамбуковидной траве. Изредка она почти исчезала, уступая место густой рыжей «шерсти», и тогда капитан опускался на корточки и гладил эту шерсть-траву руками. Возле длинного закопченного барака без окон и дверей, собранного из ржавых мятых листов железа, где «шерсть» росла наиболее густо, Утолин изучил участок рыжей пушистой травы и жестом остановил идущих следом спутников. — Отойдите подальше. После этого он достал из сумки с оружием гранату и метнул в стену барака, плашмя рухнув на землю. Раздался взрыв. Во все стороны полетели рваные клочья металла, струи дыма и пыли. Стены барака зашатались и осыпались рыже-черной трухой, обнажая тускло отблескивающий металлом помост, на котором стояли новенькие легковые автомобили времен начала автомобилестроения. По сути, это был самый настоящий конвейер, разве что он не двигался и вокруг него не сновали рабочие-сборщики. — «Даймлер-Бенц», — прочитал Лаврик марку автомобиля. — Немецкий, что ли? В каком же году делали такие чудовища? — В тридцатых двадцатого века, — ответил задумчиво Утолин. — К сожалению, эти аппараты не заправлены, будем искать более удачный вариант. Кирилл заметил, что конец и начало конвейера уходят в никуда, растворяются в воздухе, и обратил на это внимание товарищей. — Естественно, линия сборки находится в другом пространстве, — пояснил Утолин. — Налицо пересечение файлов, стык программ. Я только вскрыл узел пересечения, проявил его, так сказать. — Но зачем ты разглядывал и гладил траву? — Это не трава, — равнодушно сказал капитан, направляясь к следующему бараку. — Это «странный аттрактор», характеризующийся циклически повторяющимся процессом. Иными словами, это реализованные решения дифференциальных уравнений, «информационные шлаки», образованные пересечением программ разной связности и фрактальной размерности. — Ты что-нибудь понял? — поинтересовался Кирилл у Лаврика. — Это что-то из области теории русел и джокеров, — буркнул компьютерщик. — А если попроще? — Он прав, — не оборачиваясь, проговорил Утолин. — Речь идет о нелинейных системах с хаотическим поведением. Остановились у рухнувшей башни, почти скрытой от взора зарослями гигантской крапивы и окруженной рыжей «шерстяной» травой. Капитан снова бросил гранату, и произошла очередная метаморфоза: развалины превратились в струи дыма, а на их месте вырос стеклянный купол, под которым стояли десятки сверкающих лимузинов довольно странного вида. — Вот это другое дело. Утолин выстрелил в стену купола из пистолета и, когда тот осыпался наземь, подошел к одному из автомобилей с гигантскими обтекателями колес и похожей на утюг кабиной. — Ну и монстры! — восхитился Лаврик. — Откуда они, из какого века? — Похоже, мы наткнулись на выставку экзотической автотехники. — Утолин открыл дверцу «утюга на колесах», заглянул в кабину. — Номер программы, то есть год производства, я точно не помню, но это скорее всего конец двадцать первого века по вашему летосчислению. Все эти монстры, как ты изволил выразиться, работают на термояде и способны в некоторых пределах трансформировать форму. Садитесь, поедем на этом «утюге». Кстати, сделан он в России фирмой «МАИ». Можно было бы, конечно, поискать и более совершенную технику, например, флайты, когги или вообще капсулы автономной защиты типа «голем», но мы не собираемся долго оставаться в буферной зоне. Доедем до узла устойчивости и вооружимся. — Какого узла? — Город, в котором мы оказались в первый свой выход, представляет собой узел устойчивых виртуально-материальных конфигураций. Устойчив он относительно, однако будет существовать, постоянно изменяясь, пока существует Гиперсеть. Кирилл хотел спросить, что такое Гиперсеть, но в это время в конце поросшей травой улицы показался какой-то бликующий стеклом экипаж, и Утолин нырнул на сиденье «утюга». — Быстрее, черт бы вас побрал! Лаврентий и Кирилл повиновались. Утолин каким-то чудом — без ключа — завел автомобиль, вывел его на улицу и погнал прочь от проявившегося павильона выставки, находящегося неизвестно где, но пересекающегося с пространственным объемом буферной зоны. Замелькали по сторонам столбы и трубы, горы битого кирпича, бревен, искореженных балок и прутьев. Появились прохожие, испуганно жмущиеся к стенам уцелевших лачуг. Утолин свернул налево, на грязную, ухабистую улицу с разбитой колеей, затем в проулок с высокой шипастой травой ядовито-зеленого цвета. Домов здесь вообще не было, только холмы обломков стен и груды земли и песка. Экипаж, преследующий их, приблизился. Больше всего он походил на танк без пушки, но с клювообразным рылом, отблескивающим живой ртутью. Окраины города — «узла устойчивых виртуально-материальных конфигураций» — кончились, улица превратилась в мощенную булыжником дорогу, полную ям и выбоин. Утолин что-то переключил на светящейся панели управления, и машина пошла плавнее, перестала скакать и раскачиваться. Скорость движения возросла. «Танк» с клювом отстал, затем вдруг изменил форму, вытянулся, превращаясь в акулу на высоких колесах, и стал догонять атомоход беглецов. Утолин снова поколдовал над панелью управления, натянул на голову шлем с фасетчатыми очками. До этого момента «утюг» мчался практически бесшумно, а тут вдруг низко загудел и завибрировал. Откуда-то снизу послышался тугой свист воздуха. Аппарат поднялся над дорогой на воздушной подушке, еще больше увеличил скорость. «Танко-акула» сразу отстала, однако на глазах удивленных беглецов обрела два винта, превратилась в вертолет, поднялась в воздух и начала настигать машину землян. — Приплыли! — сквозь зубы процедил Утолин. — У них программа «хамелеона-универсала»! Лавр, включай коми, будем уходить по каналу ПН! Ничего другого не остается. Дорога вильнула, обходя возникшие из ниоткуда скалы столбовой формы. Вертолет преследователей вынужден был подняться выше. — Открой заднее окно! — хладнокровно сказал Кирилл, доставая винтовку капитана. Утолин открыл окно, Кирилл высунул ствол снайперки, ловя окуляром прицела силуэт вертолета, однако открыть огонь не успел. Преследователи начали стрелять раньше. Прямо перед носом мчавшегося с прежней скоростью «утюга» легла цепочка пыльных всплесков. Одна из крупнокалиберных пуль попала в капот машины, и Утолин резко свернул вправо, к скале. «Утюг» врезался в склон глинистого холма, из которого вырастала скала, зачадил. — Прыгайте! — крикнул капитан, хватая сумку и выскакивая из машины. Кирилл ударил в дверцу всем телом, нырнул на землю, скатываясь к подножию холма. То же самое сделал Лаврик, проявив недюжинную сноровку. Он хотел жить. Новая цепочка пыльных всплесков протянулась к чадящему «утюгу», и тот взорвался, разбрызгивая клочья и струи жидкого огня. Хотя было совершенно непонятно, что у него могло гореть. Ни двигателя внутреннего сгорания, ни баков с бензином он не имел. «Рванет реактор — от нас и подметок не останется!» — подумал Кирилл, прячась за камнем и поднимая винтовку. Выстрелил, целясь в бликующее рыло вертолета. Винтокрылая машина пошла боком, крутанулась вокруг оси и спряталась за скалой. — Игорь! — крикнул Кирилл. — Прикрой Лавра! Мне долго не продержаться! Капитан не ответил. — Лаврик, ты где? — Здесь… — послышался сдавленный голос компьютерщика. Показалась его спина. Лаврик на четвереньках спускался с холма, то и дело падая на живот. Ноутбука у него не было. — Где компьютер?! — Я его разбил… нечаянно… — Пыхтящий Лаврик пристроился рядом с Кириллом. — Не переживай, у капитана же есть еще один. Кирилл выругался. Появился вертолет. Кирилл сделал несколько быстрых выстрелов, и вертолет снова пошел по кругу, облетая скалы и сидящих за каменным выступом беглецов. — Капитан! — крикнул Кирилл. — Давай к нам, я прикрою! Утолин не отозвался. — Игорь! Где ты?! Молчание. — Неужели его убили?! — прошептал побледневший Лаврик. Вертолет зашел сзади, открыл огонь из пулемета. Очередь легла точно в камень, за которым прятались Кирилл с Лаврентием. Пули с визгом срикошетировали. Киндинов вскрикнул: отколовшаяся каменная крошка попала ему в лоб. Кирилл выстрелил, пошарил в сумке, доставая последний магазин с патронами. Вертолет скрылся, но вместо него показались летящие на небольшой высоте черно-зеленые фигуры с ранцами за спиной. Ранцы были реактивными двигателями, испускающими струи бледно-голубого пламени. Кирилл снял одного летуна, второго, остальные открыли ответный огонь из автоматов, и он вынужден был спрятаться за валун. — Плохи наши дела, хакер! Если капитан убит, мы тоже обречены. — Но мы же ничего плохого не сделали! — пискнул Лаврентий. — За что нас убивать? Скажем, что больше не будем использовать ПН… — Это не поможет. — Но я не хочу умирать! — Ничего, привыкнешь, — невольно усмехнулся Кирилл, затем высунулся и расстрелял всю обойму в приближающихся охотников, заставляя их маневрировать и метаться из стороны в сторону. — Все, патроны кончились, остались только гранаты и пистолеты. Стрелять умеешь? Лаврик помотал головой, вжался в землю. — Не… не буду… давай лучше сдадимся. Может, они не станут нас убивать? Возьмут в плен… Кирилл бросил одну за другой две гранаты, разрядил в летящих боевиков СНОС пистолет. Но их все еще оставалось много, и шансов уничтожить всех не было. — Не стреляйте! — крикнул он, сложив руки рупором. Подождал пару секунд и встал с поднятыми руками: — Мы сдаемся! Рядом опасливо высунул голову из-за валуна Лаврик, резво вскочил, также поднимая трясущиеся руки. Цепочка черно-зеленых фигур остановилась в двух десятках метров от них. Боевики СНОС были одеты в особые комбинезоны со шлемами, скрывающими головы, поэтому их лица были не видны, но Кириллу показалось, что они абсолютно равнодушны. Сносовцы, по сути, людьми не были, представляя собой целевые функции, подчиненные одной программе — ликвидировать возмутителей спокойствия, способных стать Фигурами Влияния. «Прощай!» — сказал Кирилл мысленно неизвестно кому. Перед глазами вспыхнуло на миг лицо Лилии. Он улыбнулся, вдруг понимая, что жена ждет его где-то там, в иных царствах… А мгновение, отделяющее жизнь от смерти, все тянулось и тянулось, и когда уже должны были раздаться выстрелы, между цепью боевиков и землянами возник полуголый бритоголовый атлет в голубом трико, с двумя серебристыми спиралями-антеннами, начинавшимися от ремня и нависавшими над головой. — Отбой программе! — сказал он гулким, поколебавшим пространство голосом. Черно-зеленые фигуры охотников вспыхнули, превратились в колеблющиеся языки прозрачного пламени и исчезли. — Идемте, — повелительно сказал бритоголовый, поворачиваясь к людям спиной. Перед ним в воздухе протаяла прямоугольная дыра, превратилась в самую обыкновенную пластиковую дверь, за которой виднелся светящийся коридор. Кирилл и Лаврик переглянулись. — Пошли? — неуверенно проговорил компьютерщик. Кирилл огляделся. Утолина нигде видно не было. Возможно, он действительно был мертв, но интуиция Кириллу подсказывала, что капитан успел сбежать. Вздохнув, Кирилл шагнул вслед за Лавриком в открывшийся проход в «иное измерение». Глава 16. ВИД С ВЫСОТЫ Он проснулся как от толчка. Полежал, не открывая глаз, прислушиваясь к мертвой тишине вокруг, потом вспомнил, где находится, и приподнялся на локтях, оглядывая помещение. Это была спальня. Она практически ничем не отличалась от тех спален, в которых побывал за свою жизнь Кирилл, за исключением одного: она имела встроенную систему автоматического обслуживания, которая исполняла любое мысленное желание хозяина. Кроме одного — не выпускала постояльца без сопровождения охранника. Или конвоира, что было точнее. В комнате посветлело — это засветился потолок. Потом по безмолвной команде Тихомирова в сплошной белой стене спальни протаяло длинное окно с видом на гигантский город со множеством башен разных размеров и форм. Это был город иной реальности, реальности более высокого порядка, о которой в эзотерической литературе человечества говорилось, что она принадлежит «тонким планам» и заполнена «эфирной материей». Однако Кирилл уже знал, что и эта реальность не является абсолютно независимой, представляя собой один из слоев Гиперсети или «слоеного пирога Мироздания». К тому же оказалось, что чем выше уровень самостоятельности слоя, тем плотнее материя, его заполняющая, а никак не наоборот! И эта реальность обладала еще одним удивительным качеством: время в нем было двумерным! Сначала Кирилл не понимал, в чем выражается эта двумерность, так как с виду жизнь мира, откуда был родом Ювинга — капитан Утолин, ничем не отличалась от жизни Земли. Затем хозяева иезода контроля, один из которых спас Тихомирова и Киндинова от команды СНОС, показал им кое-какие эффекты, иллюстрирующие нелинейность местного времени, и Кирилл окончательно убедился в «шизанутости» всего Мироздания. Как ему объяснил бритоголовый Диаблинга, заинтересовавшийся «явлением локальной бифуркации пси-социальных параметров» — то есть деятельностью четверых землян, — весь слой Мироздания, в котором жили люди, родичи Тихомирова, являлся лишь многовариантным возбуждением вакуума. Человек в этой физической системе представлял собой кластерный узел и вакуумный «кристалл», подчиняющийся подпрограмме развития социума. Поэтому время в его мире было статистически направленным процессом, способствующим внешнему управлению. В мире Диаблинги время имело «длину» и «ширину», что выражалось в «пакетности» импульсов движения и в большей свободе выбора. В пределах «ширины» каждый житель данной Метавселенной мог выбирать инварианты реальности и при неблагоприятном стечении обстоятельств вернуться назад и начать «новую» жизнь. Поэтому жить здесь было намного сложней и непредсказуемей, чем в реальности Земли. Так, на глазах потрясенного Кирилла его гид много раз исчезал и появлялся в другом одеянии или ином состоянии, а иногда превращался в невиданное существо, вызывающее содрогание или слабый протест желудка. При этом он не терял нить разговора и успевал контактировать с коллегами по центру управления, или иезоду, как его тут называли. Исчезал же оператор Диаблинга именно на «ширину» временного потока, оставаясь на его «длине» для каждого последующего мгновения. Все эти моменты интересовали больше Лаврика, чем Кирилла, все еще переживавшего гибель жены, но когда Диаблинга предложил своим гостям наглядно продемонстрировать, что такое двумерность времени, Кирилл отказываться не стал. Демонстрация состоялась в день их прибытия в резиденцию операторов, куда землян перенес озадаченный их героической эпопеей Диаблинга, и доставила массу впечатлений. Сначала Кириллу показалось, что ничего не произошло. Все так же светило с бледно-лиловых небес солнце; в мире Диаблинги источником энергии служила сфера трансформации времени в пространство. Все так же высились вокруг башни города. Вот только звуки исчезли, а также прекратилось движение воздушного транспорта, давно заменившего здесь наземный. А затем выяснилось, что исчезли и все жители города, словно их мгновенно эвакуировали! — Куда они подевались? — выразил Лаврик общее недоумение гостей. — Никуда, — ответил бритоголовый, а точнее, безволосый Диаблинга. — Это мы «подевались» — шагнули во времени не вперед, а в «сторону». — Но почему тогда не видно тех, кто тоже, как и мы, «шагнул в сторону»? — Каждый из нас «шагает» не дискретно, а фрактально, нелинейно, поэтому пересечения редки. Зато это дает нам больше свободы и возможностей достичь поставленной цели. — Значит, мы можем войти сейчас в любой чужой дом? — продолжал допытываться Лаврик. — Конечно. — И взять там все, что захотим? Диаблинга внимательно посмотрел на компьютерщика. — Зачем? — Ну, не знаю… — смешался Лаврик. — У нас этим сразу бы воспользовались воры и грабители. — У нас это исключено. У всех все есть, зачем же брать чужое? — Так у вас вообще нет преступников? — Есть, — подумав, ответил оператор, — но они иные, воруют информацию, а не сложделики… э-э… вещи. Количество и качество информации определяет меру власти. Наша жизнь подчиняется более гармоничным законам, чем земная, хотя, в свою очередь, и наша реальность — всего лишь достаточно сложная программа в «сверхкомпьютере» более высокого уровня. Но знаем об этом только мы, операторы иезода. Остальные жители нашего мира считают себя держателями собственных судеб и уж тем более властителями игровых объемов, одним из которых является ваша Метавселенная. — Вы хотите сказать, что таких Метавселенных много? — Одна, но с разными вариациями базовых параметров. К примеру, ваша Земля является отличным полигоном для расчета войн разного масштаба. Лаврик, восхищенный услышанным, задавал еще какие-то вопросы, а Кирилл вдруг подумал, что откровения Диаблинги имеют какую-то скрытую причину, как и его внезапное желание спасти беглецов от программы СНОС. Оператор иезода перевел взгляд с Лаврика на Кирилла. Он почувствовал изменение настроения Тихомирова, а может, прочитал его мысль. — Вы чем-то озабочены, сударь? Кирилл хотел промолчать, но не выдержал: — Почему вы спасли нас от команды СНОС? Ведь мы с Лавриком являемся «вирусом» для любых программ. Взгляд Диаблинги остался сосредоточенно-спокойным. — Вы представляете определенный интерес для кое-кого из моих знакомых. Не каждое столетие появляются существа, реализовавшие канал перехода границы между слоями Гиперсети. Конечно, вам помог Ювинга, однако ваш случай уникален, так как волевым оператором, преодолевшим барьер Гиперсети, оказалась тень, то есть подпрограмма в фазовом пространстве возможных миров низшего уровня. — Это вы обо мне? — догадался Лаврик. — Обо всех вас. — Еще вопрос, — сказал Кирилл, решив идти до конца. — Судя по вашей деятельности, вы имеете огромные полномочия и могли бы сразу ликвидировать нас на Земле, а не посылать группы ПСП и СНОС. — Не мог, — качнул круглой блестящей головой Диаблинга. — Это прерогатива Господина Гиперсети. На нашу деятельность наложено ограничение — префактический модуль Закона обратной связи. Он работает на всех уровнях. — Кем наложен? Творцом Гиперсети? — Наверное, индивидуальностью еще более высокого порядка. Мы называем его Изначально Первым. — В чем же выражается это ограничение? — Любое наше действие в сфере контроля отражается и на нас. Вот почему отступник Ювинга не перешел барьер Гиперсети в своей физической оболочке, а опустил в ваш мир проекцию психоматрицы. Только так он мог изменить линии судеб определенных людей и помешать коррекции сверху. — Вы его не одобряете? — Мое отношение к нему не имеет значения. Он отступник, и его деятельность подлежит ограничению. С другой стороны, он способствовал созданию Фигуры Влияния… — Диаблинга замолчал и исчез. Появившись вновь в другом обличье, он больше к этой теме не возвращался, и Кирилл прозорливо решил, что оператор скрывает свои истинные намерения и планы… Что-то мелькнуло за окном. Кирилл сел на мягкой безопорной кровати и увидел улетающий вдаль четырехмоторный самолет, тот самый, что несколько раз появлялся в буферной зоне. Лаврик назвал явление самолета глюком, то есть сбоем в компьютерной программе. Однако прав он или нет, оставалось неизвестным, так как Диаблинга на прямой вопрос Кирилла: что это такое? — не ответил. С момента перехода из буферной зоны в мир Диаблинги прошло уже трое суток. О судьбе Ювинги-Утолина Кирилл ничего не знал. На его вопрос Диаблинга опять-таки не ответил, а спросить больше было не у кого, остальные операторы иезода контроля сторонились землян и смотрели на них как на говорящие игрушки или в лучшем случае как на интересных насекомых. Здесь было тихо и спокойно. Землянам отвели спальные апартаменты и не тревожили, предоставив их автоматике помещений, выполняющей все требования. Но Кирилл чувствовал себя не в своей тарелке и ждал развития событий с нарастающим-беспокойством. Интуиция подсказывала, что им предстоят суровые испытания. Хотя, с другой стороны, в глубине души зрело странное убеждение, что все идет не спонтанно, а по чьему-то тщательно разработанному сценарию. Лаврик же чувствовал себя прекрасно, так как ему дали возможность работать с местным компьютером и снабдили какими-то сногсшибательными игровыми программами, из-за чего он почти не вспоминал, где он и с кем находится. Во всяком случае, чем занимается Кирилл, он не интересовался. Зима или лето за окном, дождь или вёдро, его не волновало. Он оказался в своей стихии и с удовольствием окунулся в компьютерное псевдопространство, черпая оттуда информацию обо всем, что его интересовало. Естественно, отредактированную местным цензором. Но и это его не огорчало. Он жил так, как хотел. Это от него Кирилл узнал, что местный календарь насчитывает тринадцать месяцев по двадцать восемь дней в каждом плюс один «нулевой» день, что точно соответствовало земному году с его тремястами шестьюдесятью пятью днями. И от него же Кирилл получил данные, подтверждающие, что каждый человек Земли является макроквантовым «пакетом», подчиняющимся волновым законам, и одновременно подпрограммой, зависящей от несомой ею функции, которую люди называют душой. По мере накопления знаний о вселенной Диаблинги у Кирилла копились и вопросы к нему, однако оператор иезода не торопился на них отвечать и встречался со своими гостями-пленниками редко. Кирилл получал больше информации от Лаврика, чем от него, хотя и Лаврик не горел желанием делиться ею с товарищем. Компьютер, который выдали Киндинову во временное пользование, компьютером назвать было трудно, хотя функции он выполнял те же, что и земные изделия. По-видимому, Диаблинга просто придал своему вычислителю знакомую людям форму, в то время как сам общался с ним напрямую, без периферийной автоматики, мысленно. Выглядел же этот компьютер необычно: над столом в спальне-кабинете Лаврика висел метровый плоский прямоугольник экрана, при необходимости разворачивающийся в объемную конструкцию, а клавиатура вырастала прямо из стола, подстраиваясь под руки и пальцы оператора. Кресло оператора, в данном случае Лаврика, представляло собой нечто вроде интерактивного объема, вводящего оператора в местную «Интернет-сеть». Подключенный к этой сети оператор начинал жить странной виртуальной жизнью, независимой от жизни вокруг. Единственное, чего он не мог сделать принципиально, — повлиять на естественные физические процессы мира Диаблинги, что Лаврику удавалось делать в реальности Земли. Эту возможность хозяин иезода людям не предоставил. Зато по части развлечений Лаврик оттягивался по полной программе. Это была его стихия, реализованная мечта, причем по ощущениям намного превосходящая возможности земной техники, поэтому Лаврик сутки напролет сидел за компьютером (точнее — в компьютере) и жил так, как давно хотел, чувствуя себя повелителем мира. О том, что чувствует его телохранитель, полковник Тихомиров, не раз спасавший ему жизнь, он вопросов не задавал. Да и на вопросы самого Кирилла отвечал неохотно, занятый самим собой и своими переживаниями. Правда, однажды он сам пригласил Кирилла в свой кабинет и показал ему масштабную панораму Метавселенной Диаблинги. Этот мир был сложнее Вселенной, в которой существовали галактики, звезды, Солнце и планета Земля. По сути, реальность Земли представляла собой инвариант Гиперсети с трехмерным пространством и единым потоком времени. Реальность мира Диаблинги была шестимерной, а так как время в ней было «плоским», имея «длину» и «ширину», это обстоятельство порождало множество удивительных эффектов и более сложную картину материальных образований и структур. Описать словами то, что увидел-ощутил Кирилл, заняв место Лаврика, он вряд ли смог бы вразумительно. Пожалуй, основным ощущением было безмерное удивление, в то время как глаза видели беспрерывное кипение светящихся, переходящих друг в друга геометрических фигур, конструкций и систем. Ничего похожего на ячеисто-волокнистую структуру Вселенной, какую описывали земные учебники по астрономии. Следующий уровень, соответствующий скоплениям энергетических источников, также не напоминал галактики, шаровые и рассеянные звездные скопления. Это был мир лучевых «кристаллических решеток», в узлах которых горели энергосферы — системы из миллионов и миллиардов «капель», в которых время превращалось в пространство и энергию и освещало тем самым вселенную, а также обогревало «планеты» — гигантские, в сотни и тысячи раз больше Земли, плоские материальные «блины» с неким полем, заменяющим здесь гравитацию. Существовали в этом мире и аналоги черных дыр — узлы осцилляции материи, где пространство превращалось в «яму времен» бесконечной глубины. Сами же звездные «капли» представляли собой зоны фазового перехода вакуума из «жидкости» в «кристалл», хотя Кирилл так и не смог представить этот процесс наглядно. «Капля», или узел обращения времени в пространство с излучением энергии, с виду ничем не отличалась от термоядерной «капли» наподобие Солнца. Другое дело — планеты или то, что их здесь заменяло. Больше всего они напоминали плоские, толщиной в четыре-пять сотен километров и диаметром в миллион, лепешки, плавающие по поверхности колоссальных газовых пузырей, внутри которых происходил процесс «расширения» времени из «плоского» в «объемное», трехмерное. Этот процесс и порождал силу, заменяющую здесь тяготение. Разумные существа Ицаха — мира Диаблинги — оказались такими же людьми, как и его гости с Земли, разве что диапазон их чувствования был пошире, а физические возможности тел чуть побольше. А так как наука и техника здесь приблизились к пределу магического оперирования пространством, любой житель Ицаха мог нарастить себе мышцы и превратиться в античного красавца или красавицу топ-модель. Вот почему операторы иезода контроля, в том числе и Диаблинга, выглядели гимнастами и чемпионами по бодибилдингу. Кирилл усмехнулся, проводив взглядом стрелу аэролета, в кабине которого веселились юные красотки и аполлоны Ицаха. Им не надо было каждое утро заставлять себя заниматься зарядкой и тренингом. Но Кирилл им не завидовал, пребывая в полной уверенности, что только труд и упорство могут придать жизни смысл и гармоническое развитие и только стремление достичь цель собственным трудом оплачивается Вселенной достойно. Сделав зарядку, он умылся, надел свой земной костюм — джинсы, рубашку, куртку — и мысленно скомандовал: «Дверь!» В казавшейся монолитной белой стене послушно проявилась дверь. Тотчас же в проеме возникло светящееся облачко и превратилось в металлический скелет человека со светящимися глазными яблоками. Это был слуга Кирилла, выполняющий одновременно функции сторожа. Почему автоматика иезода избрала этот образ для обслуживающего персонала, догадаться было трудно. Сам Кирилл предпочел бы, чтобы его обслуживали живые люди. «Скелет» весело отщелкнул металлическую челюсть и произнес на чистом русском языке, без акцента: — Вас ждут. Вообще Кирилл сначала удивлялся, слыша везде русскую речь, потом поделился своим недоумением с Лавриком, и тот пояснил: — Вся Гиперсеть разговаривает именно на русском языке, так как это самый древний, изначально первый язык. На Земле, как в искусственном виртуальном игровом объеме, этот язык тоже был первым и общим, и лишь после известной «Вавилонской коррекции» началась дифференциация и смысловая аберрация языка, приведшая к появлению сотен других… Кирилл поморщился, глядя на «улыбку» скелета. — Кто меня ждет? — Мастер Диаблинга и землянин Лаврентий. — Я к ним и собирался, — пожал плечами Кирилл. В то же мгновение его подхватила невидимая упругая чаша и понесла сквозь сплетение канатов, веревок и растяжек в белесую бездну. Через несколько мгновений Кирилл оказался перед открытой дверью в кабинет-спальню Лаврика, вошел. Лаврентий был один и, как всегда, грезил с открытыми глазами, пребывая в особом пространстве компьютерных технологий, создающих виртуальную реальность, неотличимую от настоящей. Почти неотличимую. Хотя об этом знали только те, кто программировал эту реальность. Кирилл оглянулся. Сзади вместо «скелета» охранника выросла фигура оператора. — Вам предлагается возможность поиграть, — сказал он, дернув уголком губ. Диаблинга никогда не улыбался: то ли сдерживался, то ли вообще не умел. Впрочем, его коллеги по иезоду тоже улыбались редко. — Не понял, — вопросительно поднял брови Кирилл. — Вы предлагаете мне поиграть? В преферанс, покер, подкидного? Или имеется в виду спортивная игра? — В какой-то степени. Я предложил вашему другу стать оператором вашей реальности, он согласился. Хотите посмотреть на свой мир сверху и откорректировать его по своему усмотрению? Кирилл недоверчиво сощурился. — Вы серьезно? — Я никогда не шучу. — И мне будет дозволено… все? — В пределах разумного. — Но ведь я могу натворить таких дел!.. — В рамках программы, не более того. Вам будет дозволено изменять законы социума, но не физические законы. Кирилл задумался, покачал головой. — Нет, я не могу взять на себя такую ответственность. Мне многое не нравится в жизни, многое хотелось бы изменить к лучшему, но это наверняка затронет других людей… Нет, не хочу. — Эти соображения делают вам честь, но они не остановили вашего друга. Он с удовольствием взялся за переделку программы. Хотите взглянуть? Кирилл помедлил. — Посмотреть можно. В то же мгновение рядом с креслом Лаврика, похожим на перепончатый кокон, возникло второе такое же. — Устраивайтесь и включайтесь. Диаблинга исчез. Кирилл посмотрел на Лаврика, на дверь, снова на Лаврика и, терзаемый любопытством и смутными опасениями, сел в мягкое и очень удобное кресло. Тотчас же перед глазами высветился плоский зеленоватый экран размером с половину стены, протаял в глубину. Перед наблюдателем, которым стал Кирилл, распахнулась неизмеримая черная глубокая даль, пронизанная паутинками света, которые складывались в красивую объемную вуаль. Некоторые паутинки светились сильнее, распадаясь на отдельные звездочки, некоторые казались видимыми сквозь цветное стекло, а самые близкие слагались из звездных скоплений и квазаров, создавая впечатление невероятной, захватывающей дух гармонии. Это была Вселенная человечества. Затаив дыхание, Кирилл: смотрел и смотрел на нее и мог бы, наверное, любоваться долго, но его проводник переключил диапазон обзора, и сетчато-волокнистая вуаль Вселенной исчезла. Перед глазами человека горела великолепнейшая четырехветвистая звездная спираль. Галактика. — Ваша Система, — прошелестел в ушах вкрадчивый голос. — Программа мультиплетного уровня сложности. На краю одной лохматой звездной ветви спирали загорелся огонек. Ветвь стала приближаться, вырастать в размерах, заполнила все пространство обзора. Мимо полетели белые, желтые, оранжевые звезды. Огонек увеличился, превратился в пылающий золотистый шарик. Вокруг него высветились огоньки побледнев, образуя веточку планет, бегущих по своим орбитам. — Солнечная система, — тем же шелестящим голосом проговорил невидимый экскурсовод. Один из бледных огоньков — двойной, голубоватый и серебристый — ринулся навстречу, превратился в две планеты. — Система Земля — Луна. Уровень сложности — синглетный. Подстройка вероятностно-статистическая, разброс параметров — не более одной десятой процента. Земля заняла весь объем передачи, превращаясь в ощутимо массивный гигантский шар — планету. Затем вдруг удивительным образом развернулась в две выпуклые поверхности, напоминающие по форме крылья бабочки. Одно крьшо было преимущественно зеленым и голубым, второе по цвету умещалось в диапазоне от коричневого до ярко-желтого. — Масштабная база поверхности и внугреннего строения планеты Земля. Порядок сложности — сингонический. Коррекция базовых параметров «зашнурована». Инвариантное развитие программы допустимо на уровне социума. Зелено-голубое «крыло бабочки» ожило, запульсировало сотнями огоньков, бликов, прозрачных вихриков и белесых спиралек. Стали заметны летящие в атмосфере самолеты, плывущие по морям и океанам корабли, бегущие по дорогам автомобили и поезда. «Что означает — коррекция „зашнурована“?» — спросил Кирилл мысленно. — Любое изменение базового параметра согласовано с изменениями остальных и ведет к свертке программы, — ответил гид. — Какой уровень социума желаете открыть? Кирилл помедлил. — Меня интересует Россия. И чем занимается мой товарищ. Зелено-голубое полотно земной поверхности расползлось во все стороны, на ней вспыхнул световой контур России, отделил ее переливчатой световой стеной от соседних стран, затем вся эта отгороженная территория превратилась в толстый слой прозрачного стекла. В его толще засветились строки сообщений, колонки цифр, графики, кривые, символы, объединились в единую систему и, слившись в один луч, вонзились в голову Кирилла. Удар был настолько сильным и физически ощутимым, что он дернулся и едва не потерял сознание. А затем вдруг превратился в странное миллионоглазое и миллионоголовое существо, пронизывающее весь «стеклянный слой» России, соединяющее все ее города, поселки, деревни, учреждения и структуры. Понимание происходящего пришло не сразу — на смену эмоциям и переживаниям, охватившим душу Кирилла. Затем он стал видеть, что происходит в стране, во всех ее властных, силовых, государственных, финансовых, военных и гражданских структурах. И Кирилл ужаснулся, осознав, что наделал Лаврик своим вмешательством в жизнь огромной страны. Он играл. А Россия воевала! Сама с собой! На всем ее гигантском пространстве! Разбившись на лоскутные государства, бывшие республики, губернии, районы и даже отдельные города бились за власть, за рынки сбыта, за природные богатства, за обладание энергией и просто ради выживания. Победителей в этой жуткой бойне не было и не могло быть, оружие применялось самое разное, в том числе — ядерное, и территория страны постепенно превращалась в радиоактивное зловонное болото и пустынное кладбище. Лаврик играл, самозабвенно и увлеченно! Кирилл ощутил всю глубину горя и боли, которые обрушились на весь многострадальный народ России, и дрожащими пальцами расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Стало трудно дышать. Крикнул во весь голос: — Хватит! И тотчас же сознание стремительно сузилось, а объем чувствования резко сократился. Кирилл «вознесся на небо» и осознал себя сидящим в кресле оператора иезода. Лаврик все так же грезил с открытыми глазами, пальцы его рук подергивались, по лицу ходили тени, а он улыбался. ИО Творца!.. Кирилл с трудом встал, подошел к креслу Киндинова и одним движением вышвырнул его оттуда. Комната содрогнулась. По стенам побежали волны, создавая интерференционную картину. Лаврик помотал головой, начиная приходить в себя, увидел Кирилла и понял, что произошло. В глазах компьютерщика на мгновение протаяла ненависть. — Ты… зачем? Мне разрешили… ты тоже можешь… — Нравится быть богом? — хрипло выговорил Кирилл. — Разделять и властвовать? Заставлять людей исполнять твои желания? — Оставь меня в покое! Я сам буду решать, что мне делать. Глаза Кирилла похолодели. — Все, что угодно, только не то, чем ты занимался! — Отстань! — Лаврик вдруг вскочил и бросился на Кирилла. — Ты дурак! Здесь можно все! Какое тебе дело до того, что происходит в той псевдореальности? Это всего-навсего инвариант Программы Гиперсети, его всегда можно подкорректировать! Кирилл отступил в сторону, подставил ногу, и Лаврик, споткнувшись, перекувыркнулся через голову. С трудом сел. Лицо его исказилось. — Что тебе от меня надо? Я тебе не мешаю… Кирилл шагнул к нему, намереваясь отрезвить его пощечиной, и в этот момент в спальне появился странно задумчивый Диаблинга. — Вы действительно являетесь не просто носителями спонтанного возмущения, но и Фигурами Влияния. А это уже недопустимо. Кирилл исподлобья глянул на оператора. — Что вы хотите сказать? — Ничего, кроме того, что вас необходимо ограничить. Невидимая упругая пленка сжала тело Кирилла и вынесла за пределы спальни Лаврика. Очнулся он уже в своей комнате. Глава 17. ВСЕВИДЯЩЕЕ ОКО Гиперсеть требовала внимания. По мере развития подпрограмм она усложнялась, взаимопересекалась и конфликтовала сама с собой, отрицая базовые законы и установки операторов контроля разных уровней. Потенциально возможные состояния или инварианты Фундаментальной Реальности, созданной еще Изначально Первым, иногда так сильно отклонялись от единой Программы, что не поддавались никакой коррекции, и тогда в их бытие приходилось вмешиваться самому «Всевидящему Оку» — Выразителю Несогласия, Творцу Гиперсети. Только ему не нужно было выражать свое знание с помощью формулировок, так как это знание представляло собой непосредственное вхождение в суть всех вещей и состояний. Его взгляд видел одновременно и начало, и конец Гиперсети, ибо он всегда был вне времен и пространств созданных им же миров, находясь над ними и внутри них. Но и он не мог просто так взять и уничтожить какой-нибудь из слоев-уровней Гиперсети, не получив при этом ответного удара Мироздания. Образно говоря, Гиперсеть являлась воплощением индивидуальности Выразителя, и, уничтожая один из ее подпланов, он одновременно отсекал у себя же какой-либо важный орган. Палец, к примеру, или ухо, если применить образное сравнение облика Выразителя с обликом человека. Поэтому для таких деяний требовалась не хирургическая операция с удалением «заболевшего свободолюбием органа», а лечение, использующее определенные программы ограничения деятельности «вирусов». Такие, как ПСП, СНОС или программные охотничьи Псы. Увлекшись своей идеей создания «абсолютного зонда», Выразитель время от времени следил за развитием событий в нижнем ярусе реальности, не вмешиваясь в них. «Зонд» созревал и двигался в нужном направлении, не догадываясь об этом. Потом операторы нижних иезодов начали ограничение вышедшей из-под контроля подпрограммы, и «зонд» едва не погиб в зародыше. Спасло его только вмешательство одного из операторов, который вдруг воспылал любовью к свободе самовыражения и нарушил закон невмешательства, внедрив свою психоматрицу в сознание одного из элементов подпрограммы — человека по фамилии Утолин. Это ускорило процесс созревания «зонда», на «вирус» обратили внимание операторы верхних уровней, и за группой взбунтовавшихся людей, образовавших довольно серьезную «опухоль независимости», направились ликвидаторы и сглаживатели возмущений. Выразитель ждал, никак не выявляя своего отношения к «зародышу» бунта. Единственное, что он позволил себе сделать втайне от операторов, которых называл своими тенями, это подсказал «зонду» решение проблемы «универсальной отмычки». Человек был умен и владел нелинейной логикой, однако сам едва ли справился бы с разработкой алгоритма «отмычки», который называл формулой ПН, даже с помощью сбежавшего в нижний уровень оператора. Получилось очень красиво. Из любопытства и любви к виртуальным играм, зараженный компьютерным фанатизмом «зонд» рвался стать могучим сетевым взломщиком и сам работал как компьютер. Его заказчик — оператор Ювинга, обитавший в теле капитана спецназа Утолина, не успел спасти Фигуру Влияния, ради которого пошел на риск нейтрализации, и стремился вернуться домой. Он подключил все свои информационные каналы и помогал «зонду» не за страх, а за совесть. Потом к ним присоединился защитник, человек смелый и решительный, достигший некоторых относительно важных высот самореализации, и процесс пошел быстрее, хотя присутствие женщины ему основательно мешало. Тогда Выразитель «спустился» на уровень контроля земной реальности и волевым усилием подкорректировал развивающийся сценарий. В результате женщина погибла, а группа «вируса-зонда» вышла в реальность следующего уровня. Сомнения все еще одолевали Выразителя, но он все больше увлекался происходящим и решил ускорить выход «зонда» в высшие слои Гиперсети. Для этого он спустился к операторам иезода-4 и высказал им якобы свое недовольство сбоем Программы. Расчет был прост: если «зонд» сможет освободиться от зависимости, сохранить работоспособность и поставит перед собой цель добиться справедливости, он преодолеет все препятствия и выйдет на нужную по замыслу Выразителя иерархию. Если же операторам удастся его ограничить, значит, замысел нереализуем. — Что ж, посмотрим, — сказал сам себе Выразитель Несогласия, устраиваясь в своем Замке поудобней. Пришло время чувства всемогущества. «Всевидящее Око» поднялся над своим Творением, как дух над телом человека, и окинул его внимательным взглядом, ощущая сладкую дрожь желания повелевать… Глава 18. АНГЕЛ СПАСЕНИЯ Он был готов ко всему, кроме неподвижности. Наказание после конфликта с Лавриком наступило незамедлительно. Кирилла перенесли в его обиталище и поставили у окна, заключив в прозрачную монолитную колонну, которая не мешала ему дышать, но не давала возможности сделать хотя бы одно движение. Сначала он пытался сдвинуться с места, пошевелить пальцами или сменить позу, а когда все его попытки ни к чему не привели, смирился и ушел в медитацию, изменившую внутреннее течение времени. Сколько он так простоял, грезя с открытыми глазами, оценить было трудно. Судя по движению светила в небе Ицаха, прошло не менее десяти часов по местному времени. Затем вдруг сквозь тусклое струение обреченности в сознание пробилась мысль: а что, если попробовать спасти Лилию?.. Кирилл вздрогнул. Эта мысль не была неожиданной, он все время проигрывал мысленный сценарий того, как можно было уберечь Лилю от гибели во время боя с вертолетом СНОС. Однако теперь этот сценарий опирался на возможности иезода контроля, и если бы Кириллу, как Лаврику, дали канал влияния на программу реальности Земли, он смог бы что-либо сделать!.. «Кто-нибудь живой, отзовись!» — мысленно позвал Кирилл. «Слушаю вас», — отозвался автомат обслуживания комнаты. «Позови хозяина». «Исполняю». Снова потянулись секунды, складываясь в минуты и часы. Диаблинга появился в спальне с заходом светила за горизонт. Посмотрел на пленника внутри столба ограничения. — Поздравляю, землянин, вы сильная натура. Немногие мои соотечественники способны выдержать несвободу в таком положении. Чего вы хотите? «Я передумал. Можно и мне поиграть в бога, как это делал мой… э-э… друг?» Глаза Диаблинщ ощупали лицо Тихомирова, налились золотым сиянием. Кирилл почувствовал давление на мозг, невидимые щупальца побежали по извилинам, перебирая их как струны, раздвигая и ощупывая каждое нервное волоконце. Кирилл напрягся, выдергивая щупальца, получил болезненный электрический удар и с трудом удержался на грани беспамятства. Диаблинга озадаченно обошел его кругом. — Вы более опасны, чем я думал, полковник. Похоже, вы человек Воли с неким серьезным потенциалом. Не думал, что тени могут выходить на такой уровень пси-манипуляций. Боюсь, я не смогу снять ограничение. «Я мало кого просил в жизни, не люблю унижаться, но все же прошу дать мне возможность кое-что изменить. Я не сбегу». — Зачем это вам? Вы же не игрок, как Лаврентий. «Вы сможете меня проконтролировать». Диаблинга снова в задумчивости обошел Кирилла, и тот вдруг почувствовал, что свободен. Он едва не упал от нахлынувшей слабости, присел на корточки, чувствуя приступ головокружения. Из пола выросло кресло. — Садитесь, — сказал оператор. — Я подключу вас к системе управления. Но если вы попытаетесь… — Я человек слова! Диаблинга вонзил пылающий взгляд в глаза Кирилла, прочитать его мысли не смог и отступил. — Хотелось бы знать, что вы задумали. Кирилл сел в кресло, разминая кисти рук. Напротив возник плоский лист экрана компьютера, под рукой повисла в воздухе клавиатура. — Нажмите ввод. Кирилл тронул клавишу ввода. Диаблинга исчез. Вокруг Кирилла образовался слабый ореол свечения, и он почувствовал себя впаянным, как муравей в янтарь, в сферу некоей силы, способной творить чудеса. Экран компьютера превратился в стремительно углубляющийся тоннель, как бы вывернулся наизнанку и обнял человека вместе с креслом. На миг все исчезло, а затем Кирилл стал огромным, как Вселенная, и увидел под собой знакомые «крылья бабочки»: одно крыло, зелено-голубое, представляло собой поверхность Земли, другое, коричнево-ало-золотое, было разверткой внутреннего строения планеты. Кирилл осмотрелся, ощущая себя господином человеческой Вселенной, хотел было дать команду открыть переход между программой Земли и буферной зоной, но вспомнил о нападении СНОС на лабораторию внешней разведки и решил сначала подкорректировать это событие. «Остановка программы!» — произнес он мысленно. Движение на зелено-голубом «крыле бабочки» остановилось. Застыли в воздухе самолеты, перестали струиться потоки машин по улицам городов, замерли люди и вообще живые существа. Время замерло! Однако тут же двинулось вперед в соответствии с законами инерции. Остановить его — и всю программу — оператору этого уровня было не под силу. «Редукция времени не предусмотрена, — раздался в ушах Кирилла тихий шепот. — Возможна только локальная трансфузия с минимальными разрывами реальности». «Мне необходимо кое-что изменить…» «Что именно?» «Три дня назад по времени Земли произошло одно событие… Я хотел бы его подправить». «Точнее». «Конкретная ситуация — ввод программы СНОС. Точка ввода: Россия, Москва, южный район Чертаново, Сумской проезд, дом номер четырнадцать, строение один, территория в радиусе ста метров от него. Необходим спуск в прошлое на глубину трех суток». «Параметры изменения?» «Я решу сам, что нужно сделать». «Заказ принят, начинаю расчет». Перед глазами возникла панорама Москвы, в ней выделился участок Чертанова с лабораторией в центре, приблизился и замер. «Оптимизация параметров. Время воздействия — не более десяти минут. Точная подгонка — к моменту включения программы СНОС». Поле обзора сузилось до размеров квартала. Стали видны пешеходы на тротуарах и стоящие у здания лаборатории автомашины. Два темно-синих микроавтобуса «Шевроле» команды СНОС выделялись среди них, как акулы среди более мелких рыб. «Как долго стоят здесь эти машины?» «Около десяти минут». Кирилл представил, что время в этом районе пошло вспять, и не удивился, увидев странную картину: машины начали двигаться задом, а пешеходы — пятиться. В программе, управляющей движением материи в данном районе, образовался временной провал. Кирилл увеличил скорость ретросдвига. Все движущиеся объекты стали размазываться в стремительные полосы. Появились спешащие спиной назад боевики СНОС, втянулись в кабины микроавтобусов. Еще мгновение, и микроавтобусы лихо отвалили задом от тротуара, исчезли в белом тумане приграничных эффектов за пределами зоны коррекции. Стоп! Движение на улице прекратилось. Кирилл сосредоточил внимание на молодом человеке, только что вышедшем из особняка лаборатории. Он оказался сотрудником службы безопасности старшим лейтенантом Василием Шлыковым, направившимся в ближайший магазин за пивом. Через несколько мгновений он уже подчинялся «наезднику», которым стал Кирилл, внедрившийся в его сознание. Шлыков-Кирилл вошел обратно в здание и рявкнул, доставая пистолет: — Тревога первой степени! Вторая смена — подъем! Холл перекрыть! Компьютерный зал заблокировать! — В чем дело, Вася? — удивился один из охранников. — Какая муха тебя укусила? — Они сейчас будут здесь! — Кто?! — Террористы в белых полушубках. Огонь открывать без предупреждения, иначе нам всем хана! Вооружены они серьезно. Сознание Кирилла раздвоилось. Он видел все, что делается на улице, и одновременно участвовал в организации отпора команде СНОС внутри здания лаборатории. Подъехали микроавтобусы «Шевроле». Из них спокойно, не торопясь, вышли парни в белых полушубках и направились к особняку. Один из них дернул за ручку двери, но та не поддалась. Тогда он сделал жест рукой, останавливая остальных, достал гранатомет «комар» и выстрелил. Дверь была металлическая, с пуленепробиваемыми стеклами, но взрыва гранаты не выдержала. Боевик рванул ее на себя и первым ворвался в холл, где и получил в грудь несколько пуль. За ним ворвались еще двое, поливая пространство впереди себя из пистолетов-пулеметов. Однако охрана здания, укрываясь за стойками и колоннами холла, ответила дружным залпом из пистолетов, и первая атакующая группа СНОС прекратила существование. Около минуты боевики приходили в себя и перегруппировывались, затем снова пошли в атаку, запрограммированные добиваться цели любыми средствами. Трое — через центральный вход, еще четверо — через окна первого этажа, предварительно расстреляв решетки из гранатометов. Однако первая дежурная смена уже получила подкрепление, а также более мощное оружие — помповые ружья и автоматы, поэтому и вторая атака СНОС захлебнулась. А затем им в тыл ударила подоспевшая к этому моменту пара Тихомиров — Утолин. И программа СНОС оказалась полностью свернутой. Кириллу было интересно наблюдать за самим собой, но время торопило, и он поспешил доделать начатое. Нашел в компьютерном зале Лаврика, вывел его за пределы лаборатории и передал в руки опешившим от этого неожиданного подарка напарникам. Кирилл-первый ничего не понял, а вот Утолин посмотрел на старлея Шлыкова внимательно и с сомнением в глазах, догадываясь, очевидно, о сути происшедшего. Но уточнять ничего не стал, только махнул рукой, прощаясь. Подоспевшая на помощь охране здания пара, Лилия и спасенный Лаврик уехали. Удовлетворенный тем, что ему удалось чисто, без жертв, спасти сотрудников лаборатории, Кирилл-оператор поднялся над зоной коррекции и вышел из реальности Земли в мир Диаблинги. «Весьма благородный поступок, — прошелестел в ушах чей-то безликий голос. — Ваш друг начал с другого». «Он мне не друг, — мрачно отозвался Кирилл. — Вы исправили то, что он… наиграл?» «Он играл с одним из инвариантов реальности вашего мира, не имеющим целевых установок. Игра закончена, инвариант нейтрализован. Гиперсеть не пострадала». «Но ведь для жителей инварианта все было реально! И воевали они и гибли по-настоящему!» «Мы иначе смотрим на эти вещи. Ведь и ваши компьютерные игроки мочат всех подряд, не думая об их судьбе». Кирилл хотел было возразить, крикнуть: вы сами убийцы! — но сдержал гнев и ярость. Доказывать аморальность действий и этических установок компьютеру иезода было бессмысленно. Не стоило соваться в чужой монастырь со своим уставом, хотя Кирилл и был уверен, что прав. «У меня еще есть время… поиграть?» «О, конечно, никаких проблем. Я не получал на сей счет никаких указаний». Кирилл почувствовал, как в груди сильнее забилось сердце. «Обеспечьте мне выход на стык программ. Эпизод с появлением вертолета СНОС над разрывом реальности, то есть над ущельем с мостиком». Перед глазами заклубилась серебристая мгла, расступилась в стороны, образуя темный углубляющийся провал, и Кирилл оказался над бесконечным полем бликующего стекла. Поле освещалось пульсирующими ручьями белого пламени, текущими по размытой бурой пелене неба. Ничего похожего на горы и ущелье нигде видно не было. Кирилл собрался позвать проводника, не в силах разобраться, где он оказался, и в это время заметил далеко на горизонте летящую над стеклом букашку. Напряг зрение. Букашка увеличилась в размерах и превратилась в четырехмоторный самолет с медленно вращающимися лопастями винтов. — Глюк! — вслух проговорил Кирилл. «Блуждающая надкоординатная помеха, — отозвался гид. — Джокер-фантом. Нейтрализации не поддается». Самолет взмыл вверх и тут же круто спикировал, пронизывая стеклянное поле и оставляя на его поверхности интерференционный след. «Вперед!» — скомандовал Кирилл сам себе, устремляясь вслед за фантомом самолета. Он инстинктивно сжался, ожидая удара о стеклянное поле, однако в этом виртуальном пространстве у него не было тела, управляли миром иные законы, и сознание Кирилла свободно пронизало толстый слой стекла, означающего границу между разными слоями-уровнями Гиперсети. Свет в глазах на мгновение померк, а затем Кирилл оказался парящим над панорамой гор и понял, что попал туда, куда надо. Странным образом самолет (джокер-фантом, как выразился гид), точно указал место в буферной зоне, где три дня назад погибла Лилия. Горная страна казалась бесконечной, как Вселенная, но, если приглядеться, можно было понять, что это иллюзия. Один и тот же горный район отражался в невидимых зеркальных пластах множество раз, создавая ландшафт бесконечного нагромождения гор, скал и стен. Кирилл посмотрел вверх, где должен был располагаться толстый слой стекла, но увидел только глубокое синее небо с неярким оком светила и тающее спиральное помутнение в том месте, где он «пронзил» границу миров-программ. Фантом самолета, указавший путь, исчез, будто его и не было. Горная страна «под ногами» Кирилла (здесь летал его дух, а не физическое тело, но привычка ориентироваться по положению тела осталась) поплыла назад, открывая все новые и новые хребты и каменные складки. Появилось ущелье, разрезавшее горный хаос на две части. Это было то самое бездонное ущелье, в которое упала Лилия, и представляло оно на самом деле разрыв реальности, образовавшийся в результате пересечения программ-слоев Гиперсети разной сложности. Снова учащенно забилось сердце. Кирилл повернул к ущелью, полетел вдоль него, вглядываясь в скалы и площадки по краям. Вскоре появился веревочный мостик, соединивший края ущелья. Выглядел он жалким и ненадежным, и было непонятно, как люди отважились перебираться по нему на другую сторону пропасти. «Какое значение имеет этот мост? — спросил Кирилл. — Кем и для чего он построен?» «Мост — это попытка операторов „сшить“ разрыв программы, — ответил компьютер иезода. — Таких мостов было много, остался один. Данная программа в стадии свертки». «Тогда поторопимся». Кирилл почти без усилий остановил поток времени в районе ущелья и повернул его вспять. Дальние горы скрылись за взвихрившейся снежной пеленой. Небо потемнело. Реальность буферной зоны заколебалась, как отражение в воде, покрылась рябью локальных напряжений, приводящих кое-где к опасному расползанию материальной ткани пространства. Но Кирилл не думал о последствиях своего вмешательства в жизнь этого мирка. У него бьщо только одно желание — спасти жену! Трое суток пролетели как несколько мгновений. На площадке у края ущелья появились беглецы с Земли: Лаврик, Утолин, Лилия и сам Кирилл. Они огляделись и двинулись к мостику. Первым взялся перейти на другую сторону Утолин. Некоторое время Кирилл-оператор прикидывал, как изменить ситуацию, чтобы Лилия не погибла. Надо было сделать так, чтобы коррекция прошла оптимально, почти без последствий, не меняя дальнейшего развития событий. План действий созрел, когда Утолин и Лаврик перебрались на другую сторону ущелья. По мостику двинулась Лилия. Кирилл-оператор сосредоточился. Появился вертолет СНОС, открыл ракетный огонь. Две ракеты ударили по скале, за которой укрылись Утолин и Лаврик. Две понеслись к мостику, миновали цеплявшуюся за ванты женщину и взорвались. В то же мгновение Кирилл поставил между точкой взрыва и мостиком силовое зеркало, и осколки до Лилии не долетели. Зато долетела ударная волна, сбрасывая ее в пропасть. «Поймать!» — крикнул Кирилл внутрь себя, в то время как первый Тихомиров с криком стрелял из винтовки по вертолету. «Петлевое пересечение приведет к изменению всей зоны стыка программ». «Плевать! Я все равно спасу ее!» Кирилл устремился вслед за падающей в бездну Лилией, вырастил невидимую руку и подхватил женщину, потерявшую сознание от удара и шока. Затем сделал усилие и прижал ее к себе, преодолевая чье-то яростное сопротивление. В глазах потемнело. Небо над головой с грохотом раскололось, в звездообразный черный пролом высунулась страшная звериная морда со светящимися алыми глазами. Последним усилием воли Кирилл «прыгнул» со своей драгоценной ношей прочь, проломил барьер, отделяющий буферную зону от ближайшего слоя Гиперсети, и только потом потерял сознание. Очнулся он в кресле, ощутив чье-то присутствие. Открыл глаза, приходя в себя, вспомнил о своем эксперименте, завертел головой и наткнулся на взгляд Диаблинги. — Я ожидал чего-то подобного, — сказал оператор бесстрастно. — Уж очень вы целеустремленно начали играть, полковник Тихомиров. Как говорится, власть теряет все свое очарование, если ею не злоупотреблять. А вы не просто злоупотребили, но уничтожили программу! — Где Лилия? Диаблинга перевел взгляд за спину Кирилла, и тот оглянулся. Лилия сидела в таком же кресле, что и он, потрясенная и испуганная, и смотрела на него затуманенными глазами. — Что случилось, Кир? — прошептала она. Кирилл сглотнул горький ком в горле, прохрипел: — Все в порядке, дорогая. — И посмотрел на Диаблингу. — Я не сделал ничего дурного. Оператор иезода наморщил лоб. — Что же мне с вами делать? — Отпустите, — предложил Кирилл и откашлялся, пытаясь избавиться от хрипоты. — Рад бы, да не могу. Диаблинга без следа растворился в стене комнаты. Кирилл с трудом встал, подошел к креслу Лилии и опустился у ее ног. Улыбнулся, глядя на нее снизу вверх. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально… голова болит… — Она вздрогнула. — Я же сорвалась в пропасть!.. И вдруг очутилась здесь… Кто меня спас? — Хорошо то, что хорошо кончается, — ответил Кирилл уклончиво. — А где Игорь с Лавриком? — Лаврентий недалеко от нас, в другой камере, а капитан куда-то пропал. Хотя я уверен, что он еще объявится. Лилия оглядела комнату, кинула взгляд на окно. Глаза ее расширились. — Ты сказал — в камере?! Что это значит? Где мы, Кир?! — На небесах. — Я серьезно. — И я тоже. Это мир иной реальности, той самой, из которой наш друг Ювинга-Утолин. — Значит, мы все-таки пробились сюда?! Но почему ты считаешь эту комнату камерой? И кто это был — лысый и накачанный, как Геракл? — Лилия передернула плечами. — Он разглядывал меня как… дьявол! — Может, он дьявол и есть. Или бог. Смотря с какой стороны посмотреть. — Ты шутишь? Бог не может так выглядеть, а тем более — так бесстыдно глядеть! — Что поделаешь, он тут хозяин. Как говорил один умный человек: бог — не ангел. — Кирилл протянул Лилии руки. — Я не знаю, сколько у нас времени, но все же мы пока одни. Иди сюда. Он обнял ее, поцеловал, заглянул в глаза. — Надо жить, пока есть хоть малейшая возможность. Черт с ними, с богами! Лилия слабо улыбнулась и потянулась к нему… Глава 19. ДЖОКЕР-ФАНТОМ Прошла ночь, наступил день. Автоматика иезода исправно обслуживала гостей, выполняя все их требования. Они пили хорошее вино, выбирали закуску и еду, соки и фрукты и вели себя так, будто находились на отдыхе где-нибудь на Кипре или на Филиппинах, в пятизвездочной гостинице. И Кирилл, и Лилия понимали, что их отдых может закончиться в любой момент, поэтому пользовались «гостеприимством» оператора Диаблинги на полную катушку и не заглядывали в будущее, не рефлексировали по поводу своей зависимости от расчетов «высших» существ. Кирилл так и не решился рассказать Лилии о том, что произошло на самом деле, поэтому она не узнала, что умерла и воскресла лишь благодаря ему. Впрочем, Кирилла это не волновало. Гораздо важнее было то, что она осталась жива. Лилия ловила каждое его слово, каждый взгляд, реагировала на каждое движение, и он был счастлив как ребенок, оставив за порогом души все сомнения и тревоги. Они были вместе, и это обстоятельство решало в данный момент все. Лилия не поняла, как они попали в гости к оператору иезода, поэтому Кириллу пришлось сочинить правдоподобную историю и быстро перевести разговор на другую тему. Лгать он не любил даже с благими намерениями, во имя спасения. Они говорили обо всем, что приходило в голову, вспоминали друзей и знакомых, обсуждали свое положение, а потом некоторое время вообще молчали, жадно принимая ласки друг друга и не думая о том, что за ними неусыпно наблюдает компьютер «гостиницы». И снова говорили, счастливые близостью тел и близостью душ. Однако долго их счастье продолжаться не могло. В тот момент, когда Кирилл пресытился ожиданием беды и собрался вызвать для прямого разговора Диаблингу, за окном спальни появился таинственный четырехмоторный самолет, названный компьютером иезода джокер-фантомом. — Что это? — удивилась Лилия, разглядывая парящую в воздухе серого цвета машину с лениво вращающимися винтами. Кирилл пристально вгляделся в кабину пилотов, за стеклом которой никого не бьшо видно. Показалось, что кто-то зовет его тоненьким детским голоском. Лилия посмотрела на мужа, и он прижал палец к губам, призывая ее молчать. Внезапно в борту самолета беззвучно открылся люк. Проем люка покрылся сеточкой электрических разрядов, и сквозь них проглянуло чье-то лицо. Лицо капитана Утолина! Лилия открыла рот, но Кирилл быстро прижал к ее губам ладонь, покачал головой. Утолин махнул им рукой, потом жестом показал, что надо открыть окно. Кирилл кивнул, вызвал обслуживающий комнату автомат и равнодушным тоном попросил отворить окно. — Не велено, — ответил компьютер не менее равнодушно. — Мы никуда не убежим, — пожал плечами Кирилл. — Комната находится на самом верху башни иезода, а мы не альпинисты и не самоубийцы. — Он подумал и добавил: — Пожалуюсь хозяину, он тебя живо научит вежливости. Компьютер промолчал, но через несколько секунд казавшееся стеклянным окно превратилось в дымку и растаяло. В комнату ворвался жаркий, полный незнакомых запахов воздух Ицаха. Утолин скрылся внутри самолета, появился вновь с алюминиевой на вид лесенкой в руках. Самолет бесшумно развернулся, подплыл ближе, боком к окну, управляемый невидимым пшютом. Капитан протянул лесенку. Кирилл принял ее, положил краем на подоконник. Утолин ловко перебежал по ней и спрыгнул в комнату, одетый в сеточку электрического сияния. Кирилл и Лилия хотели подойти к нему, поздороваться и обнять, но он отрицательно покачал головой и прижал палец к губам. «Молчите! — раздался внутри головы Кирилла (и Лилии) его ставший „детским“ голос. — Меня здесь нет, будем разговаривать мысленно. Где Лаврик?» «В соседней спальне… точнее, где-то рядом. Расположение помещений иезода мне не показали». «Иезод — многомерная структура. „Соседняя“ комната может располагаться в километре отсюда или вообще в другой планетарной системе. Придется каким-то образом вызвать Лавра сюда». «Зачем?» «Вас всех собираются нейтрализовать. Диаблинга возражает, так как вы для него являетесь благодатным материалом для исследований, но операторы высшего уровня получили приказ ликвидировать опасную „монаду действия“, которую вы образовали». «Нас все-таки решили убить? — обреченно усмехнулась Лилия. — За что? Разве мы кому-либо угрожаем?» Утолин задумчиво и оценивающе посмотрел на нее. «Своим прорывом в реальность более высокого порядка вы создали опасный прецедент. Такое никому не позволительно». «Что же делать?» «Бежать. Если, конечно, вы не захотите принять здесь геройскую смерть». «Но куда?! На Земле за нами гоняется СНОС…» «Надо выбираться на еще более высокий уровень, дойти до хозяина Гиперсети. Только так вы получите шанс уцелеть». «А ты? — поинтересовался Кирилл, раздумывая, что смущает его в сложившейся ситуации. — Ты разве не с нами?» «Я попытаюсь вернуть свою физическую оболочку. Если не удастся, пойду с вами, терять мне будет нечего. Хотя в принципе я своей цели достиг — вернулся домой». «Тогда почему ты продолжаешь помогать нам?» Утолин осклабился, бросил странный взгляд на Лилию. «А может, я хочу, чтобы меня оценили?.. Да и нравитесь вы мне, если честно. Ну что, принимаете мой план или будете ждать милости оператора Диаблинги? Время уходит». «Каким образом мы убежим отсюда?» «Транспортное средство подано, — махнул рукой Утолин на самолет. — Оно не слишком надежно, однако способно вынести нас за пределы Ицаха». «Мне говорили, что это фантом… блуждающая помеха…» «Совершенно справедливо, это джокер-помеха, образовавшаяся во время одной из не совсем удачных коррекций реальности Земли. Она неуничтожима и нематериальна как любая волна, но иногда „проявляется“ как корпускулярный объект, волевой импульс. Будучи оператором иезода, я научился им управлять. Годится такое объяснение?» Кирилл посмотрел на Лилию и встретил ее ответный взгляд. Она не сомневалась, что Утолин-Ювинга действительно хочет им помочь. «Хорошо, мы согласны, — сказал Кирилл, пряча поглубже червячок сомнений. — Что нужно делать?» «Вызови Лаврентия сюда». «Он играет на местном компьютере и вполне счастлив. Вряд ли он согласится прийти, а тем более бежать». «Тогда попроси мнемослугу посетить обитель Лаврика. Я прослежу за вами и появлюсь там, как только вы останетесь втроем». Кирилл вызвал компьютер иезода: — Нам бы хотелось встретиться со своим приятелем. Он будет очень рад увидеть эту женщину. — Не велено. — Ты уже разрешил нам подышать вашим воздухом, так будь последователен. Мы просто пообщаемся. Утолин, вокруг которого все так же переливалась сеточка электрических змеек, отступил к окну. То ли из-за этого сияния, то ли по другой причине Кириллу иногда казалось, что капитан как бы проваливается сам в себя, на мгновение превращается в черную яму. Возможно, это работал некий экран, отгораживавший его от пространства иезода и не позволявший аппаратуре фиксировать «нарушителя границы». — Хорошо, можете пообщаться со своим приятелем. Мягкая сила подхватила Лилию и Кирилла и понесла сквозь сплетение конструкций иезода в его неведомые глубины. Длился этот необычный полет-просачивание несколько секунд. С отчетливым хлопком «пассажиры» невидимого лифта пронзили плотное с виду белое полотнище и оказались у двери в комнату, где жил Лаврентий. Дверь втянулась в косяк. Кирилл оглянулся, никого в тамбуре выхода не увидел и шагнул в спальню-кабинет Киндинова. Компьютерщик, как и ожидалось, сидел в коконе-кресле, будто врос в него всем телом, и грезил с открытыми глазами, изредка вздрагивая и шевеля пальцами. Он действительно жил в другом мире, созданном для него компьютером иезода, и вполне довольствовался ролью господина виртуальной Вселенной. Кирилл и Лилия переглянулись. — Он… сидит так… все время? — Скорее всего, — кивнул Кирилл. — Лаврик прекрасный специалист, но между ушами у него ничего нет, кроме двух килограммов фанатизма. Он погружается в компьютерное пространство так глубоко, что сам становится его частью. Если у него отнять эту возможность, мне кажется, он умрет. — Бедный Лаврик! — пожалела Киндинова Лилия. — Любой фанат, зациклившийся на какой-либо проблеме, в конце концов становится ее рабом, а потом идиотом. Кирилл дотронулся до плеча Лаврентия, но тот никак не отреагировал на прикосновение, продолжая жить в ином мире. — Эй, сова, открывай, медведь пришел, — хмыкнул Кирилл, вспомнив добрый старый мультфильм про Винни-Пуха. — Он сейчас далеко отсюда, — улыбнулась Лилия. — Это уж точно. Как гласит закон Мэрфи: если объект неподвижен, значит, он находится не в том месте. Лилия подошла к Лаврику, взяла его за руку. — Лаврентий Павлович, к вам гости. Кожистые с виду лепестки кресла расслабились, отогнулись, погасли. Лаврик замер, выдернул руку, оглянулся. Глаза его «вернулись из дальних далей». Он наконец вышел из транса и узнал спутников. — Лиля?! Но ведь ты же… Кирилл сжал плечо компьютерщика, останавливая его. — Мне удалось подкорректировать тот эпизод в ущелье. У нас проблема, хакер: появилась информация… м-м, скажем, негативного характера. Тебе не кажется, что мы надоели хозяевам? Лаврик с недоумением перевел взгляд с лица Кирилла на Лилию и обратно. — Что вы хотите сказать? — Я думаю, мы задержались в гостях, — тем же спокойным тоном сказал Кирилл, подмигивая Киндинову. — Пора и честь знать. — Нельзя злоупотреблять гостеприимством уважаемых хозяев, — многозначительно добавила Лилия. — Они могут потерять терпение. Пора домой. — Но я не хочу никуда уходить! — простодушно заявил Лаврик. — Да и с чего вы взяли, что мы им надоели? Кирилл и Лилия снова переглянулись. Прямо объяснять Лаврентию суть проблемы было нельзя, а намеков он не понимал. — Неужели ты хочешь остаться тут до конца своих дней? — недоверчиво спросила Лилия. — Почему бы и нет? Я бы не возражал. Здесь столько возможностей… — Лаврик запнулся, исподлобья посмотрел на Кирилла, и в глазах его сверкнула искра неприветливости. — Только дурак может отказаться от участия в конструировании слоев Гиперсети. Лилия непонимающе оглянулась на Кирилла. — Это он кинул камешек в мой огород, — усмехнулся тот. — Мы с ним недавно… э-э… поспорили. — По какому поводу? — По поводу вмешательства в земную реальность. Хорошо, что ему подсунули виртуальный инвариант, иначе он наломал бы таких дров!.. — Это мое право! — огрызнулся Лаврик. — Что хочу, то и делаю! И никому не мешаю. Тебе тоже предлагали, да извилин не хватило… — Лаврик отшатнулся, заметив движение Кирилла. Лилия удержала мужа. — Ты что, Кир?! Я тебя не узнаю. — Он реагирует только на пощечины, — усмехнулся Кирилл. — Как говорят: битиё определяет сознание. Итак, любезнейший господин Киндинов, вы решительно настаиваете на том, чтобы мы оставили вас в покое. Я правильно понял? Лаврик затравленно огляделся, сказал с вызовом: — Да, настаиваю! И вообще вы вошли ко мне без разрешения, я сейчас позову охранника или служителя правопорядка. — А я уже здесь, — раздался знакомый скрипучий голос, и в комнату вошел подполковник Петров собственной персоной, сопровождаемый двумя рослыми парнями в камуфляжной форме. — ПСП! — прошептала Лилия. — Что вы сказали? — благожелательно посмотрел на нее Петров; на этот раз он был одет в полевую форму офицера Российской армии. — Кстати, как вы здесь оказались, мадам? По моим данным, вы умерли. — У вас устаревшие данные, — сухо сказал Кирилл. — По моим данным, вы тоже умерли… три раза. Что вам угодно, господин подполковник? — Мне угодно допросить вас и сопроводить к месту ограничения свободы. — А разве эта камера, — Кирилл сделал широкий жест, — не является местом ограничения свободы? Нас и так никуда не выпускают. — Ну что вы, полковник, — скривил губы Петров. — Это же почти курорт. У нас имеются настоящие камеры, не чета этим. — На Земле или здесь? Вы случайно не заблудились, уважаемый? Мы ведь находимся в гостях у оператора иезода Диаблинги. — Не знаю никакой Диаблинги, — нахмурился Петров. — У меня есть приказ, и я его выполняю. Итак, вы согласны добровольно ответить на наши вопросы? За спинами солдат Петрова возник Утолин в переливчатой сеточке молний. Лилия невольно округлила глаза, увидев капитана. Подчиненные Петрова оглянулись, отреагировав на ее взгляд, и Кирилл бросился в атаку, понимая, что более удобного момента не будет. Парни в камуфляже открыли огонь из автоматов. Пули без звука входили в тело Утолина, пропадая без следа, а он смотрел на стрелков и улыбался, будто был не живым человеком, а призраком. Кирилл достал крайнего справа, туго толкнув его в мясистый затылок. Затем ухватил за ствол автомата повернувшегося к нему второго боевика, ввинтился спиралью к нему в объятия и вонзил локоть в живот солдата, направляя автомат на Петрова. Парень охнул, инстинктивно нажал на гашетку, и подполковник Петров, успевший только-только достать пистолет, получил очередь в грудь и умер. Уже в четвертый раз! Продолжая движение, Кирилл ударил кулаком назад, в лицо спецназовца, повернулся к нему боком и ребром ладони завершил движение. Добил вставшего на четвереньки первого боевика ПСП. «Отлично, полковник, — послышался мысленный „детский“ голосок Утолина. — Кондиций не теряешь. Забирай Лавра — и за мной!» Кирилл оглянулся на Лаврика, сидевшего в кресле с открытым ртом. — Надеюсь, ты все понял. Или будешь дожидаться более профессиональной команды? — Н-но я же… Гадство! Здесь так интересно! «Быстрее! Сейчас проснется охрана иезода!» — Вылезай и пошли. — Куда? — У нас есть проводник. Только теперь до Лаврентия дошло, что в комнате находится Утолин. Брови его прыгнули вверх. — Капитан?! Кирилл выдернул его из кресла, подтолкнул к выходу. Все четверо выбрались в тамбур перед спальней, и перед ними развернулся круглый коридор с пульсирующими светящимися стенами. «Не отставайте!» Утолин скользнул в коридор, остановился. Остальные догнали его, стали рядом. Тотчас же сзади возникла светящаяся пелена, скрыв тамбур, а коридор помчался вперед, как эскалатор метро. Во всяком случае, иллюзия движения была полная. Через несколько секунд впереди показалась еще одна светящаяся стена, пассажиры необычного объемного «метро» пронизали ее и оказались в самой настоящей пещере с каменными стенами и потолком, усыпанными сверкающими драгоценными камнями. Посреди пещеры располагался знакомый четырехмоторный самолет, нос, крылья и хвост которого тонули в стенах. Люк в его фюзеляже был открыт. «Залезайте!» Утолин скрылся в самолете. Лилия смело последовала за ним. Лаврик замешкался. Лицо его побледнело, губы упрямо сжались, глаза отразили внутреннюю борьбу. — Я с вами не пойду… Из стены за его спиной вынырнули одна за другой четыре фригуры в черных куртках, вскинули пистолеты-пулеметы. Кирилл одним движением втолкнул Лаврика в салон самолета и прыгнул сам. Раздались выстрелы. Пули с чавканьем вонзились в фюзеляж, влетели в люк, заскакали по салону, как огромные жужжащие шмели. Люк сам собой встал на место, отрезая путь команде СНОС. Самолет косо пошел вверх, пронизывая потолок пещеры. В салоне стало темно. Затем джокер-фантом, способный, как оказалось, выполнять вполне реальные действия, вьшетел за пределы иезода, и салон заполнился ярким светом. Люди на полу длинного и совершенно пустого — ни сидений, ни лавок вдоль бортов, ни каких-либо выступов или тюков с грузом — салона зашевелились. Лаврик сел, почесал грудь, выругался. Кирилл помог подняться Лилии, направился к кабине пилотов, где скрылся Утолин. За ним потянулись остальные. Пилоты в кабине отсуствовали. Утолин сидел в одном из кресел и забавлялся тем, что дергал и крутил штурвал, хотя это никак не сказывалось на бесшумном и ровном полете. Самолет взмыл над городом, продолжая подниматься в атмосферу Ицаха, и под ним расстилалась грандиозная панорама чужого мира, мира геометрической гармонии и реализованного математического совершенства. Каждое его здание представляло собой геометрический шедевр, соединяясь с другими красивейшими арками, мостами и виадуками, и все вместе они создавали сложнейший объемный узор, приковывающий взгляд и вызывающий восхищение мастерством создателей. Назад медленно уплывал сияющий, ажурный, невесомый, буквально взлетающий как ракета пик — иезод, центр контроля «низших» реальностей Гиперсети. — Все живы? — обернулся Утолин. — Хотелось бы кое-что уточнить, — сказал Кирилл, у которого в душе снова зашевелились сомнения. — Валяй, — осклабился капитан, поворачиваясь к ним вместе с креслом. — Я тебя вполне понимаю. — Зато я кое-чего не понимаю. Если это джокер-фантом или некая помеха в программе Гиперсети, то почему она материальна? А главное, почему она тебя слушается? — Отвечаю по порядку. — Утолин кинул взгляд на мрачного Лаврика, появившегося в кабине последним. — Вы забываете о разнице в уровне реализации программ. Как сбои программ в наших земных компьютерах, так называемые баги или глюки, являются для операторов всего лишь виртуальными помехами, от которых трудно отстроиться, так и джокеры-фантомы тоже представляют собой виртуальные блуждающие помехи, но только для операторов более высокого уровня. Для вас же и для меня они вполне материальны, хотя законы их взаимодействия с нашим континуумом выяснены не до конца. Главное, что джокер ведет себя как макроквантовый объект. То он — частица или кластер частиц, то он — волна. Когда он волна, зафиксировать его никакими приборами невозможно. — Но он же виден невооруженным глазом. — Уточняю: вашим глазом. Странным образом вы его видите, а вот мои коллеги нет. — Аты? — Я вижу, но только потому, что готов к этому. — Значит, когда он частица, он материален. — Истину глаголешь. А что касается моего управления джокером, то, как уже говорил, я был оператором иезода Ицаха и полжизни отдал изучению поведения фантомов, пока не нашел способ фазового сдвига джокера из волны в частицу. — Допустим. Однако твое умение не помешало бы охране иезода задержать нас, как только мы намекнули о бегстве. Нам помогли или все подстроено? Утолин рассмеялся, покачал головой. — Узнаю разведчика. Ты прав, все не так просто, как кажется. Могу признаться в одном: нам помогли. —Кто? — Мой друг Диаблинга. Кирилл покачал головой. Объяснение его устраивало, хотя в душе остался неприятный осадок. Интуиция подсказывала, что Утолин по обыкновению говорил не все, что знал. — Еще вопрос: куда мы направляемся? — Я высажу вас на одном из искусственных островков с другой стороны Метцаха… — Утолин пожевал губами. — Так тут называется трихроновая сфера. Ицах как бы плавает по поверхности этой сферы, внутри которой трехмерное время распадается на «плоское» двумерное с излучением полей с положительным пространственным градиентом. Так образуются «ямы» пространства с радиально направленной к центру силой. — Гравитация. Это нам известно. Что мы будем делать на этом острове? СНОС найдет нас и там. — Я опущу остров — по сути, это мой «замок» — в трихроновую «воду», СНОС потеряет нас из виду, эта программа не рассчитана на применение в мирах с объемным временем. Зато Лаврик будет иметь возможность довести свою ПН до совершенства. Лаврентий недоверчиво посмотрел на капитана. — У меня отобрали все компакты… — Я сохранил один экземпляр. — Утолин полез в карман куртки, достал коробочку с дискетой. Электрические змейки перестали виться по его комбинезону. — Держи. — А комп? — Есть и коми. Утолин ткнул носком ботинка в сумку на полу кабины. — Здесь и земная машина, и местный аналог, я забрал один у своего родственника. Сможешь разобраться — работай лучше на нем. Он мощнее и не требует источников питания. Еще вопросы? Кирилл посмотрел на оживившегося Лаврика, на Лилию. Жена улыбнулась. — Это называется — без меня меня женили. По-моему, Игорь предлагает неплохой вариант. А ты разве не останешься с нами? — посмотрела она на Утолина. — Пока нет, у меня есть проблемы. Но я вас навещу. Гигантская плоская «планета» Ицаха отошла назад и вниз, покрылась сгущающейся белесой дымкой. Стало видно, что она располагается на колоссальной прозрачно-голубой, вспыхивающей опаловыми искрами сфере. Примерно так выглядел бы земной остров посреди любого земного океана, будь сама Земля сплошным водяным шаром. Кое-где на размытой поверхности сферы виднелись какие-то сооружения и громады неопределенных очертаний. Очевидно, это были местные «космические станции» и «спутники». — Почему здесь нигде не видно других самолетов? — поинтересовалась Лилия. — Ну, я имею в виду — современных. Вообще нет никаких летательных аппаратов? — Мы в них не нуждаемся, — ответил Утолин, впервые признав себя аборигеном. — Транспорт в нашем мире отошел в прошлое. Вернее, стал другим — континуальным. Для перемещения в пространстве мы используем фрактально-топологические свойства пространства и спринг-технологии. Но вот наконец и мое обиталище. На горизонте сферы Метцаха появился еще один серебристый паучок, превратился в сверкающую многолучевую «морскую звезду». Джокер-фантом клюнул носом и спикировал вниз, к «замку» Утолина-Ювинги. Глава 20. ТРЕХМЕРНОЕ ВРЕМЯ «Замок» Ювинги-Утолина особого впечатления на гостей не произвел. После пространственных чудес иезода они уже не удивлялись возникающим ниоткуда вещам, изменяющейся геометрии помещений, появляющимся в сплошных на вид стенах проходам и прочим волшебствам ицахской техники. Владения бывшего оператора иезода по масштабу были близки к таким земным сооружениям, как танкер водоизмещением в миллион тонн, однако Кирилл так и не понял его внутреннего устройства и порядка, несмотря на то, что извне «замок» смотрелся как огромная шипастая многолучевая морская звезда. Во всяком случае, если бы не автоматика острова, в нем можно было бы заблудиться в два счета. Ювинга оставил их в центральном «бункере» сооружения, играющем роль гостиной, коротко объяснил, как пользоваться местной обслуживающей техникой, и исчез. Гости, оставшиеся наедине с собой, так и не поняли, опустил он свой «замок-звезду» под «воду» трихронового океана или нет. Никаких ощущений, которые могли сопровождать этот процесс, они не испытали. Лишь спустя час после ухода Утолина Лаврик догадался включить внешний обзор, и одна из стен гостиной превратилась в объемный экран, показавший гостям бледную голубовато-лиловую бездну, в глубинах которой ворочались какие-то призрачные тени и вспыхивали осыпающиеся струи голубых и сиреневых искр. Утолин вве-таки осуществил свою задумку и погрузил «замок» в верхний слой трихроновой сферы. Хотя что такое трехмерное время, он не объяснил. В наглядном изображении трихроновый океан здорово напоминал подсвеченную снизу шапку тумана. Побродив по сложным и разным в сечении коридорам «замка», заглянув в несколько помещений, занятых какими-то живущими своей жизнью конструкциями, гости вернулись в гостиную и с удобством устроились в креслах перед экраном, потягивая через соломинки выданные невидимыми слугами соки — березовый и кленовый. Лаврик, однако, долго так не высидел, залез в сумку Утолина, достал оба компьютера и стал возиться с ицахским, похожим больше на конгломерат кристаллов и прозрачных шипов. Лилия и Кирилл сначала наблюдали за ним, потом это им надоело, и они заговорили о своих проблемах. Кирилл понимал, что ничем хорошим их беготня по слоям Гиперсети не кончится, и пытался хотя бы теоретически обосновать свои негативные ощущения и ожидания. Лилия все еще верила Утолину, поэтому его действия не обсуждала, но мечтала о скором завершении похода. Счастливом завершении. Кирилл догадывался, что она имела в виду, и разочаровывать жену не хотел. Интуиция, обострившаяся в последнее время до пугающего «гласа божьего», предсказывала совсем не счастливый финал их эпопеи. — До сих пор не могу поверить, что Земля — только программа среди других программ Гиперсети, — сказала Лилия с виноватой улыбкой. — Виртуальный мир наподобие тех, которые создают наши компьютеры. Не могу поверить, что я тоже не более чем подпрограмма, подчиняющаяся каким-то внешним законам. Ведь я живой человек! — Я уже смирился с этим, — сказал Кирилл, понимая чувства жены. — Хотя все еще надеюсь, что свободен в своем выборе. — Свободен, но в очень узких рамках. Слишком уж от многого мы зависим. Хотя ты-то как раз имеешь право считать себя человеком воли, а я нет. Я просто женщина, которая хочет жить, любить и иметь детей. Разве это много? — Это много, — серьезно ответил Кирилл. — Но это справедливо. Как утверждает реклама: ты этого достойна. Капитан говорил, что он курировал Россию и наблюдал за Фигурами Влияния, одной из которых был твой муж. Почему он решил спасти его, а потом и тебя? Ведь для него мы все всего лишь виртуальные существа, пусть и из плоти и крови. Лилия покачала головой. — На эту тему мы не разговаривали. Я спрашивала его, но он отшучивался и уводил разговор в сторону. Единственное, что я поняла из его уклончивых высказываний, что Земля является неким испытательным полигоном, где исследуются варианты взаимодействия волевых операторов. — Это как? — Ну, мне кажется, Игорь имел в виду взаимодействие добра и зла. Волевые операторы зла — это бандиты, террористы, убийцы, мафиози, а операторы добра… — Я понял. Интересно, кто тогда я в этой иерархии? — Ты оператор справедливости, — улыбнулась Лилия. — Хотя еще совсем зеленый, способный ошибаться. Но я в тебя верю. Честно могу сказать, что эта вера пришла не сразу. Я ведь помню, каким ты можешь иногда быть несправедливым. Кирилл порозовел, опуская глаза. — Это в прошлом. — Надеюсь, что да. Игорь признавался, что у тебя большой потенциал и что, если бы ты встретился ему раньше, он выбрал бы тебя, а не капитана Утолина. — Спасибо ему за оценку. Наверное, я теперь должен его за это отблагодарить? — Не иронизируй, он говорил искренне. Его никто не заставлял спускаться в наш слой реальности и спасать Георгия… и меня. Он сделал это добровольно, осознав пагубность некоторых законов их мира. — Каких законов? — Во-первых, Закона Потребности. Каждый человек Ицаха может выбирать свой путь сообразно потребности своего тела и разума, без всяких ограничений. Во-вторых, здесь постулируется запрет на создание обратной связи с «духами» — операторами более высоких уровней. — Может быть, связь с Создателем важнее? — Игорь намекал, что Создатель Гиперсети — и нашей земной реальности — не главный Творец, не Первый. Кирилл озадаченно оттянул нижнюю губу. — Что значит — не главный? Разве Создателей Вселенной несколько? — Я сама плохо разобралась в этом вопросе, поняла только, что Творец нашей реальности сам был создан другим Творцом, самым Первым. А уж потом появилась Гиперсеть, другие разумные существа и мы, люди. Кирилл скептически хмыкнул. — Впервые слышу подобную ересь. Значит, если верить словам капитана, наш мир и вообще вся Гиперсеть сотворена… м-м… дьяволом? Лилия улыбнулась. — Дьявол — это наша земная ипостась, созданная воображением людей. Все намного сложней. Хотя в каком-то смысле Творца Гиперсети можно, наверное, назвать и дьяволом. Появится Игорь, задай ему свои вопросы, он все объяснит. В гостиной неожиданно прозвучал музыкальный аккорд и вслед за ним восклицание Лаврика: — Собака бешеная! Кирилл и Лилия оглянулись на него. Перед Лаврентием возникла сложная, переливающаяся огнями, ажурная конструкция в форме пересекающихся интерференционных решеток и фасетчатых глаз. — Что это? — удивилась женщина. — Он раскрылся… — пробормотал зачарованный Лаврик. —Кто? — Коми… — Ему удалось включить ицахский компьютер, — догадался Кирилл. — Все-таки наш хакер действительно талантлив. Кстати, у меня родилось предложение. Пока Лавр тут колдует с чужой техникой, давай поищем рубку управления хозяина и поговорим с компьютером. Мне хотелось бы понять, что такое трехмерное время. — Если тебе это интересно, то я не против. Кирилл поставил высокий стакан из перламутрового «стекла» на возникший из воздуха прозрачный квадрат и встал. Квадрат и стакан растворились в воздухе. Это работала техника помещения, использующая эффекты силовых и полевых взаимодействий. Для людей Земли подобные явления казались бы чудом, проявлением магических сил, но Кирилл уже привык к демонстрации возможностей высоких технологий, неотличимых от магии, и почти не обращал на них внимания. Заинтересовавшись сверкающим «букетов» ажурных фигур, в который развернулся ицахский компьютер, он подошел к Лаврику. Компьютерщик уже нацепил на запястья рук широкие прозрачные браслеты, от которых в недра «букета» уходили светящиеся жилы, и прилаживал к голове нечто напоминающее плоского стеклянного паука. — Это не опасно? — подошла к Лаврику Лилия. — Током не ударит? — Это интерактивные прибамбасы, — рассеянно ответил Лаврентий. — Все под контролем, не волнуйся. — Что-то эти прибамбасы уж слишком похожи на земные, — хмыкнул Кирилл. — Шлем, браслеты, перчатки… — Я попросил эту штуковину адаптировать интерактивный объем под меня, вот она и подстроилась. — Лаврик закончил пристраивать на голове «паука», уселся поудобнее. — Все, не мешайте, попробую подсоединиться и поработать. «Букет» ицахского компьютера вдруг выстрелил во все стороны светящиеся усы, которые образовали нечто вроде ажурной сферы. Внутри сферы возникла черная точка и скачком заполнила всю сферу. Очевидно, это сформировался трехмерный экран. Внутри него замигали искорки, заворочались светлые тени. Глаза Лаврика стали большими. Вероятно, он видел больше, чем видели со стороны не подключенные к компьютеру зрители. — Ух ты, мама моя!.. — Что ты там углядел? — полюбопытствовала Лилия. Лаврик не ответил. Кирилл и Лилия переглянулись. — Пошли отсюда, — сказал Кирилл. — Он в своей стихии, пусть забавляется. Надеюсь, капитан все сделал правильно и СНОС здесь не появится. — Даже если и появится, у нас теперь есть дискета с формулой ПН. Убежим. В крайнем случае Лаврик всегда сможет отправить нас домой, на Землю. Какая-то смутная тревожная мысль мелькнула в голове Кирилла после слов жены, но она дернула его за руку, и мысль пропала. Они выбрались из гостиной в коридор «замка», приказали невидимому мажордому доставить их в централь управления (зал задатчика параметров, уточнил мажордом), и сформировавшийся вокруг пузырь лифта перенес гостей в помещение, форму которого трудно было описать двумя словами. Объем его создавало пересечение множества геометрических фигур, от которого кружилась голова. Мало того, многие поверхности и детали этих фигур светились и шевелились как живые, добавляя экзотики в интерьер центра управления и заставляя гостей вздрагивать и оглядываться. Посреди зала возвышалась многолепестковая ажурная конструкция, на первый взгляд — из стекла и фарфора. Она тоже шевелилась и дышала, а главное — смотрела на гостей внимательно и оценивающе, хотя глаз не имела. Они поняли, что это и есть задатчик параметров, или главный компьютер всего «замка». Он же — мажордом. — Привет, — сказал Кирилл, чувствуя поток внимания, исходящий от стеклянно-фарфоровой машины. — Как тебя зовут? — У меня нет имени, — раздался ниоткуда, вернее, со всех сторон мягкий безликий голос. — Но вы можете называть меня Управляющим. Мой хозяин иногда называет меня так. — Твой хозяин — Ювинга? — Мастер Диаблинга. Кирилл и Лилия обменялись озадаченными взглядами. — Вот это сюрприз! — вполголоса заметил Кирилл. — Капитан-то соврал, утверждая, что это его владение. — Может быть, он просто не захотел углубляться в детали, — возразила Лилия. — Кто знает, в каких они отношениях с Диаблингой. А если Игорь и сказал неправду, то наверняка имел на то основания. — Ну-ну. — Кирилл обошел задатчик, вызывающий впечатление живого существа. — Мне бы твою уверенность. Лилия нахмурилась, собираясь продолжить разговор, но Кирилл уже нашел другого собеседника: — Уважаемый Управляющий, я не физик и не исследователь, как наш приятель, однако и меня мучает любопытство. Я знаю, что ваш мир базируется на двумерном времени, намного усложняющем физическое взаимодействие систем, хотя вряд ли когда-нибудь смогу это понять и оценить. — Сможете, — тем же мягким голосом отозвался компьютер. — Ваш задатчик — мозг — многомерная система и имеет все потенциальные возможности для фиксации дву — и трехмерных времен. Просто эти возможности скрыты и реализуются в вашей метареальности очень редко. Такие процессы подчиняются только человеку с достаточно сильной волей. Обычные люди принципиально не приспособлены интерпретировать энергоинформационные процессы с размерностью больше трех на уровне сознания. — Ага… — Кирилл озабоченно почесал переносицу. — Ты хочешь сказать, что и я мог бы использовать свои скрытые возможности для жизни в двумерном времени? — Безусловно. — Это радует. Найти бы еще инструктора, кто помог бы мне раскрыть мой потенциал… Ну, хорошо, допустим, я понимаю, что такое «плоское» время. Много раз наблюдал, как твой хозяин исчезал… никуда не исчезая, то есть использовал еще одну временную координату. А что такое трехмерное время? Объемное? И что будет, если я, к примеру, выйду сейчас из-под защитного купола в трихроновый океан? — В принципе ничего особенного не случится. Вы останетесь живы и здоровы. Только неизвестно в какой точке трихронового континуума. Существо одномерного времени не сможет ориентироваться в трехмерном времени, оно как бы «размазывается» по всему объему, хотя и остается при этом конечным объектом. — Ясно, лучше наружу не выходить. Ну, а как понять, что такое объемное время? — Объемное — не совсем верный термин. Одно из «измерений» этого времени — синхронизированно-событийное, оно отвечает за согласование в восприятии живых существ процессов и событий физической реальности. Второе «измерение» — причинно-следственное, создающее так называемую «стрелу» времени или направление изменений. А третье является характеристикой интенсивности процессов обмена информацией. Но, фазово связанные, эти «измерения» действительно задают некий трехмерный временной объем. — Ты поняла? — оглянулся Кирилл на жену. — Бухгалтеру это раз плюнуть, — засмеялась Лилия. — Ты хотел получить объяснение — ты его получил. Кстати, не изменяет ли Лаврикова формула ПН этот самый трихроновый континуум? Может быть, наш мир, да и мир тутошний являются лишь проекциями трехмерного времени? А мы летаем между ними? Кирилл с интересом посмотрел на жену, покачал головой. — А говоришь — бухгалтер… Общение с капитаном не прошло для тебя даром. Я бы так не смог сформулировать. Возможно, ты права и ПН на самом деле переносит нас из реальности в реальность через «кротовые дыры» в трехмерном времени. Управляющий, ты не смог бы показать нам здешние ландшафты? — Нет ничего проще. Углы, ребра и плоскости, составляющие геометрический хаос зала, исчезли. Площадку с «живым» задатчиком в центре окутала прозрачно-голубая мгла, в которой изредка вспыхивали фонтанчики искр и где-то в невероятных далях ворочались почти невидимые смутные тени. Эта бездна притягивала взор, дышала, смотрела на людей, не имея глаз, и звала к себе, звала, звала, обещая раскрыть невиданные тайны и подарить диковинные наслаждения… Что-то мелькнуло над головой, словно птица махнула крылом. Одна из теней сгустилась, приобретая более четкие очертания, и ошеломленные зрители увидели проплывающий мимо четырехмоторный самолет. Джокер-фантом! Он сделал пируэт, сопровождаемый длинным хвостом искр, и растворился в голубизне без следа. Кирилл почувствовал укол тревоги, опомнился. — Достаточно! Голубая бездна исчезла. Появился знакомый интерьер зала управления. — Ты видел? — кивнула вверх Лилия. — Джокер. Может быть, это вернулся Игорь? — Не похоже, — сказал Кирилл, прислушиваясь к своим ощущениям. — У меня нехорошее предчувствие… Пошли-ка назад, к Лаврику, а то… — Он не договорил. Зал задатчика вздрогнул. По его стенам пробежала волна искривления, стирая на несколько мгновений геометрию стен. — Что это?! — испуганно прошептала Лилия, цепляясь за рукав мужа. — Лавр, — сквозь зубы бросил Кирилл. — Включил компьютер и запустил ПН… Эй, Управляющий, отправь нас в гостиную к нашему приятелю. Вокруг них сформировался прозрачный пузырь внутреннего лифта, понес людей по изгибающемуся и дергающемуся ребристому тоннелю, лопнул у входа в гостиную. Они вбежали в помещение и увидели странную картину. Гостиную пронизывала прозрачная и в то же время черная лохматая труба, напоминающая смерч, уходя вверх и вниз в бесконечность. Вокруг трубы бесшумно вились золотисто-зеленые молнии, и в такт с их танцем шатались и искривлялись стены зала. Лаврентий висел в воздухе в центре трубы, рядом с компьютером, и смотрел куда-то вверх, растопырив руки. У него светились волосы и зубы. — Лаврик! — рявкнул Кирилл. — Сверни ПН! Компьютерщик медленно повернул к ним голову, посмотрел как на досадную помеху, затем узнал и растянул рот в язвительной ухмылке. Помахал рукой: — Привет капитану. Как говорится, не поминайте лихом. — Куда ты собрался?! — Я решил подняться в следующий слой Гиперсети. Интересно посмотреть, как там устроена жизнь. Теперь я знаю, как это делается. — А мы? — воскликнула Лилия. — Надоели вы мне, — откровенно признался Лаврик. — Хуже горькой редьки. Туда не ходи, сюда не ходи, то не бери, это не смей… тьфу! Пространство зала содрогнулось. Лаврик засмеялся, чувствуя себя всесильным и неуязвимым. — Прощай, полковник. Вряд ли мы еще увидимся. Лиля, бросай своего недоделанного мужа и пошли со мной. Обещаю массу впечатлений. Многомерные пространства и времена и все такое прочее… Кирилл шагнул к нему, нагнув голову. Лаврик снова ухмыльнулся, покачал пальцем. — Не надо меня останавливать, Кирилл Иванович, я не мальчишка и кое-чем владею, чего нет у тебя. Едва ли ты устоишь против ПН, это уже уровень МОР-технологий. Прикажу — ПН тебя в порошок сотрет. — Не мешай ему, Кир, — быстро проговорила Лилия. — Вспомни правило «трех Д». Лаврик посмотрел на нее задумчиво, качнул головой. — Нехорошо говоришь, сударыня. Правило «трех Д» — дай дорогу дураку? Так вот я не дурак… Откуда-то вдруг послышался стеклянный звон, словно на пол упала и разбилась рюмка, и в помещение ворвался капитан Утолин с необычного вида пистолетом в руке. Лаврик изменился в лице, взмахнул рукой, и прозрачно-черный столб «прорехи в реальности» исчез вместе с ним. Стены и пол гостиной перестали дергаться и плыть, успокоились. Трое людей молча смотрели на то место, где только что находился компьютерщик. Глава 21. ПОИСКИ НАУГАД — Однако не успел, — хладнокровно сказал Утолин, опуская пистолет. — Не думал, что Лаврик решится бежать один. Между прочим, пора и нам уходить. Похоже, нас вычислили. — СНОС? — Программа СНОС дошла до своего предела и ликвидирована. Ее теперь заменит охотничий Пес, программа более высокого уровня, для которого наши защитные гипертексты не помеха. Утолин спрятал пистолет (стоппер, вспомнил Кирилл) и подошел к сумке на полу гостиной, на которой сиротливо лежал земной ноутбук. Порылся в сумке, достал белую пластиковую коробку и вынул из нее дискету. — К счастью, я догадался скопировать файл ПН, это пока единственный гарант нашей свободы. Попробуем отыскать Лаврентия, он мне еще нужен. — Зачем? — Лаврик — единственный, кто может довести ПН до ума. — Он сказал, что знает, как это сделать. — Тем более. Если он ушел на Землю, мы его быстро отыщем. — По-моему, он говорил о «следующем» слое Гиперсети, более «высоком». — Заглянем и туда, у нас имеются кое-какие тихие методы подглядывания за операторами высших порядков. Кирилл улыбнулся. — Где-то я слышал афоризм: не стоит забывать, что и бактерии разглядывают нас с той стороны микроскопа. — По большому счету это так и есть. Из коридора донесся еще один звон «разбитого стеклянного бокала», и в гостиную вошел оператор иезода Диаблинга, одетый в свой обычный костюм-трико, мускулистый, сильный на вид, блестящеголовый. На его красивом мужественном лице с выпуклыми надбровными дугами нельзя было прочитать ничего, кроме флегматичного безразличия. — Вам надо немедленно уходить! Я не хочу рисковать своим положением и жизнью. — Без претензий, — кивнул Ювинга-Утолин. — Сейчас мы поищем нашего сбежавшего дружка и уйдем. Он направился к центру зала, где все еще стояли кресла и висел в воздухе прозрачный лист с напитками. Диаблинга догнал его, что-то сказал. Они заспорили, судя по жестикуляции и мимике, но ни одного слова свидетели их разговора не услышали. Использовалась, очевидно, мыслепередача. Затем Диаблинга оглянулся на гостей и исчез. Утолин тоже оглянулся, махнул рукой: — Не отставайте. Кирилл и Лилия приблизились к нему, и тотчас же вокруг них сгустилась непрозрачная серая дымка, знакомая мягкая сила подхватила всех троих и вынесла в зал управления «замком» прямо к «букету» задатчика. Утолин подошел к нему, выдернул из пучка светящихся усов один с шариком на конце, воткнул в рот — впечатление было такое, будто он его проглотил. Тотчас же перед ним сформировался лист зеркальной субстанции шириной в полтора и длиной в два метра. «Зеркало» приобрело синеватый оттенок, отражение Утолина в нем растаяло, и на гладком синем листе проступил сложный рисунок, напоминающий узор из разной формы снежинок. Утолин вынул изо рта шарик на конце усика, воткнул его в висок, постоял так несколько секунд и с треском вонзил шарик в «зеркало». Рисунок снежинок стал изменяться, многие из них расплылись в туманные облачка, одна из оставшихся увеличилась в размерах, стала приближаться, пока все поле необычного экрана не заняла сияющая ворсинка, которая распалась сначала на волокна, затем на гроздья искр и светящиеся вихрики и спирали. Это были галактики и их скопления. Но вот и галактики распались на звезды. Приблизилась яркая желтая звезда, вокруг которой обозначились пятнышки планет. — Солнечная система? — робко прошептала Лилия. Утолин оглянулся. — Да, это ваша планетная система. Я включил поисковую программу иезода, у Диаблинги есть отдельный канал для таких развлечений. Если Лаврик на Земле, программа его обнаружит. А теперь поговорим о главном. — Капитан отошел от задатчика с «зеркалом» и сел на выскочившее из пола кресло. — Присаживайтесь, в ногах правды нет. У нас есть пара минут. Напротив Утолина выросли еще два кожаных с виду кресла. — Почему все-таки ты нам помогаешь? — спросил Кирилл, не торопясь садиться. — Ведь ты уже дома. — К сожалению, я тоже попал в список программы ограничения, — спокойно ответил капитан. — Кому-то сильно не понравилась моя самостоятельность, а более всего инициатива по спасению Фигуры Влияния в вашей реальности. Моя физическая оболочка уничтожена. Теперь я зависим от всех волевых файлов так же, как и вы. Придется идти с вами дальше. — Куда дальше? — Вот об этом я и хотел поговорить. О существовании Гиперсети вы уже знаете, но о том, кто ее создал и для каких целей, едва ли догадываетесь. Даже я не знаю точно, а только предполагаю, хотя и обладаю приличным запасом криптоданных. — Разве Гиперсеть создал не Творец Вселенной? — вяло поинтересовалась Лилия, взглядом предлагая Кириллу сесть. — Творец, — согласился Утолин. — Но, скажем так, не первый! Изначально Первый создал Великое Сосредоточение… — Капитан пошевелил пальцами, подыскивая слова. — Назовем это Первозамыслом или Задатчиком Базовой Программы Реализации Первозамысла. Это еще не Вселенная, а Центр Управления ее Реализацией. Понимаете? — Компьютер, что ли? — хмыкнул Кирилл. — Называть можно как угодно, суть одна: Создатель запустил свой «компьютер», и тот из немыслимого и необъяснимого состояния сотворил Нулевую, или Фундаментальную Реальность. — Допустим. Что из этого следует? — В Базовой Реальности возник первый разум, и не один, а уж потом они создали то, что мы назвали Гиперсетью. Но не это главное. Я получил доказательства, что этот самый гипотетический «Божеский компьютер», он же Базовый Задатчик, на самом деле существует. Утолин вынул из воздуха стакан с изумрудной жидкостью и одним духом выпил. Швырнул стакан в угол, тот исчез. Кирилл посмотрел на явно заскучавшую жену, перевел взгляд на капитана. — Хорошо, допустим, это правда. Не вижу связи… — Надо попытаться дойти до этого Задатчика. Обладая файлом ПН, мы имеем шанс добраться живыми. В слоях Гиперсети такого шанса у нас не будет. Кирилл задумался. Захотелось пить. И тотчас же перед глазами возник стакан, на вид — с прозрачной водой. Кирилл машинально взял его и только тогда понял, что не заказывал питье, а просто подумал об этом. Утолин с любопытством ощупал лицо Тихомирова цепкими светящимися глазами, но ничего не сказал. — Ну как идея? — Ты уверен, что иным способом мы не сможем доказать свое право на жизнь? Даже если мы доберемся до твоего пресловутого Задатчика, что мы там будем делать? — Попросим аудиенции у Изначально Первого и объясним нашу проблему. — Ты серьезно? — Более чем. Только пробив пороговую оболочку Гиперсети и выйдя за ее пределы, мы нейтрализуем программу Пса. Эта ликвидационная программа работает только в пределах виртуальных пространств Гиперсети. — Ты думаешь, Создатель отзовется? — Если мы достигнем цели — отзовется, хотя бы из любопытства: кто это нарушил его покой? Кирилл исподлобья посмотрел на Утолина, в глазах которого прыгали насмешливые огоньки. Интуиция снова бередила душу, шепча, что капитан Утолин-Ювинга умело прячет свои намерения и не говорит всей правды. — Я не уверен, что это правильно. «Зеркало» с развернувшейся в нем поверхностью Земли с тихим звоном потемнело, взорвалось фейерверком искр и погасло, став практически настоящим зеркалом. Утолин встал, подошел к нему, вынул из блестящего слоя усик с шариком на конце, вытащил из пучка усов еще два и снова воткнул в «зеркало». Вернулся в кресло. — На Земле Лаврика нет. Поищем в других слоях. Но вернемся к твоей неуверенности. У тебя есть другие варианты? Кирилл помолчал, взвешивая решение. — Кто запускает все эти программы? ПСП, СНОС… программных Псов… — ПСП — прерогатива Диаблинги и операторов нашего иезода. Она практически отработала свое. Программа СНОС тоже запускается отсюда, однако нами не контролируется. Ее уровень — уровень спущенного сверху закона. Вероятнее всего, она создана операторами иезода более высокого инварианта. А вот Пес — это уже МОР-технология, если не выше. — Что означает МОР-технология? — МОР — магическое оперирование реальностью. — Волшебство, что ли? Что может быть выше этого уровня? — Технология БОГ. Кирилл и Лилия переглянулись. — Неужели ты имеешь в виду… — Не то, что вы оба подумали, хотя суть примерно та же. БОГ — это Беспредельное Оперирование Гармонией. Иногда мои коллеги шутят и называют такие технологии — БОХ. То есть Безграничное Оперирование Хаосом. Что недалеко от истины. Кирилл усмехнулся. — В юморе вам не откажешь. Тем не менее я бы поставил задачу поскромнее: добраться до того, кто запускает программы Псов, и поговорить с ним по-мужски. Теперь усмехнулся Утолин. — Полковник, это не по силам не только всему нашему иезоду, но и контролерам высших планов Гиперсети. Я имею в виду «мужской разговор». Операторов МОР или БОГ может усмирить только сам господь бог. — Капитан засмеялся, довольный получившимся каламбуром. — Но в принципе я согласен. Если уж добиваться справедливости, то у лица, ответственного за все творимые в Гиперсети безобразия. «Зеркало» системы поиска озарилось яркой лиловой вспышкой, раздался тихий хрустальный перезвон. Утолин встрепенулся. — Кажется, у нас хорошее известие. Он подошел к зеркальному квадрату, на котором проступили контуры какой-то сложной трехмерной карты. В глубине этой карты загорелся и запульсировал оранжевый огонек. — Вот он. Лаврик действительно смог обойти систему ограничения доступа и пересек границу уровня. Теперь он бродит где-то в недрах энергоинформационного объема с трехмерным временем. Если мы его не выловим, он пропадет. В слое Гиперсети, иезод которого контролирует нашу реальность, практически невозможно ориентироваться, а тем более существу с трехмерным восприятием пространства. — Неужели он не догадается включить ПН и вернуться? — Может быть, и догадается, если до него раньше не доберется Пес. — Тогда чего мы ждем? — Надо экипироваться. К сожалению, возможности трехмерного человеческого тела весьма ограниченны. — Утолин со вздохом стукнул себя кулаком в грудь. — Вот если бы мы родились здесь… а еще лучше — уровнем выше, горя бы не знали. — Что ты имеешь в виду под экипировкой? — Спецкостюмы, оружие, защиту от пси-наводок, еду и питье, а главное — микрокомпьютеры для развертки ПН. Я попросил Диаблингу, он достанет. — С какой стати… — в один голос проговорили Кирилл и Лилия. Женщина засмеялась. — Говори ты. — Почему Диаблинга помогает нам? — спросил Кирилл, оставаясь серьезным. — Ведь ты сам говорил, что он сильно рискует. — Думаю, ему тоже надоело подчиняться законам и ограничениям, поступающим сверху. Пусть каждый из нас является подпрограммой Сети, хотя и более сложной, чем вы, земные люди, тем не менее и мы хотим большей свободы и независимости. Противно все время осознавать, что ты в тюрьме. Комфортабельной, большой, сложной, полной интересных объектов и явлений, но все-таки тюрьме. В центре зала возник Диаблинга в сопровождении двух пульсирующих, металлических на вид полусфер. — У вас всего несколько минут. Поторопитесь. Утолин потер руки, подходя к полусферам. Обе одновременно открылись, являя взору какие-то ртутно отблескивающие свертки, похожие на полиэтиленовые пакеты с молоком. Капитан выхватил один из свертков, и тот вдруг развернулся в нечто напоминающее белую ночную рубашку. Утолин смял эту рубашку в кулаке, и та снова превратилась в блестящий «пакет молока». — Отлично! То, что нужно. Это уники. Надевайте. Он начал стаскивать с себя пятнистый комбинезон. Кирилл с сомнением посмотрел на капитана, перехватил взгляд Лилии, развел руками: — Ничего не поделаешь, надо переодеваться. — Это обязательно? — Не сомневайтесь, — бросил Утолин, оставаясь в трусах. — Эти костюмчики уберегут нас от многих бед. Он снова развернул «ночную рубашку» и ловко натянул ее на себя. Создавалось впечатление, что она сама налезала на тело и вела себя как живая. Затем Утолин взял еще один сверток, побольше, прижал к шее, и тот вдруг превратился в слой зеркальной жидкости, в течение нескольких секунд покрывшей все тело поверх белой «рубашки». Свободными остались только ладони и ноги ниже щиколоток. Утолин похлопал себя по плечам, помахал руками, присел два раза и удовлетворенно кивнул сам себе. — Вот это другое дело. А вы что стоите? — Отвернитесь! — сердито проговорила Лилия. — Или мне выйти? Диаблинга исчез. Мужчины отвернулись. — Не пугайся, когда уник начнет шевелиться, — предупредил женщину Утолин. — Он проверит режимы и адаптируется к твоему телу. Потом ты вообще перестанешь его ощущать. — Они что же, эти ваши уники, живые? — пробормотал Кирилл, раздеваясь. — Почти, — развеселился Утолин. — Квазиживые служебно-технические организмы. Принимают практически любую форму в зависимости от желания владельца. Капитан погладил свой блестящий, как рыбья чешуя, костюм по рукаву, и тот внезапно изменил цвет и форму, превратился в обычный зеленоватый пятнистый камуфляжный комбинезон. Кирилл хмыкнул. — Как ты это сделал? — Просто представил, что мне нужно. — Значит, они еще и мысли читают? — Конечно. Техника Ицаха давно работает на речевой связи и мыслекомандах. Кирилл надел внутренний белый слой уника, служащий системой утилизации отходов и контроля метаболизма. Сначала прикосновение холодной и скользкой «рубашки» к телу показалось вкрадчиво-агрессивным и недобрым, потом она потеплела, стала мягкой и ласковой, и неприятные ощущения прошли. Верхний слой уника обтек тело уже совершенно естественно, не создавая никаких неудобств. — А если потребуется сходить в туалет? — Зачем? Представь, что ты в туалете, и делай свое дело, костюм сам за тобой поухаживает. — Я так не могу… — Привыкнешь. Кирилл пошевелил руками, присел пару раз, как давеча Утолин, чувствуя странную уверенность и силу, подумал и превратил свой «рыбий» чехол в спортивный костюм. Тихо вскрикнула Лилия. Мужчины оглянулись. Она стояла красная от смущения, похожая на живую металлическую статую, и рассматривала свои ноги и руки. Уник, обтянувший тело женщины, подчеркнул достоинства ее фигуры, и она была так прекрасна, что это подействовало даже на Ювингу-Утолина. — Везет же некоторым… — буркнул капитан, покосившись на Кирилла. — Что дальше? — посмотрела на них Лилия. — Где туфли? Утолин засмеялся. — Женщина остается женщиной в любой ситуации. Туфель не будет. Вместо них будешь носить мокасины. Он бросил Лилии еще один блестящий сверток. Взял из чрева полусферы второй такой же и наступил на него босыми ногами. Сверток вскипел и превратился в подобие жидкометаллических ботинок, обнявших ноги до икр. — Вот и вся процедура. Обувайтесь, и смываемся. Кирилл и Лилия «надели» ботинки, потом женщина вспомнила о возможностях уника и превратила его в такой же шерстяной с виду спортивный костюм, что и у Кирилла. Утолин покопался во внутренностях второй полусферы, достал три пистолета необычной формы. Протянул один Тихомирову. — Это стоппер. Заряжен. Целься не стволом, а глазами, взглядом, и жми на курок. Он сам попадет в цель. — Он без кобуры? — Ему кобура и ремни не нужны. — Утолин сунул пистолет прямо под мышку, и тот легко проткнул комбинезон капитана, так что рукоять осталась снаружи. — Уник позволяет носить на себе любое оружие с максимальным удобством для хозяина. Он подал стоппер Лилии, но она с отвращением оттолкнула его рукой. — Я не люблю оружие! Никогда им не пользовалась. Утолин задумчиво посмотрел на нее. — Стоппер не убивает, а останавливает. И без оружия нам не обойтись. — Все равно не хочу. — Возьми, — тихо посоветовал Кирилл, прилаживая свой пистолет под мышкой. Лилия помедлила и с брезгливой гримаской взяла стоппер. — А это нейтрик. — Капитан достал еще один странный пистолет, красиво зализанный, эргономически удобный, с чешуями, облегающими руку, с овальным гофрированным дулом и блестящим наростом сверху. — Топологический нейтрализатор программ почти любого класса сложности. Кстати, создан он не в нашей реальности, а в слоях Гиперсети намного выше нашего. Его я возьму себе. А вот это знакомые тебе умболики. Капитан протянул Кириллу тяжелые метательные пластины в форме крыльев бабочки. Кирилл взял три «крыла» и вдруг почувствовал укол тревоги. — Что? — быстро спросил Утолин, заметив его остановившийся взгляд. И тотчас же пол помещения ухнул вниз, подпрыгнул, еще раз провалился, будто «замок» Диаблинги закачался на волнах океанского цунами. Из сияющей голубой бездны, нависающей куполом над залом управления, вынырнула кошмарная апокалипсическая фигура, напоминавшая первых морских динозавров на Земле — ихтиозавров. Она вперила в замерших людей пылающий взгляд и вытянула вперед плавник, который вдруг превратился в длинную когтистую лапу с перепонками между пальцами. «Замок» снова вздрогнул и зашатался, затанцевал на невидимых волнах. — Пес! — выдохнул Утолин, бросаясь к ноутбуку. — Нашел-таки! Уходим! В зале появился бесстрастный Диаблинга, молча залез руками в «букет» задатчика. «Замок» прыгнул вверх, судя по удару в ноги, и помчался куда-то по замысловатой траектории с нарастающей скоростью. «Ихтиозавр» отстал, уменьшился в размерах, зато засиял ярче, словно оделся в пленку жидкого огня. Утолин раскрыл компьютер, включил, вставил в дисковод компакт-диск с файлом ПН. — Не успеете, — сказал Диаблинга равнодушно. — Не каркай! — отрезал Утолин-Ювинга. Огненный «ихтиозавр» внезапно одним прыжком преодолел расстояние, отделявшее его от «замка», пробил все защитные экраны и корпус и оказался в зале управления, но теперь в форме уж и вовсе невиданного зверя. Кирилл метнул в него умболик и выстрелил из стоппера. Однако это не остановило «ихтиозавра». Зверь плюнул в него огнем, отбрасывая к Утолину. Лишь защита уника спасла Кирилла от неминуемой гибели. Огненный язык проделал в полу зала дымящийся шрам и угас. Вскрикнула Лилия. Капитан тоже выстрелил — из нейтрика. Поток метаинформации, изменяющей состояние любого Гипертекста — то есть слоя Гиперсети, вонзился в жуткую морду Пса и на несколько мгновений превратил ее в облако огня. — Держитесь! — рявкнул Утолин. Кирилл схватил Лилию за руку, вцепился в плечо капитана, и в тот момент, когда Пес преодолел силу нейтрализации и снова приобрел структуру псевдоживого существа, алгоритм ПН унес троих беглецов за пределы «замка» и вообще за границу реальности Ицаха. Глава 22. ОГРАНИЧЕНИЕ Мост был сложен из огромных каменных блоков и, судя по их виду, был очень стар. Оба его конца уходили в слоистые зеленовато-серые туманы, поэтому невозможно было выяснить, соединяет он берега широкой реки или пересекает какой-нибудь залив. В том месте, где оказалась тройка беглецов-землян, он нависал над темно-фиолетовой водой на высоте не менее полусотни метров, но ни перил, ни опор, ни поддерживающих его вантовых конструкций люди не увидели. Казалось, он уходит в обе стороны в бесконечность, хотя видимая его часть на глаз не превышала одного километра. Складывалось впечатление, что люди оказались в центре огромного колодца, пронзающего туман и уходящего в светло-салатовое, с легкими паутинками светящихся облаков, небо. Солнца видно не было, оно пряталось где-то за стеной тумана, в стороне от моста, однако в мире этом было светло почти как днем на Земле, а главное, в нем можно было дышать. Да и сила тяжести здесь не превышала земную. — Ну и где здесь искать Лаврика? — осведомился Кирилл, когда они пришли в себя от броска через пространство Гиперсети и осмотрелись. Вопрос имел другой подтекст: где мы оказались? — и Утолин ответил, понимая чувства своих спутников: — Если я правильно сориентировал ПН, мы вышли там, где надо. — Он вынул дискету, закрыл ноутбук. — Это реальность уровня экзофизики, как я это понимаю, и не исключено, что мы видим совсем не то, что здесь имеется на самом деле. Лаврик находится где-то неподалеку, я это чувствую. — Он мог выйти за тысячи километров отсюда. — Не мог, базовый алгоритм ПН имеет вполне конкретное физическое схождение, разброс не должен превышать долей процента. Нет, Лаврик действительно недалеко от нас, может быть, вообще рядом, в двух шагах, хотя мы этого не видим. — Как это — рядом? — удивилась Лилия, оглядываясь по сторонам. — Здесь же никого нет. — Нет — для людей. К сожалению, возможности подпрограмм нашего уровня сложности ограниченны. Мы — существа шестимерного отражения действительности, а вы — вообще четырехмерного, учитывая стрелу времени как измерение. Но уровень сложности от инварианта к инварианту Гиперсети возрастает неимоверно, и в данной реальности многомерны не только время и пространство, но и сами законы, управляющие миром. Вот почему я сказал, что Лаврентий может находиться рядом. Наш аппарат восприятия реагирует на этот мир адекватно внутренним установкам и практическому опыту. Мы и видим его, наверное, по-разному, в соответствии с психосоматическими особенностями каждого. Вот ты, например. — Утолин посмотрел на Лилию. — Что ты видишь? — Как это — что? — фыркнула женщина. — Мост… болото под ним… небо… туман… — Болото? — оживился Кирилл, подходя к краю моста и заглядывая вниз. — Я лично вижу воду… и водоросли кое-где. — Вот вам и ответ, — хмыкнул Утолин. — А мост вы видите одинаково? — Бетонный, очень старый, — сказал Кирилл неуверенно. — Из больших каменных блоков, — покачала головой Лиля. — Без перил, весь в трещинах… Утолин улыбнулся. — Убедились? Это шутки трехмерного восприятия. У каждого — свое. У меня, кстати, тоже. Я вообще вижу не мост, а металлический короб. Но пора заняться поисками нашего уважаемого хакера, пока он не сбежал в другой инвариант Гиперсети. К сожалению, мы не успели захватить ингравы, придется топать пешком. — Ингравы? — Антигравитационные пояса. Их ресурса хватило бы на пару тысяч километров. Хотя нам не придется идти долго. Ты ничего не чувствуешь? Кирилл прислушался к своим ощущениям. — Кто-то смотрит в спину… — Это реакция подсознания на многомерье. Давайте пройдемся немного и посмотрим, что будет. Утолин закрепил ноутбук на груди и зашагал по мосту к недалекой пелене тумана, скрывающей даль. Его спутники двинулись за ним, переваривая полученную информацию. Кириллу то и дело чудились появляющиеся и исчезающие полупрозрачные фигуры, конструкции, строения, растения, но он не решался заговорить об этом, чтобы не напугать жену. Лишь Утолин понимал его состояние, бросив пару заинтересованных взглядов, но и он не спешил затрагивать тему сенсорной чувствительности Тихомирова. Хотя явно догадывался о его возросших потенциях. Они прошагали полкилометра, километр, два, но так и не приблизились к пухлой на вид и слоистой стене тумана. Складывалось впечатление, что туман впереди отступает, а позади догоняет, будто колодец видимости двигался вместе с ними. Зато изменились мост и океан под ним. Мост превратился в гладкий ледяной каток, на котором было трудно удержаться, а океан под ним (болото, каким видела его Лилия) вдруг превратился в заросли темно-зеленого, фиолетового и черного шипастого саксаула. Изредка из этих колючих чащоб вырастали живые бамбуковидные хлысты с ярко-красными канделябрами на вершинах и тут же прятались обратно, словно испуганные появлением людей. Утолин остановился. — Нет, так мы границу не перейдем. — Какую границу? — не понял Кирилл. — Скорее всего это вторая буферная зона, отделяющая наш Ицах от более высокого слоя Гиперсети. Мы можем пройти мимо Лаврика и не заметить этого. — Что же делать? — спросила Лилия, стараясь не отходить от Кирилла; «каток» под ногами стал таким скользким, что она не шла, а скользила, то и дело взмахивая руками, чтобы удержать равновесие. — Не хочется еще раз разворачивать ПН. Попробуем возбудить ближайший узел перехода. Утолин достал нейтрик и выстрелил в гладкую поверхность катка-моста. В ту же секунду вокруг всех троих возникли полупрозрачные плоскости, образовавшие нечто вроде телефонной будки. Гладкий «лед» под ногами превратился в слой пара, и люди провалились вниз сквозь него, невольно ухватившись друг за друга. И оказались на дне небольшой впадины, окруженной зарослями колючего «саксаула». Кирилл поднял голову. Вверху над ними светилась серебристая полоса, напоминающая след реактивного самолета. Очевидно, это был мост буферной зоны, видимый из глубин этого мира как голографическая проекция иных пространств. — Нас впустили, — нарушил молчание озиравшийся Утолин. — Это обнадеживает. Выход в уровень совсем рядом. — Лес — это лес? — спросил Кирилл, поймав вдруг мимолетную мысль. Он все еще изредка видел проявлявшихся на мгновение призраков и пришел к выводу, что нервничать из-за этого не стоит. Его подсознание пыталось проанализировать поступающую информацию и отразить ее в сознании. — Ты делаешь успехи, полковник, — оглянулся на него Утолин, смерив Тихомирова оценивающим взглядом. — Кажется, я в тебе не ошибся. Давай-ка обсудим одну проблемку. — Он посмотрел на Лилию. — Мы отойдем на минутку, побудь здесь. Кирилл хотел было отказаться, вопросительно посмотрел на жену. Лиля поймала его взгляд, попыталась выглядеть уверенной и бодрой. — Не волнуйся, я никуда не денусь. — Муж и жена — одна сатана, — прокомментировал их диалог Утолин. — Никак не возьму в толк, почему вы разошлись десять лет назад и жили врозь? Кирилл и Лилия переглянулись. — Я тоже этого не понимаю, — улыбнулась женщина. — Наверное, кому-то из нас надо было повзрослеть. Утолин и Кирилл выбрались по склону впадины наверх и углубились в чащу черного, словно недавно сгоревшего «саксаула». Когда Кирилл приглядывался к этому «саксаулу», ему начинало казаться, что колючие ветви растения вдруг вспухают, превращаются в ручьи и струи дыма, изменяющие форму, проваливаются сами в себя и становятся глубокимии объемными, как длинные темные колодцы. Утолин остро заглянул ему в глаза. — Я вижу твою реакцию, Кирилл Иванович. Ты видишь больше, чем Лиля, и, возможно, даже больше, чем я. С чем и поздравляю. Пора бы тебе научиться видеть многомерье. Ты готов? — К чему? — Потенциал такой подпрограммы, как человек, гораздо более высок, чем степень ее реализации. Это касается как физических, так и умственных и пси-возможностей. Проявляется же этот потенциал лишь в отдельных случаях, когда создаются условия для возникновения сначала человека Воли, а потом Фигуры Влияния. Кирилл оглянулся на Лилию, задумчиво прохаживающуюся по зеленоватой и ноздреватой почве впадины. — Ее второй муж Георгий тоже был Фигурой Влияния? — Он достиг очень высокой степени самореализации, но стал слишком самостоятельным, не терпел никакого контроля. Такие программы опасны, поэтому законы Гиперсети предписывают их ограничивать. — Но ведь ты лично не стал в этом участвовать? — Мне тоже обрыдло подчиняться спускаемым сверху приказам. — Утолин-Ювинга улыбнулся. — За что и меня ограничили… заперли в этом теле. Но к делу. Если ты мне доверишься, я открою кое-какие мостики между базальными ядрами твоего подсознания и сознанием. — Зачем? — Хороший вопрос. Твой мир, в котором ты родился и вырос, уходит корнями в другую реальность, ту, где родился и вырос я. Мой мир тоже конечен и растет из реальности более высокого плана. В свою очередь, каждый последующий слой Гиперсети имеет свою базовую реальность… — И так до бесконечности? — Нет, Гиперсеть тоже конечна. Но она базируется на некоей «нулевой» реальности, где родился Творец Гиперсети, наш с тобой Создатель, а уж она, в свою очередь, опирается на нечто Абсолютное и Непостижимое. Так вот этот Абсолют нам недоступен, но ты сможешь неплохо ориентироваться в пределах границ и бытия Сети. — Что для этого необходимо? — Я попытаюсь проникнуть в твою психику и подкорректировать связи. Не беспокойся, это не болезненная операция. — Нет, — покачал головой Кирилл. — Я не собираюсь тебя зомбировать. Ты останешься тем же человеком, но с большим потенциалом видения и воздействия на Гиперсеть. — Нет! — твердо сказал Кирилл. — Упрямец! — Утолин вздохнул, слабо улыбнулся. — Ох-ох-ох-ох, что ж я маленьким не сдох? А ведь мог! Я был уверен, что ты откажешься, но не мог не предложить свою помощь. Что ж, на нет и суда нет, может быть, ты и сам когда-нибудь созреешь… если останешься жив. А без твоего согласия лезть в твою башку я не имею права, даже с самыми благими намерениями. — Дьявол — джентльмен, — пробормотал Кирилл. — Он всегда предлагает сделку: власть, силу, красоту, бессмертие — в обмен на душу… — Я не предлагаю тебе никаких сделок, — качнул головой капитан; глаза его сверкнули. — И душа твоя мне не нужна. Я хочу лишь одного: чтобы мы дошли до главного начальника и остановили охоту за нами. К сожалению, истинная нравственность в Гиперсети заменена законами логики и физики, каждый трактует ее по-своему, отсюда проистекает и наша зависимость от начальства, от «Божьей Воли», а не от закона. — Но ведь Божья Воля и есть закон. — А ты уверен, что наш Творец достоин того, чтобы мы исполняли его волю беспрекословно? Кирилл задумался, снова отмечая тихое и почти неощутимое движение вокруг. — Что ты хочешь сказать? — Что хотел, то и сказал. Думай, полковник. Но помни, что наш всемилостивейший Создатель всегда где-то далеко и одновременно очень близко отсюда. Он не принадлежит к категории справедливых или любящих суперсуществ, хотя иногда и воплощается в них ради получения знания или удовольствия, поэтому не гневи его… до поры до времени. Это опасно. Кирилл нахмурился. — Я не понимаю… — Поймешь позже. Если… — Не повторяйся, я уже понял: если выживу. Постараюсь. Я не понял еще одну вещь: что такое истинная справедливость? — Истинная — всеблагая, не зависящая ни от кого, божественная. К сожалению, Гиперсетью реализована «эволюционная» нравственность, без «божьей искры», которая представляет собой набор генетически унаследованных схем поведения, выбранных потому, что они благоприятствовали выживанию определенных программ. Утолин оглядел сумрачное лицо собеседника умными, проницательными глазами, тонко усмехнулся. — Но я могу и ошибаться, Кирилл Иванович. В конечном счете я тоже человек, подпрограмма в «пакете» программ Гиперсети, зависимая от их законов. Теперь зови Лилю, пойдем искать узел входа в тутошнюю реальность. — Разве это еще не она? — Нет, это краевая зона пересечения слоев Гиперсети. Возьми-ка вот это с собой. — Утолин снял с груди ноутбук и передал Кириллу. — А это на всякий случай запасная дискета с ПН. Хотя она уже не нужна, файл ПН разворачивается простым нажатием клавиши «enter». Кирилл исподлобья глянул на капитана. — Что ты задумал? — Ничего, — похлопал его по плечу Утолин-Ювинга. — Просто я, как говорится, отработанный материал, а у тебя все впереди. — Не возьму. — Не вибрируй, полковник, ты же знаешь, я более приспособлен к условиям Сети и всегда могу найти убежище в буферных зонах. ПН мне уже без надобности. А ты будешь иметь возможность маневра. Кирилл подумал, с сомнением взвесил в руке кейс ноутбука, кивнул. — Как его закрепить? — Просто прикажи унику, он сам закрепит его там, где тебе удобно. Лучше всего на груди или на спине. Самым удобным местом Кириллу показалась спина, и он прилепил ноутбук таким образом, чтобы его ручка торчала над правым плечом. В случае необходимости снять его можно было в любой момент. Вдруг тихо вскрикнула Лилия. Кирилл метнулся назад, в дым разбивая телом ветки и шипы «саксаула», и увидел пересекавшую впадину процессию призраков. Таким было первое впечатление. Потом стало видно, что идет один человек, точнее, существо, похожее на человека, но идет странно, как бы исчезая в одном месте и появляясь в другом, чуть впереди, и при этом оставляя за собой хвост из тающих фигур. Этот призрачный хвост спустился по одному склону впадины вниз, прошествовал мимо замершей Лилии, поднялся по другому склону и растаял в глухой чаще «саксаула». Кирилл снял ладонь с рукояти стоппера, оглянулся на Утолина. — По-моему, мы все видели одно и то же. Или ты будешь утверждать, что это галлюцинация? — Не буду, — мрачно буркнул Утолин. — Это еще один джокер-фантом, мультиплетный. Но там, где он появляется, обычно происходят неприятные события. Надо успеть найти Лаврентия и смыться отсюда. — Где ты намерен его искать? Кругом дикие колючие заросли… — Это не заросли, а свернутые по трем измерениям семантические пространства игровых программ. Каждая такая хроноветочка или шип «саксаула» представляет собой процесс взаимопересечения инвариантов Гиперсети. Где-то среди них бродит сейчас и наш приятель. Лилия скептически оглядела стену зарослей. — Мы же сквозь них не продеремся… или заблудимся. — Если Лавр не выключил комп, его можно запеленговать. — Каким образом? — Вот он может. — Утолин кивнул на задумчивого Кирилла. — Давай, полковник, включай свою экстрасенсорику. Кирилл, прищурясь, посмотрел на него, и капитан добавил: — Попробуй войти в боевой транс. Ты это умеешь. — Без противника? — Твой противник — ты сам. Сила, которую способен накопить человек для магического оперирования реальностью, ограничена его природными данными, выносливостью нервной системы и организма в целом. Но сила эта настолько гибка и точна, насколько желает оператор и насколько ему хватает умения манипулировать собственной волей. Попытайся, у тебя должно получиться. Хотя если бы я тебя включи л, ты сделал бы это без труда. Кирилл помедлил и начал готовить себя к высокоэнергетической отдаче, по сути — к схватке с самим собой. Сначала пришло ощущение замедления времени. Температура тела повысилась. Кровь закипела и быстрее побежала по жилам. Пришло еще одно необычное ощущение — чуть ли не полная потеря веса. Тело стало сухим, легким и звонким. Каждое движение изменяло параметры окружающей среды. Сила мышц увеличилась настолько, что он готов был дробить кулаками камни. Потом пришло ясное и твердое спокойствие. Кирилл увидел себя со стороны и сам стал пространством, воздухом, лесом, небом и землей, ощущая их связи, шепоты и потоки энергии. Горизонт внезапно раздвинулся. Черные заросли «саксаула» стали почти прозрачными, открывая барханный лик бесконечной пустыни. А небо превратилось в бездну, притягивающую взор, грозящую поглотить все живое под ним. Внезапно пришло озарение, что эта бездна представляет собой Метавселенную следующего уровня Гиперсети, управляемую операторами, чьи возможности приближаются к возможностям Творца Гиперсети. Кириллу остро захотелось проникнуть в бездну чужого мира, посмотреть на его физическое воплощение хотя бы одним глазком, но он был человеком слова и мысленным усилием закрыл «форточку» любопытства. И почти тотчас же увидел-ощутил посреди пустыни одинокую фигурку человека в лучистом ореоле эмоций, бредущую с горящей свечой в руке. Это был Лаврентий Киндинов. Свеча в его руке скорее всего представляла собой работающий ицахский компьютер. Таким его отобразила сфера восприятия Кирилла. — Кажется, я его вижу… — Веди! Кирилл слепо двинулся вперед, не замечая ни шипов, ни перекрученных ветвей «саксаула». Создавалось впечатление, что они расступаются перед ним и смыкаются за его спиной, не пуская остальных. Поэтому Лилии и даже Утолину приходилось прилагать немало усилий, чтобы обходить особо густые сплетения черно-фиолетового «леса» и не отставать. Шли долго, иногда выписывая петли и дуги: Лаврик явно не ориентировался в «лесу» и двигался куда глаза глядят. Однако поход все же закончился. Отряд преследователей вышел на край гладкой стеклянистой проплешины и увидел сидевшего в центре Лаврентия. Компьютерщику, вероятно, надоело бродить по колючим зарослям фрактально пересеченных пространств, и он решил с помощью ПН покинуть очередную буферную зону. — Лавр! — окликнула его Лилия. Киндинов вздрогнул, оглянулся. Его заросшее щетиной лицо отразило радостное недоверие. — Вы?! Как вам удалось найти меня? — По запаху, — пошутил Утолин. — Что ж ты нас бросил? Решил, что можешь обойтись без охраны? Радость Лаврика померкла. — Ничего я вас не бросил… так получилось… да и нет тут никого, одни колючки. От кого прятаться? Утолин, за ним Кирилл и Лилия подошли к Лаврентию, на коленях которого играл разноцветными огнями «сросток кристаллов» ицахского компьютера. — И куда же ты собирался попасть? — продолжал капитан доброжелательным тоном. Лаврик смутился. — Вообще-то я задал координаты верхних уровней… а оказался здесь. — В буферной зоне между ицахской реальностью и следующим инвариантом Сети. — Не понимаю, почему мне не удалось?.. Буду разбираться. И еще не понимаю, почему здесь сила тяжести равна земной? Да и воздух, как на Земле. — Во-первых, практически во всех узлах реальности Гиперсети варьируются земные условия. Во-вторых… — Но почему именно земные?! — Потому что Творец Сети создавал ее по образу и подобию Фундаментальной, или Базовой реальности, характеристики которой близки к земным. Можно сказать, что каждая реальность — это вариант Земли и ее космоса, несмотря на все различия. Во-вторых, Творец тоже имеет человеческий облик, хотя он неизмеримо свободней и вольней в самореализации. — Значит, Библия права? — хмыкнул заинтересованный Лаврентий. — Бог создал нас по своему образу и подобию? — По большому счету — да. Однако стоит помнить, что создавал он не конкретно людей, а программу развития Жизни. А уж она запустила подпрограммы разумного осмысления Первозамысла, то есть нас. — Откуда ты все знаешь? Утолин усмехнулся. — Было время покопаться в секретной информации. Изгоем я стал позднее, когда увлекся земными Фигурами Влияния. Кстати, не советую бежать в глубины Сети без нас. Пропадешь ни за грош. К примеру, реальность высшего уровня, операторы которой контролируют Метавселенную Ицаха, уже шестимерна, а время в ней, кроме трех измерений, имеет еще и разную плотность. Поэтому каждое движение там изменяет форму отношений и связей, эмоции существ становятся видимыми, а идеи — ощутимыми и реальными. — Ну и что? — Это я к тому, что ты еще далеко не оператор МОР-уровня, как тебе кажется, а обычный земной хакер с задатками оператора. Ты просто растворишься в кипящей каше чужих законов бытия. — Не растворюсь, — буркнул Лаврик, хотя на лице его отразилась тень сомнения. — Никуда я без вас уходить не собирался. Внезапно Кирилл почувствовал странный внутренний толчок, заставивший его прислушаться к себе и к тишине вокруг. Встрепенулся и Утолин, вытаскивая геометрически совершенное чудо техники — нейтрик. — Или у меня нервы расшалились, или одно из двух… С гулким треском бледно-зеленая молния расколела небеса и вонзилась в почву между людьми и опушкой «леса». Лаврик опрокинулся навзничь от воздушной волны, компьютер отлетел в сторону и погас. Не удержались на ногах и Кирилл с женой. Молния же не исчезла, продолжая пульсировать как живая артерия, заполненная не кровью, а бледным перламутровым пламенем. И вот из этой «артерии» высунулась когтистая лапа с перепонками, вторая, затем показалась жуткая морда динозавра с пылающими щелевидными глазами. — Бегите! — крикнул Утолин, бросаясь к динозавру. Кирилл выстрелил из стоппера, метнул оставшиеся у него умболики, втыкая их в пупырчато-чешуйчатую морду зверя. Не зверя — Пса! Динозавр… улыбнулся! Только так можно было интерпретировать его гримасу. Направил в сторону Кирилла длинный коготь, с которого сорвалась ветвистая фиолетовая молния. Но за мгновение до этого Утолин прыгнул между Псом и Кириллом, и молния вонзилась в него. Произошло нечто вроде бесшумного взрыва, во все стороны полетели клочья света и дымные кольца. Тело Утолина испарилась, превратилось в шлейф гаснущих искр, но рука продолжала нажимать на гашетку нейтрика, словно жила отдельно от тела, а глаза продолжали смотреть на врага с угрозой, ловя все его движения. Потом и голова, и руки втянулись в облачко искр, и капитан исчез окончательно. Нейтрик упал на землю. Однако и Пес получил приличную дозу деструктивного гипертекста, что отразилось на его облике — он превратился в сплетение полупрозрачных фигур — и заставило «собирать» себя в единое существо. Кирилл понял, что у них остался только один шанс уцелеть, и гигантским психофизическим усилием — дистанционно! — включил ноутбук у себя на спине. — Цепляйтесь за меня! Компьютеру понадобилось несколько секунд, чтобы запустить файл ПН, в течение которых программный Пес приходил в себя и трансформировался в закованного в латы рыцаря. Голова его при этом так и осталась головой динозавра. Глаза Пса вспыхнули, он снова обнажил клыки, показывая гнусную «улыбочку», вытянул в сторону людей руку в латной перчатке, и в это время ПН развернулась полностью, пробила «дыру» в пространстве и унесла людей в соседний инвариант Гиперсети. Глава 23. РАЙ Больше всех переживала гибель Утолина Лиля. Он сделал для нее так много, что стал не просто другом и товарищем, но близким человеком. Кириллу капитан не слишком нравился, особенно в последнее время, но и он испытывал чувство потери и неуюта. Без такого опытного проводника, каким был Ювинга-Утолин, путешествовать по Гиперсети было трудно. Быстрей других пришел в себя Лаврик. Не в его характере было переживать за товарищей и предаваться скорби. Он был фанатиком-исследователем и думал только о своем интересе, межчеловеческие отношения не казались ему главными. А более всего поразила его последняя демонстрация силы Кирилла, когда тот мысленно включил компьютер и спас всех троих от неминуемой гибели. — Как ты это сделал? — долго допытывался обалдевший Лаврентий, пока Кириллу не надоела его настырность, и он сочинил байку о постоянно включенном ноутбуке. Признаваться в своих новых способностях не хотелось. Даже с Лилей Кирилл не стал делиться своим умением ориентироваться в пространствах иных измерений и мысленным усилием воздействовать на физический мир. Впрочем, и для него это умение оказалось неожиданным и экзотическим, с чем еще предстояло разбираться и экспериментировать, чтобы не навредить ни себе, ни спутникам, ни другим мирам. Бросок по «кротовой норе» за пределы буферной зоны, где программный Пес ограничил Ювингу-Утолина, закончился в самом невероятном из миров, который только можно было представить. Утолин оказался прав: пространства с иным количеством измерений и «объемно-дышащим» временем сознание человека воспринимать не могло. В силу принципиальных ограничений. И лишь благодаря созревшей способности Кирилла видеть невидимое и ощущать непонятное, после долгих приключений и нервных стрессов они смогли выбраться из «трясины» многомерья и найти уголок для отдыха, которому вполне приличествовало название «райский». Но до этого момента пришлось попереживать. Удар «приземления» был настолько силен, что все трое на какое-то время потеряли сознание. Первым пришел в себя Кирилл. Огляделся, ничего не соображая, вспомнил, что он не один, и тревожно наклонился над скорчившейся рядом женой. Повернул ее к себе, отнял судорожно прижатые к лицу руки, погладил по бледным щекам. Ресницы Лилии вздрогнули, она открыла глаза. — Мы… живы? — Живы или одно из двух, — ответил Кирилл хрипло. Глянул на приходящего в себя Лаврика и лишь после этого поднялся с колен и начал осматриваться. Пейзаж немного напоминал горный, разве что горы и удивительной формы серебристо-белые и прозрачные скалы располагались не хаотично, а в геометрически закрученном спиралевидном порядке. И все они плавно изменяли форму, дышали, текли снизу вверх, вибрировали, пульсировали, исчезали и появлялись вновь. Почва в этом мире представляла собой толстый слой серебристо-перламутрового мха, по которому можно было ходить, как по упругому батуту. Небо как таковое отсутствовало. Вместо него над текучим ландшафтом нависало самое настоящее оловянно-свинцовое море с белыми барашками волн и пены. Море кипело и выстреливало вниз фонтаны, перетекающие в скалы и создающие невиданной красоты конструкции. А между скалами текли потоки призрачных геометрических фигур, чем-то похожие на толпы пешеходов на улицах земных городов. Фигуры сталкивались, входили друг в друга, изменяли форму, таяли, внезапно вспыхивали, взрывались, а иногда превращались в черные сосульки и исчезали. Этот мир был наполнен удивительной жизнью и сам был живым, непредсказуемо изменчивым, разнообразным, таинственным и… чужим. Непрошеные гости ему были не нужны. Он их просто не замечал. Уже на второй минуте созерцания ландшафта люди почувствовали головокружение и неприятные судороги в желудке: их вестибулярный аппарат не выдерживал качания пространства вокруг и смены цветовых гамм. Трудно было представить, что этот мир, многократно пересекающийся сам с собой, является всего лишь сложной программой в каком-то вселенском компьютере. Или мыслью Творца. — Больше не могу, тошнит… — согнулся пополам Лаврентий. — Дай ноутбук, я выберу инвариант попроще… Кирилл не ответил, отмечая потоки движения вокруг них. Он тоже чувствовал себя нехорошо, но держался. Они вылупились из «кротовой норы» ПН на вершине одной из гор, стоящей посреди небольшого «лунного цирка», который, в свою очередь, был окружен невысоким частоколом из прозрачно-снежных сосулек. Сосульки пульсировали, то и дело превращаясь в осмысленные иероглифы, руны и буквы русского языка, словно пытались что-то сообщить людям. Кириллу казалось: еще одно усилие, и он вот-вот поймет скрытую суть того, что хотели ему передать живые сосульки. Но смотреть на них долго было нельзя, организм не выдерживал пульсации мерности, и Тихомиров отказался от намерения постичь смысл происходящего вокруг. А танец фигур на всем видимом «горно-городском» пространстве продолжался, поражая разнообразием форм и богатством цветовых сочетаний. Иногда среди них мелькали до боли знакомые формы: многоэтажные дома, ракеты, машины, арки, башни, колокольни. Однако стоило взгляду остановиться на такой «колокольне», как ее форма тут же искажалась и она превращалась в чешуйчатую снежно-белую скалу, в гигантский сталагмит. Лилия присела на корточки, спрятала лицо в ладонях. — Хочу домой… — послышался ее шепот. Кирилл опустился на корточки рядом, прижал ее к себе, погладил по волосам. — Когда-нибудь все это кончится. — Побыстрее бы… Знаешь, что я подумала? Сальвадор Дали, наверное, не был шизофреником, он просто видел пересечение пластов Гиперсети. Кирилл улыбнулся: — Тогда и многие импрессионисты видели. — Придумай что-нибудь… — Я же говорю — дай ноутбук, — проворчал Лаврик, также закрывший глаза ладонью. Кирилл разогнулся, поймав на грани слуха нечто вроде тонкого колокольного звона. В «толпе» призраков, обтекающих прозрачно-ледяные скалы, появилась странная фигура, напоминающая человека на ходулях или скорее пугало. Оно шло быстро, почти не меняя очертаний, черное внутри, светлеющее к краям «одежды» до изумрудного оттенка, изредка останавливаясь у скал, и тогда те вдруг вспыхивали фонтанами огней, разворачивались в удивительные красочные букеты конструкций или же, наоборот, чернели, съеживались, сворачивались, уменьшались в размерах и пропадали. Кирилл вспомнил слова Ювинги-Утолина, что слой Гиперсети с большим количеством измерений реализует такие семантические объекты, как эмоции и идеи. Беглецы попали именно в такой мир, и скалы вокруг, очевидно, представляли собой идеи разумных существ, живущих здесь, но недоступных зрению землян. А толпы призраков вполне могли быть их эмоциями. «Пугало» прошагало мимо, оставляя после себя след в виде затухающих огненных конструкций и не обращая внимания на людей. И тогда Кириллу пришла в голову мысль реализовать свою идею, воплотить в реальность мечту об отдыхе, как это делал черно-зеленый урод. Вспомнилось изречение Шиллера: «Вселенная — это мысль бога». В данном случае можно было попытаться повлиять на окружающее пространство таким рбразом, чтобы мысль превратилась из идеи в реальность. Если только здесь не существовало каких-либо законов ограничения на волеизъявление гостей. Кирилл сосредоточился, оставаясь спокойным и открытым. Ни при каких обстоятельствах нельзя было делать лицо внимательным, напряженным, умным или значительным. Напряжение нейтрализовало часть энергопотока и мешало достичь цели в кратчайшие сроки. Хотя самонастройкой Кирилл занимался с детства, научился он этому всего два-три года назад. Здесь нет власти, кроме моей власти! — сказал он внутрь себя. Здесь нет силы, кроме моей силы! Здесь нет мысли, кроме моей мысли! Здесь нет воли, кроме моей воли!.. Последние слова он произнес вслух и ясно представил, что он хотел сделать. И не удивился, когда горно-ледяной пейзаж вокруг исчез, а вместо него появились луг, лес невдалеке, река, песчаный пляж и стожок сена. Только небосвод остался тем же — бесконечным свинцовым океаном с бегущими по нему белыми барашками волн, так что смотреть на него было страшновато. Казалось, что ты висишь вниз головой к планете и вот-вот начнешь падать в океан. Зашевелилась Лилия, принюхиваясь к появившимся знакомым запахам цветущего луга, скошенного сена и речного берега. Удивленно огляделась, не понимая, что произошло. Лаврик тоже поднял голову и открыл рот, потрясенный изменением ландшафта. — Елы-палы! Ты включил ПН? Как мы здесь оказались? — Ничего я не включал, — проворчал Кирилл, помогая жене встать. — Просто подумал, что неплохо бы отдохнуть в привычных условиях, и сразу все изменилось. Наверное, здешняя физика реагирует на мысли. — Что-то на мои мысли она не реагирует… Лаврик сорвал травинку, растер в ладонях, понюхал пальцы и зашагал вниз к реке. Плеснул водой на лицо. — Настоящая вода! Ни хрена себе! Ну ты даешь, полковник! Может, поделишься тайной, как ты это делаешь? «Если бы я знал сам», — подумал Кирилл. Вслух же сказал: — Рыбу ловить умеешь? Неплохо бы ушицы сварить… — Руками ловить, что ли? — хмыкнул Лаврентий. — Да и варить уху не в чем. Кирилл снова сосредоточился на желании, и на берегу возник горящий костер с котелком над ним и стоящим рядом ведром с живой рыбой. Затем появились деревянно-брезентовые шезлонги, столик с бутылкой шампанского и бокалами, палатка и надувные матрацы. — Прошу устраиваться, — сделал Кирилл приглашающий жест. Лилия перевела взгляд с костра на его невозмутимое лицо, чмокнула в щеку и сказала, пряча в глубине глаз тень сомнения: — Подумаешь — костер… обыкновенная МОР-технология. Кирилл улыбнулся: — Самая обыкновенная. Хотя я совершенно не понимаю, почему и как это происходит. Лилия не улыбнулась в ответ. Она вспомнила Утолина, тоже демонстрировавшего знание МОР-технологий. Кирилл понял, о чем она подумала, и сам почувствовал сожаление. Ему не хватало надежной и сильной руки, на которую можно было бы опереться. Утолин же — не оператор Ювинга, а земной человек — при всех его закидонах был надежен. Они сели в шезлонги, прислушиваясь к тишине и подспудно ожидая какой-нибудь каверзы от местной природы. Но все было спокойно, тишина нарушалась лишь шелестом ветра в траве и кустах, плеском воды да потрескиванием сгорающих в костре веток. От пейзажа веяло умиротворением, чего и хотел Кирилл, когда представлял себе место, где их никто бы не потревожил. Не хотелось думать о бегстве в неизвестность, о преследователях, о тревогах и страхе. Хотелось просто сидеть у костра, смотреть на пляшущие языки огня и думать о приятном. Хотя при этом Кирилл ни на мгновение не забывал, где они находятся на самом деле. — Как странно… — проговорила Лилия, расслабляясь в шезлонге. — Все с виду такое настоящее… оторопь берет! А ведь это всего-навсего виртуальная реальность… программа… — Скорее локальное нарушение программы, — хмыкнул Лаврик, разглядывая бутылку шампанского. — Надо же, «Бриллиантовая коллекция», Криково. Я такого еще не пробовал. Лично меня наше положение вполне устраивает. — И не удивляет? — Ни капельки. Мы до сих пор находимся в поле действия алгоритма ПН, раздвигающем любые энергоинформационные континуумы, отсюда и эти чудеса. Единственное, что мне непонятно, так это каким образом Кириллу Иванычу удается дистанционно управлять компом. Научил бы, Иваныч? Кирилл пожал плечами, не желая продолжать эту тему. Лаврик понял его чувства, неприязненно поджал губы, однако спорить не стал. Разлил шампанское по бокалам, подал спутникам. — За благополучное завершение похода. Они сдвинули тонко зазвеневшие бокалы, осторожно отхлебнули пузырящийся напиток, пробуя его на язык. — Неплохо, — сказал Лаврентий. — Хотя я все-таки предпочитаю мартини. Кстати, я бы перекусил чего-нибудь. Иваныч, колдани жареного поросенка или на крайний случай пару гамбургеров. — Чисти рыбу, — предложил Кирилл. — Сварим уху, поджарим или запечем в золе. Лаврик поморщился. — Это не для меня. Давай я повожусь с ПН, доведу ее до кондиции, чтобы мы могли переходить из уровня в уровень Гиперсети в любой момент. — Отдай ему ноутбук, — посмотрела на Кирилла Лилия. — Я сама почищу рыбу. — Он уже один раз бросил нас, — пробормотал Кирилл. — В результате погиб капитан. — Он погиб не из-за меня, — окрысился Лаврик. — А ушел я тогда не для того, чтобы вас кинуть. — А для чего? — Я проверял режимы ПН и собирался вернуться. — Он подумал и добавил: — Без вас я пропаду. — Осознал, — улыбнулась Лилия. — Поверим ему? Кирилл с сомнением заглянул в ставшие простецкими глаза Киндинова, помедлил и достал из-за спины ноутбук. — Только будь, пожалуйста, осторожен с экспериментами. Ты видел, как погиб капитан. Пес не пожалеет ни нас, ни тебя. — О'кей, — пробормотал рассеянно Лаврик, принимая компьютер. Он отволок шезлонг подальше от костра, уселся лицом к реке и пристроил на коленях ноутбук. Кирилл сосредоточился, выключил работающий компьютер и снова включил. Сила, проявившаяся внезапно во время последней встречи с программным Псом, продолжала его слушаться, что успокаивало. В случае, если бы Лаврик захотел снова отправиться по мирам Гиперсети без товарищей, его можно будет остановить. Лилия поежилась. Виновато улыбнулась в ответ на взгляд мужа. — Ты вспомнил Пса, и я представила, что он здесь… Как ты думаешь, почему он принимает облик зверя? Кирилл поставил бокал на столик, взглядом заставил яблоко взлететь и прыгнуть к нему в руку. Удовлетворенно попробовал сочную плоть фрукта. Он казался настоящим, как шампанское и все остальное, и тем не менее Кирилла не покидала тень ощущения, что весь возникший ниоткуда уголок земной природы — иллюзия. Изумительная по точности и сенсорной организации, но иллюзия. — Что молчишь? — прищурилась Лилия. — Думаю, — с запозданием ответил Кирилл. — Как говорил капитан, Пес — это целевая программа, нейтрализующая другие программы Сети. Зверем его делает наше воображение. И страх. Когда мы встречались с ним в последний раз, он превратился в рыцаря, закованного в латы. Лилия покачала головой: — Я не заметила… Для меня он остался волосатым клыкастым монстром. Кирилл с интересом посмотрел на жену. — Волосатым? У нас разное воображение. Я вижу Пса динозавром. — А я — волком-оборотнем. Они улыбнулись друг другу, потом Лилия кивнула на увлекшегося работой Лаврика: — Интересно, каким видит Пса наш хакер? Ответить Кирилл не успел. Лаврентий вдруг издал ликующий вопль, и тотчас же между ним и сидящей в шезлонгах парой возникла самая настоящая стеклянная стена. Кирилл мгновенно понял, что это означает, напрягся, пытаясь мысленным усилием выключить компьютер, и не смог! Его мысль, помноженная на волю, отскочила от стены и едва не оглушила, словно отразившаяся ударная волна. Да и не стена это была, а некий закон, сформированный алгоритмом ПН и не подчинявшийся никому, кроме оператора, которым в данный момент был Киндинов. Лаврик обернулся, с торжеством посмотрел на привставшего Кирилла. По его губам проскользнула ехидная усмешка. — Дурак ты все-таки, Кирилл Иваныч! Настоящий полковник. Так и не понял, что нам не по пути. Конечно, спасибо за доверие и за помощь, когда-нибудь я за это поставлю тебе бутылку коньяку, но с этого момента я свободен. Мне и нужно было всего ничего — проинтегрировать спектральную функцию ПН по принципу отсечения неопределенности, и я это сделал. Понимаешь? Нобелевская премия прямо-таки плачет по мне. Теперь прощайте, господа. Кирилл ударил в стену кулаком воли, так что она пошла трещинами, и, наверное, следующим ударом смог бы ее разбить, однако Лаврик, с изумлением глянувший на стену, переменился в лице, погрозил Кириллу пальцем и исчез вместе с ноутбуком и стеной. А вместе с ним исчезло все, что «наколдовал» Кирилл: луг, река, лес, костер, столик с фруктами и шампанским. Вокруг снова проявился мир чужой реальности с текучими снежно-ледяными скалами и толпами призраков. Глава 24. ПЕТРОВ И КОМПАНИЯ К счастью, Лиля не потеряла присутствия духа, что позволило Кириллу преодолеть растерянность, унять волну гнева на сбежавшего компьютерщика и начать поиски выхода из положения. Сила, опиравшаяся на энергетику алгоритма ПН, ушла вместе с компьютером и Лавриком, но Кирилл чувствовал некие энергетические потоки, циркулирующие по меридианам тела, и решил попытаться выйти на уровень МОР-технологии, опираясь на собственные психофизические запасы и волю. Первая попытка оказалась неудачной. Никак не удавалось отстроиться от воздействия пульсирующих форм местной жизни, окончательно успокоиться и расфокусировать внимание и зрение. Как только Кирилл входил в состояние рассредоточенного покоя, его буквально «выбивало» обратно, как вышибает пробку при всплеске электрического тока. Лиля почувствовала, как вздрагивает муж, и встревожилась, но он ее успокоил, прошептав на ухо: — Что-то я ослабел маленько. Сейчас сосредоточусь, и мы покинем этот нервный мирок. Вторая попытка ознаменовалась изменением пейзажа. Вокруг них образовалась стеклянная на вид полусфера, отрезавшая людей от текучего мира многомерья. Призраки превратились в туманно-серебристые струи, снежно-ледяные скалы — в кособокие ажурные конструкции, напоминающие недостроенные небоскребы и башни. Но главное — пейзаж застыл! Движение в странном «городе» замерло, и только туманные струи тихонько колыхались между башнями, оседая на «мостовую» красивым жемчужным налетом. — Что это?! — прошептала Лилия. — Почему все так изменилось? Или мы уже вышли в буферную зону? — Непохоже, — пробормотал Кирилл, продолжая удерживать себя в резонансном состоянии, и тут его осенило: — Время! Здесь время трехмерно, а то и четырехмерно, мы просто шагнули «в сторону», не «в длину», а «в ширину», поэтому все и замерло. — Странно… — Согласен. Зато нас теперь может заметить только тот, кто тоже шагнул «в сторону» во времени. Ну-ка я попробую изменить вектор… Кирилл закрыл глаза, перебирая вибрации энергетических потоков, проходящих сквозь его «жужжащий» мозг, и нащупал «временную ординату», уходящую вверх, в безмерные выси здешнего космоса. Возникшая прямая связь между подсознанием и сознанием создала необычное состояние души и тела, а мысленная конструкция, видимая не глазами, а интуицией и вообще всей сферой чувств, была удивительно красивой и гармоничной. Вероятно, это состояние соответствовало тому явлению, которое Ювинга-Утолин называл парамостом между глубокой психикой и сознанием, а люди — озарением. Пейзаж вокруг снова изменился. «Недостроенные башни» превратились в гейзеры света, «булыжная» мостовая покрылась ажурной вязью оранжевых грибов, туманные струи распались на отдельные облачка, проникающие друг в друга и вспыхивающие сеточками золотистых молний. А еще в небе проявилась объемная сеть из светящихся жил, накрывшая весь этот колоссальный, уходящий в бесконечность мир. — Как красиво! — выдохнула Лилия. — И музыка… Кирилл тоже услышал лившуюся со всех сторон тихую многотональную мелодию. Это звенела светящаяся объемная «паутина», представлявшая собой мысли существ, населявших удивительный многомерный слой Гиперсети. — Мы вышли по «вертикали» времени вверх, — сказал Кирилл, чувствуя упадок сил. — Если бы я мог долго держать энергопотоки… В глазах потемнело. Наступил короткий обморок. И тотчас же произошло стремительное выпадение людей из «объемного» времени в линейное, в котором жили их тела. Очнувшись, Кирилл понял, что лежит навзничь, и почувствовал ладошку жены на лбу. Открыл глаза, виновато улыбнулся. — Слабый я еще МОР-оператор… — Ничего, потренируешься и станешь не хуже Диаблинги. Полежи, отдохни. — Нельзя мне лежать. — Кирилл приподнялся, поморщился, чувствуя головокружение. — Здешние «слепыши» уже наверняка запеленговали нас, надо ждать хозяев… — Каких? — не поняла Лилия. — Вряд ли приятных, — усмехнулся он. — Здесь тоже должен существовать иезод контроля нижних уровней Сети со своими операторами. Мы для них гости непрошеные, вирусы, от которых необходимо избавляться. — Я думаю, они даже не знают, что мы здесь. — Почему? — Потому что они контролируют нижние уровни, а не свой собственный. Нами скорее должны заинтересоваться операторы следующего, более высокого порядка. Кирилл озадаченно посмотрел на жену. — А ведь верно! Я об этом не подумал. Интересно, что же это за существа? Люди или нет? И в какой реальности они живут? — Если перейдем границу — узнаем, — грустно улыбнулась Лиля. — Хотя, если честно, мне это все ужасно надоело. Кирилл сел, притянул ее к себе, поцеловал. Так они сидели некоторое время, обнявшись, ни о чем не думая, просто ощущая тепло тел и чувств друг друга. А мир вокруг пульсировал, колыхался, тек, светился, изменялся и совершенно не желал реагировать на присутствие землян, живущих по своим — более простым, линейным, трехмерным законам. Внезапно Кирилл почувствовал затылком чей-то взгляд и рывком обернулся, испугав жену. Сквозь поток призраков двигался знакомый джокер-фантом в виде «спектрального ряда» человекообразных фигур. Впереди почти невидимый, прозрачно-серый силуэт, за ним чуть плотнее, но тоже малозаметный, прозрачно-голубоватый, потом стеклянно-зеленоватый, золотистый, оранжевый — самый плотный и снова золотистый, зеленоватый, голубой, все менее плотные и более прозрачные, всего двенадцать силуэтов, синхронно повторяющих движения оранжевого «хозяина». Джокер прошествовал мимо замерших людей, глядя на них и сквозь них двенадцатью парами иногда проявлявшихся в прозрачном объеме головы кошачьих глаз, и скрылся внутри одной из ледяных текучих скал. — Дьявол! — пробормотал Кирилл, вспоминая слова Утолина о способности «спектрального» джокера вызывать неприятности. — Кажется, дождались… Он глубоко вздохнул, пытаясь взбодриться и преодолеть дикое нежелание напрягать последние силы. И в этот момент с гулким треском в сотне метров от них раскололась «мостовая», из образовавшейся огненной трещины выметнулся фонтан черного бурлящего дыма и превратился в знакомого «динозавроры-царя». Пес все-таки нашел свои жертвы, свободно пересекая границы между инвариантами Гиперсети. Он не спешил, направляясь к отшатнувшимся землянам и показывая свою специфическую «улыбку» — жуткий оскал острых кинжаловидных клыков длиной с человеческую ладонь. По сути, Пес не был живым существом, испытывающим какие-либо эмоции, но беглецам казалось, что он злорадствует и наслаждается предвкушением расправы, и от этого ощущения трудно было избавиться. Кирилл выстрелил с двух рук — из стоппера и нейтрика, хотя тут же подумал, что напрасно теряет время. Надо было попытаться уйти отсюда через «кротовую нору» МОР-состояния. Но время уже было упущено, оставалось только стрелять и ждать ответного удара с ясным осознанием того, что никто на помощь не придет. Никто!.. Перед фигурой Пса внезапно вырос веер огня и дыма. На мгновение все замерли: Лилия, Кирилл и сам Пес. Излучение стоппера и нейтрика на него почти не действовало, разве что притормаживало развитие процесса, которым он и являлся. А затем из ближайшей к месту боя скалы один за другим выскочили на мотоциклах семь человек в пятнистых комбинезонах и масках и открыли по псевдорыцарю огонь из автоматов и гранатометов. Фигура Пса скрылась в вихрях разрывов. — Чего ждете? — раздался за спиной Кирилла скрипучий голос. Он оглянулся, с трудом удержав палец на курке нейтрика. На него смотрел подполковник Петров с базукой в руках и неприязненно морщился. — Вы?! — не поверил глазам Кирилл. — Нет, девушка по вызову, — позволил себе пошутить командир бригады ПСП. — Сматывайтесь отсюда, пока вас не ограничили, мы отвлечем этого зверя. — Но почему вы?.. — Уходите, я сказал! — рявкнул Петров, разряжая базуку в грудь «динозаврорыцаря». Огненная стрела вонзилась в морду Пса, лопнула струями жидкого пламени. Кирилл опомнился, сунул нейтрик Лилии. — Стреляй, когда зверь попытается подойти к нам. Я все же попробую пересечь границу без помощи ПН… Он сел на камни «мостовой», поджав ноги, положил ладони на колени и закрыл глаза, вызывая состояние немедитативного — боевого транса. Звуки боя отдалились, перестали восприниматься, отступили тревоги и страхи, сердце забилось ровно и сильно, душа «обняла» тело, защитив его от судорог пси-пространства, вытянулась над местом сражения «во весь рост». Кирилл ощутил себя горой, массивной, плотной, всесильной, устремил взгляд в бездну неба и встретил чей-то ответный заинтересованный взгляд, но не стал отвлекаться на контакт с неведомым наблюдателем. Задержал дыхание, чтобы произнести формулу Воли… Между тем бой команды подполковника Петрова с Псом почти закончился. Огромный «зверь-процесс» быстро разнес в пыль мотоциклистов, превратил в язык тумана самого подполковника и шагнул к людям, отшатываясь от каждого импульса нейтрика, но не останавливаясь. И в это время с неба свалилась еще одна команда — на ранцах с реактивными двигателями, в черных куртках, с зенитно-ракетными комплексами в руках — и тоже открыла ураганный огонь по псевдорыцарю, так что казалось, будто вокруг разверзлась преисподняя. Это примчалась команда СНОС, неизвестно по какой причине вставшая на защиту тех, кого еще совсем недавно преследовала и пыталась ликвидировать. Но и она не могла долго сдерживать программу, способную нейтрализовать любую другую программу Гиперсети и любой вирус. Боевики СНОС начали гибнуть один за другим, Пес сбивал их одним движением лапы, не реагируя на попадания ракет, кромсавших его тут же восстанавливающееся тело, и когда он освободился от назойливых атак более слабой программы, Кирилл наконец поймал резонанс. — Здесь нет власти, кроме моей власти! — вслух произнес он глубоким «внутренним» голосом. И мир чужой реальности опустел. Земляне исчезли. Пес опустил закованные в металл руки, оглядел поле боя, усеянное рытвинами и черными шрамами, фигура его стала зыбиться, распадаться, трансформироваться, очень быстро сменив множество разнообразных фигур, остановилась на облике капитана Утолина. Затем Утолин-Пес взвился вверх и растаял на фоне свинцового небесного «океана» с барашками волн. Грот был великолепен. Располагался он в теле светящегося изнутри ледника и поражал воображение красотой плавно переходящих друг в друга полостей, переливами световых пластов и радужной игрой драгоценных камней, вкрапленных в стены грота. Впрочем, драгоценные камни вполне могли представлять собой кристаллы льда, так что насчет их цены Кирилл не обольщался. Да и мысли его были заняты другим. Посидев рядом с уснувшей прямо в ледяной ложбинке женой — внутри грота была минусовая температура, но костюмы защищали людей от холода, — он тихонько встал и вышел из грота, куда они попали в результате «нештатного» перехода границы между уровнями Гиперсети. Напряжение перехода сказалось на его инициаторе, и Кирилл потерял сознание сразу же после того, как они очутились внутри ледяной пещеры. Однако организм вскоре справился с потрясением, и Тихомиров очнулся, почувствовав прикосновение к губам: Лилия поцеловала его, отчаявшись привести в чувство другими средствами. Они посидели на льду, оглядываясь и приходя в себя, обследовали грот и вышли из него на край колоссального каньона, сложенного из пластов разноцветного прозрачного льда. Лишь потом стало заметно, что каньон «дышит» — то проваливается, углубляется до немыслимых глубин, то сужается и зарастает льдом, и тогда Кирилл понял, что это разлом. Разлом, отделяющий ледник с гротом от остального «материка» и представляющий собой разрыв реальности. Они снова оказались в буферной зоне, где пересекались слои-программы Гиперсети. Лилия, уставшая от обилия «инвариантных» пейзажей, долго разглядывать новый мир не стала. Вернувшись в грот, она свернулась клубочком в ледяной рытвине (вырастив себе капюшон и перчатки) и уснула. Кирилл тоже вернулся вместе с ней, обошел просторные залы грота, пытаясь представить причины его появления. Но на ум ничего не шло, кроме таяния льдов от радиоактивного тепла. Потом родилась мысль, что грот на самом деле является пространственно-временным «карманом», образовавшимся при пересечении программ, и он успокоился. Вид на каньон с высоты двух — по собственной оценке — километров захватывал дух. Если бы не знание того, что это иллюзия, порожденная энергоинформационными процессами буферной зоны, им можно было любоваться бесконечно. И все же масштабы и фантазия местной природы, каковой бы ни была ее причина, поражали воображение. Единственное, о чем жалел Кирилл, разглядывая ледяной ландшафт, так это о несовершенстве трехмерного человеческого зрения. Наверняка диапазоны цветовых сочетаний ледяных стен и их геометрия намного превосходили возможности сферы человеческого восприятия. Ладно, когда-нибудь я усовершенствую зрение, пообещал Кирилл сам себе, вдруг замечая некое струение на склоне ближайшей ледяной горы по ту сторону каньона. Впечатление было такое, будто часть ледника растаяла и потекла вниз рекой, которая при движении начала бурно испаряться. В бездну каньона поплыли багровеющие облака пара, превращаясь на лету в сказочных драконов, упырей, вурдалаков, змей и грифонов. Драконы оживали, начинали махать кожистыми крьшьями, направляясь к противоположному краю каньона, где располагался грот с беглецами, однако преодолеть воздушное пространство каньона не могли, таяли, испарялись и исчезали в его мрачных глубинах. Кирилл расслабился, снял вспотевшую ладонь с рукояти нейтрика. Проговорил вслух: — Не каждая птица долетит до середины Днепра… — Что ты там увидел? — раздался сзади голос проснувшейся жены. Он оглянулся. Лилия вышла на край грота, потягиваясь и зевая. Виновато улыбнулась. — Прости, что уснула. Сколько я бессовестно продрыхла? — Всего два часа. Хорошо, что поспала. Я думал, от переутомления ты долго не уснешь. — Трудно заснуть, когда ты очень счастлива или несчастлива. — Лиля улыбнулась. — Или в постели с почти незнакомым мужчиной. — Хорошая формулировка, — кивнул он в ответ. — Не моя, где-то слышала и запомнила. Ну что тут у нас плохого? — Драконы. — Кирилл показал на процесс превращения «реки» в вереницу диковинных существ. Они полюбовались на драконов, безуспешно пытавшихся пересечь воздушное пространство разрыва реальности. Потом Лилия мечтательно проговорила: — Оседлать бы такого монстрика — и домой! Представляешь, если бы я заявилась на работу на драконе? Кирилл фыркнул. — Фантазерка. Рад, что ты не потеряла присутствия духа. Она сморщилась, вздохнула. — Все равно домой хочется… — Вернемся, — твердо пообещал он. — Но не сейчас. Слишком далеко зашли, чтобы возвращаться с полпути ни с чем. Мне бы только побриться… — Он провел ладонью по колючему подбородку. — Мне ты и такой нравишься, импозантный. Как ты думаешь, мы сможем дойти? Без Игоря… без Лаврика… — Капитана действительно жаль, а Лаврик… сама видела, что он собой представляет. — Я не поняла, почему нам помогли наши бывшие преследователи?.. — ПСП и СНОС? Я сам не понял. Чувствую, что-то не так, но оценить и понять не могу. Такое ощущение, что все наши приключения — какая-то большая лажа, игра, цель которой не раскрывается. — Мне тоже иногда так кажется, — призналась Лилия. — Будто за нами кто-то наблюдает и веселится. Кирилл нахмурился. Такие мысли навещали и его. — Все в конце концов выяснится. Мне бы потренироваться с переходом границ Сети, да консультантов нема. Что-то я делаю не так. — Как тебе вообще удается переходить из слоя в слой без ПН? — Почему без ПН? Дискета с файлом со мной. — Кирилл похлопал себя по груди. — А компьютера нет. Хотя в последний раз мне показалось, что я запустил ПН без него. Может быть, мне действительно помогает какая-то неведомая нечистая сила? Лилия покачала головой. — Лучше бы чистая… Кирилл засмеялся. — Не волнуйся, я бы почувствовал внедрение настоящей нечистой силы. Если нам кто и помогает, то очень осторожно, исподтишка. Хотя возможно, что я действительно заражен вирусом ПН. Во всяком случае, дискета с файлом мне кажется живой. — Давай ее выбросим, — вдруг предложила Лиля. Кирилл вздохнул, опечалился. — Я бы рад, но без нее мы уж точно не сможем вернуться домой, в свою реальность. — В свою программу… Он обнял жену, поцеловал в заполнившиеся слезами глаза. — Пусть для кого-то она всего лишь программа, а мы — подпрограммы, живущие по разработанным кем-то сценариям, но для себя мы — люди! Вот и давай оставаться ими везде и всегда, что бы ни происходило. Все будет хорошо. Веришь? Лилия подняла голову, улыбнулась сквозь слезы. — Верю… — Вот и отлично! Они взялись за руки и подошли к обрыву, глядя на очередного дракона, долетевшего до середины каньона. Впрочем, это был не дракон. Пес! — Давай, давай, лети сюда, тварь! — медленно процедил сквозь зубы Кирилл, чувствуя пульсацию силы, заполнившей тело. Глава 25. РУБЕЖ Пес не принял вызова. Так хотелось думать. Но скорее всего он просто не смог преодолеть разрыв реальности, слишком глубокий и мощный даже для него, требующий долгой структуризации хаоса и наведения энергоинформационного моста. Поэтому следовало ждать появления Пса «с тыла». Где находится этот самый «тыл», в пространстве или во времени, Кирилл не представлял, однако был уверен, что охотник за вирусами не отстанет и найдет способ ограничить свободу наглых беглецов. Жене о своих размышлениях и умозаключениях Кирилл ничего говорить не стал. Надо было использовать предоставленное время на полезные занятия, и он решил без посторонней помощи все же потренировать свою силу, в существовании которой уже не сомневался. Возможно, Лилия догадывалась об истинном положении дел, но не заговаривала об этом, не жаловалась и не вздыхала украдкой, сетуя на судьбу. Ее молчаливая поддержка была не только приятна психологически, она подпитывала Кирилла энергетически, за что он был ей очень благодарен. Впрочем, одним словом его отношение к жене (о том, что она по сути жена бывшая, уже не вспоминалось) передать было нельзя. Определений существовало много, но все они складывались в единственный и неповторимый образ, отвечающий его мнению о совершенстве. Для начала Кирилл попытался возбудить файл ПН без компьютера, внедрить его в свою психику и память, чтобы алгоритм был при нем — и в нем! — всегда. Удалась эта операция только с пятой попытки, после чего он долго чувствовал себя выжатым лимоном и с час отдыхал, пока Лиля делала ему массаж шеи и головы, что было не только приятно, но и полезно. Еще с час он разбирался с информацией, забившей подсознание до отказа, и устанавливал внутренние выключатели программы таким образом, чтобы не терять каждый раз сознание после очередного подключения к «базе данных». Затем он со второй попытки сотворил термос с горячим чаем и сухари с орехами. Почему получились именно сухари, а не бутерброды с икрой, которые он «заказывал», понять не удалось. Видимо, мысли о еде опережали сознательные образы, а ПН реагировала мгновенно и создавала то, что стояло первым в «мысленном меню». В будущем надо научиться тщательнее формулировать желание, чтобы волевой приказ был направлен точно по назначению. Необходимо было тренироваться дисциплинировать мысли и думать только о деле, а не о доступности вещей. К примеру, Кирилл с трудом задавил в себе желание заставить Лилию раздеться, а так как она почувствовала эхо приказа, с удивлением посмотрев на него, ему пришлось во всем признаваться. Однако она не рассердилась и не встревожилась, спокойно ответив на его сбивчивые объяснения: — Если бы я тебе не поверила, я не находилась бы сейчас рядом. И наши желания… — Лиля тонко улыбнулась, — довольно часто совпадают. Кирилл с облегчением вздохнул. — Мне почему-то кажется, — продолжала она уже серьезно, — что на тебе лежит благословение божье. Он тоже стал серьезным. — Я бы не протестовал, если бы так было на самом деле. Я хочу жить вместе с тобой, хочу, чтобы ты была счастлива, и для этого дойду хоть до царя, хоть до бога! Лилия внимательно заглянула в глаза мужа, обняла и прижалась к нему, не говоря больше ни слова. Все слова были в этот момент лишними. Они доели сухари, с удовольствием запивая их горячим, ароматным, неотличимым от настоящего чаем, и Кирилл уселся на полу грота в позе лотоса. — Капитан говорил о каком-то Абсолют-Центре, откуда якобы все началось. Я имею в виду Гиперсеть. Попробую туда постучаться. Можешь пока отдыхать или лучше постереги вход в пещеру, пока я буду экспериментировать. — Надеюсь, ты от меня не сбежишь, как Лаврик? — пошутила Лиля, направляясь к выходу из грота. — Учти, что ад был результатом первой неудачной попытки сотворения рая. — Она засмеялась. — Это я насчет твоего экспериментирования. Кирилл невольно улыбнулся в ответ, покачал головой, провожая жену глазами, и сосредоточился на своих ощущениях. На самом деле он был далеко не так спокоен, как казался, и об экспериментах думал с некоторой опаской. Предсказать их последствия было трудно. Вдох — медленный выдох… вдох — выдох… Все хорошо, прекрасная маркиза, будем думать только о хорошем… Через минуту он был спокоен как гранитный утес. Однако и следующие две попытки выйти за пределы пространственно-временного «кармана», который система человеческого отображения действительности превратила в грот, ничего не дали. Несмотря на подключение ПН, сознание Кирилла раз за разом отбрасывала какая-то сила, преодолеть которую он так и не сумел. Видимо, «карман» был отгорожен от остальных слоев Гиперсети такими глубокими разрывами реальности, что даже программный Пес не смог пробить их, рискуя потерять структуру. Кирилл же имел еще меньше возможностей, да и распоряжаться своей психофизической силой он еще как следует не научился. Несколько минут он отдыхал, обескураженно размышляя над причинами неудач. Подумал, что хорошо бы подключиться к местному компьютеру и скачать необходимую информацию об устройстве буферных зон. Идея была неплохая, разве что неизвестно, где искать компьютер, управляющий реальностями ближайшего инварианта Гиперсети, но попробовать стоило, и Кирилл сосредоточился на поиске энергоинформационных потоков, соединяющих «карман» с киберпространствами Сети. Но закончить поиск не успел. Внезапно раздался взволнованный голос Лилии: — Кир, сюда! Он вскочил, в три прыжка преодолел два десятка шагов до выхода и остановился на краю обрыва с нейтриком в руке. За то время, пока он экспериментировал с магическим оперированием и пытался найти выход за пределы буферной зоны, каньон слегка изменился. Дальняя стена его приблизилась, из нее выросли ледяные бугристые «рога», направленные по дуге в сторону грота. Один из «рогов», самый толстый и длинный, аркой нависал над глубокой пропастью каньона, и его острый конец был уже буквально в двух сотнях метров от площадки на краю обрыва, где стояли Кирилл и Лиля. — Он скоро нас достанет, — пробормотал Кирилл, имея в виду Пса. — Смотри! — вытянула вперед руку Лилия. Между шишками ледяных скал на противоположном берегу каньона мелькнуло какое-то пятнышко, скрылось в расщелине и появилось уже ближе, направляясь к сверкающей арке «моста». — Человек! — Лаврик… — буркнул Кирилл, сфокусировав зрение. — Лаврик?! Как он тут оказался?! — Спроси что-нибудь полегче. Не нравится мне его внезапное появление. — За ним кто-то гонится! Кирилл пригляделся и увидел гигантскую пятнистую змею с мордой динозавра, выползавшую из расщелины. — Пес! — Он его сожрет! — Ну и поделом! — Не надо так говорить. — Лилия умоляюще посмотрела на мужа. — Будь великодушным, сделай что-нибудь. Как бы он ни был виноват, он наш земляк. — Он дважды бросал нас на произвол судьбы. Пусть теперь расплачивается. — Не будь таким же, как он. Он законченный эгоист, это правда, но смерти от Пса не заслужил. Лаврик тем временем метнулся вдоль края обрыва туда-сюда, затем взобрался на дугу ледяного рога и побежал к его острому концу, нависавшему над дном каньона. Гигантская змея неторопливо поползла за ним, превращаясь на ходу в шестилапое существо, похожее на огромного хамелеона. — Помоги ему, — тихо проговорила Лиля. Кирилл больше не колебался. Жена была права: Лаврик заслуживал ограничения, но не такого, какое предлагал охотник на вирусов. Воздух вокруг загустел и завибрировал. Дискета на груди Кирилла с файлом ПН превратилась в язычок чистой «энергии», струйкой протекла в тело и слилась с сердцем. Кирилл почувствовал прилив энергии, расправил плечи, выпрямился, взлетая в воздух и зависая на высоте двух метров. Лилия со страхом отшатнулась, но он не заметил этого, продолжая раскручивать спираль силы вокруг себя. Край обрыва вздрогнул, поплыл, исказил очертания, выстрелил ледяным «пальцем» длиной в десяток метров. Этот «палец» начал толчками двигаться вперед, покрылся сетью трещин, обрушился вниз дождем ледяных осколков. Волосы на голове Кирилла встали дыбом, заискрились электрическими молниями, руки и уши засветились изнутри нежным розовым сиянием. С гулом из стены обрыва снова вылез толстый ледяной «палец», устремился к «рогу», на конце которого приплясывал от нетерпения Лаврик. Кирилл взмахнул руками. Ледяной «палец» прыгнул вперед и с грохотом вонзился в острие «рога», образовав настоящий мост. Лаврик едва не свалился вниз от толчка, потерял равновесие, но удержался и быстро перебежал на четвереньках на эту сторону каньона, потный, красный, возбужденный и ни капли не испуганный. Бросился к Лиле, прижавшей кулачки к груди, поднял голову, глядя на Кирилла: — Чего ждешь? Закрывай скважину! Кирилл снова взмахнул руками, и созданный им ледяной мост рухнул прямо перед мордой Пса, заставив его остановиться. Некоторое время гигантский «хамелеон» пытался перепрыгнуть пропасть, но каждый его бросок вперед заканчивался тем, что голова его или лапы начинали превращаться в струи дыма, и Пес в конце концов отступил. Сполз с рога на противоположный край каньона и скрылся в расщелине. Только после этого Кирилл позволил себе расслабиться и загнал силу обратно в сердце. Лаврик не оправдывался, только отдувался и сопел, не глядя на своих спасителей. Впрочем, они его не сильно-то и ругали. Кирилл вообще высказал только свое мнение о личности компьютерщика, Лилия же мягко пожурила Киндинова, упирая на такие общечеловеческие ценности, как взаимопомощь и бескорыстие. — А теперь рассказывай, — угрюмо проворчал Кирилл после недолгого молчания, не поверив в искреннее раскаяние Лаврика. Тот оживился, хотя головы не поднимал и на товарищей не глядел. Был он теперь бледен, явно нервничал и о чем-то размышлял. — Собственно, рассказывать особо не о чем… Я хотел просто погулять по Сети и вернуться… честное слово! Податься мне все равно некуда… В общем, забрел в какие-то жуткие дебри, нечто вроде гигантского объемного мха… одни ветки и перепонки вокруг. Оказалось, это переходная зона между Гиперсетью и «нулевой» реальностью. Бродил там долго, встретил нашего общего знакомого… а потом меня догнал Пес, пришлось бежать. Так я и оказался здесь… — Какого знакомого ты встретил? — поинтересовалась Лилия. — Оператора Диаблингу. Кирилл и Лиля переглянулись. — Что он делал в приграничном слое? И как он туда попал? — Не знаю, он со мной не разговаривал. Появился, посмотрел на меня удивленно и пропал. Кирилл хмыкнул. — Ты, часом, не путаешь грешное с праведным? Может быть, то был подполковник Петров? Кстати, откуда тебе стало известно, что ты попал именно в переходную зону между Гиперсетью и «нулевой» реальностью? Лаврик скривил губы. — Я нашел корректную проводку к главному компьютеру Сети. И нечего на меня так смотреть! Можешь не верить, но я беседовал с задатчиком самого первого иезода. Он мне такое поведал, что до сих пор голова кругом идет. — И операторы иезода тебя не засекли? — подозрительно прищурился Кирилл. — Засекли, но уже потом, после контакта, я использовал их же собственные каналы связи. — Лаврик хихикнул. — Если бы я не лажанулся с переброской бакбона, хрен бы они меня засекли! — Что было потом? Лаврик поскучнел. — Потом меня вышвырнули из киберспейса, и появился Пес. Кирилл посмотрел на компьютерщика, и ему очень не понравился его косой ускользающий взгляд. — Договаривай. — Я все сказал, — огрызнулся Лаврентий. — Подожди, Кир, — миролюбиво проговорила Лилия. — Человек еще не отдышался. Лаврик, о чем ты разговаривал с… э-э… с компьютером иезода? Лаврентий снова оживился: — Он мне показал схему рождения нашего Мироздания. — Ни больше ни меньше, — скептически поджал губы Кирилл. — Честное слово! — обиделся Лаврик. — Хотите, покажу? Я записал. Обалдеете, когда увидите. Я тоже обалдел, хотя кое-какую информацию скачал еще у Диаблинги. Вот, смотрите. Киндинов развернул ноутбук, поколдовал над клавиатурой компьютера, и на экране высветилась необычная схема с надписями на русском языке. Кирилл и Лиля начали рассматривать схему, не спеша задавать вопросы. Лаврик гордо поглядывал на них, словно это он был разработчиком схемы, ожидая, когда они заговорят, но спутники молчали, и тогда он не выдержал: — Ну как вам это творение? Лилия прерывисто вздохнула, не отрывая взгляда от картинки на дисплее. — Этого не может быть! — Еще как может, — засмеялся Лаврентий. — Ну, а ты что скажешь, полковник? — Значит, компьютер выдал тебе схему прямо с объяснениями на русском языке? — подозрительно спросил Кирилл. Лаврик стушевался. — Надписи я делал сам. Ты что, не веришь мне? — Один умный человек сказал: верить — значит, отказываться понимать. Я хочу понять, зачем этот самый компьютер, с которым ты якобы беседовал, дал тебе этот материал. , — Ну, не знаю… мы разговаривали о причинах всего… — Лаврентий отвернулся. — Я задал вопрос, он ответил… — А что вот это за треугольник внизу? — указала пальчиком Лилия. — Сейчас допечатаю. — Лаврик застучал по клавишам. — Это Абсолют-компьютер Изначально Первого, если применять нашу терминологию. Хотя на самом деле это нечто немыслимое и необъяснимое. — Выходит, мы живем во Вселенной, созданной Дьяволом? — Я просто использовал наши земные понятия. Гиперсеть рождена Одним из Безусловно Вторых, а так как их было как минимум двое, то пришлось давать им имена. На самом деле все гораздо сложней и неоднозначней. Ангел — это существо или, точнее, разумная сверхсистема, избравшая путь осмысления Первозамысла и подчинения Базовым Принципам. Дьявол — это разум, избравший другой путь. Его можно назвать Выразителем Несогласия с Первозамыслом. — Отступником… — пробормотал Кирилл. — Можно и Отступником, и Бунтовщиком, и Сатаной — суть не изменится. Все равно он останется Творцом Гиперсети и, соответственно, нашей Метагалактики и нас самих. В гроте, где расположились все трое, стало тихо. Потом Кирилл задумчиво признался: — Да, по-нашему, это шок, как говорится в рекламе шоколадных батончиков. Все можно было представить, кроме того, что мы созданы Сатаной. Лаврик ухмыльнулся. — Ну, он недалеко ушел от своего Отца. Мы, образно говоря, тени его теней, и тем не менее похожи на него, как дети. — Почему же он тогда так относится к нам? — возмутилась Лилия. — Если мы его дети? Почему притесняет, преследует, ограничивает тех, кто не хочет подчиняться его жестоким законам? Почему уничтожает Фигуры Влияния? — Может быть, боится, — пожал плечами компьютерщик. — Вдруг кто-то захочет сбросить его с пьедестала власти? Ведь он хоть и велик, но не всемогущ. Хотя возможны и другие причины. Я бы не заострял на этом внимания в нашем положении. Мы никогда не поймем причин того, что им движет, уж слишком далек он от нас морально и психически, несмотря на все физическое сходство. — Бог всегда дальше от людей, чем люди от бога, — проговорила Лилия задумчиво. — Не помню, кто это сказал. — А хотите, покажу вам фрагмент Гиперсети? — предложил Лаврентий. — В действительности она называется иначе: Глобальная структура творения потоков информации. Он снова пробежался пальцами по клавиатуре компьютера, и картинка на экране изменилась. — Численные значения уровней условны. Каждая реальность имеет свой задатчик программ, или Центр управления со своими операторами. Но все они так или иначе пересекаются с другими инвариантами Сети в особых бифуркационных узлах… — Буферных зонах? — Хотя пересечения эти происходят в пространствах с огромным количеством измерений с веерно направленными временами. — Это как? — Я сам не понял, — признался Лаврик. — Каждый инвариант имеет свой набор констант и хоть чем-нибудь, но отличается от соседних. Поэтому пересечения всегда как бы воюют друг с другом, а эффекты этих информационных «войн» мы, кстати, принимаем за НЛО. Однако все инварианты нанизаны на некую ось единого Замысла, которому подчиняется вся Гиперсеть. Насколько я понял, даже Творец Сети не может простым волевым усилием изменить ее законы или уничтожить, не изменив при этом себя. — Какой же он тогда Творец? — А он не Первый, — пожал плечами приувядший Лаврик. Компьютерщик устал и готов был закончить ликбез. — Все Ангелы и Дьяволы, какими бы могущественными они ни были, должны подчиняться Базовой Программе своего Отца, встроившего какой-то префактический модуль нравственности в свое Творение. Это Закон. Можно ли его обойти, я не знаю, знаю только, что каждый Безусловно Второй мечтает стать Первым… — Лаврик осекся, бросил на Кирилла косой взгляд и с преувеличенным вниманием заработал на клавиатуре. Кирилл не обратил внимания на его оговорку. У него уже появились вопросы к компьютерщику касательно обеих схем, но их еще надо было сформулировать и обдумать. Пол грота внезапно вздрогнул. Снаружи донесся затихающий гул, словно с гор сошла снежная лавина. Кирилл метнулся к выходу, привычно берясь за рукоять нейтрика. Каньон снова изменил очертания. Он еще больше сузился и обмельчал, а снежно-ледяные «рога», дугами возносившиеся над бездной, вот-вот должны были дотянуться до «берега» с гротом. — Кто-то сшивает разрыв, — проговорил за спиной Кирилла Лаврик. — Здесь в любой момент может появиться этот проклятый зверь… Давайте найдем другой подобный «карман». А лучше всего пробить тоннель прямо в Абсолют-центр. Там-то уж нас никто не посмеет ограничить. — Я пробовал… ничего не получается. — Вместе должно получиться. Произойдет удвоение усилий, твоя воля промодулирует энергию ПН, и мы наверняка пробьемся. Ближайший «рог» скачком приблизился. Стены каньона заколебались и задрожали, из его недр прилетел низкий угрожающий рык. Над ледяными скалами на противоположной стороне каньона поднялась уродливая голова динозавра. — Пес! — прошептала Лилия. — Хорошо, — решил наконец Кирилл. — Запускай файл, я подсоединюсь. Что-то заставило его оглянуться. Из грота вышла вереница почти полностью прозрачных призраков, ведомая более плотным «поводырем». Это был джокер-фантом, приносящий несчастья, о чем предупреждал Утолин-Ювинга. — Чего тебе? — вслух осведомился Кирилл. Вся дюжина призраков синхронно повернулась к нему спинами и исчезла в гроте. При этом Кириллу показалось, что джокер разочарованно вздохнул. — Поехали, — поторопил Лаврик Кирилла, не заметив появления фантома. Снова пришло зыбкое и неуютное ощущение нереальности происходящего. Кирилл даже затаил дыхание, готовый проснуться… Но Пес на той стороне каньона выбрался на ослепительно белую поверхность «рога»-моста, направляясь к людям, и анализировать свои ощущения стало некогда. Кирилл сосредоточил внимание на вхождении в измененное состояние сознания. Здесь нет власти, кроме моей власти… Глава 26. АБСОЛЮТ-ЦЕНТР Он плыл сквозь темноту и безмолвие, направляясь к далекой теплой звезде, лучи которой ласкали взор и согревали душу. Плыть было приятно. Темнота баюкала, укачивала, гладила, заботливо оберегала от проплывающих мимо шипастых черных туш и пронзительных свистов, проносившихся совсем близко и уходивших в глухое недоброжелательное ворчание. Потом звезда впереди превратилась в вертикальную световую щель, словно где-то далеко-далеко открыли дверь, щель стала расширяться, и в бездну мрака хлынул поток золотого света, рассеявшего темноту. И тогда стало видно, что Кирилл плывет сквозь густое месиво водорослей, сплетающихся в удивительную объемную сеть или паутину без конца и края. «Мох», — подумал Кирилл. «Граница», — откликнулся кто-то внутри него. «Какая граница?» — встрепенулся он. «Между реальностями, — ответил собеседник. — Пороговая оболочка. Закон ограничения доступа». «Мне надо попасть в самое начало… в Абсолют-центр». «Туда пропускают не всякого». «Значит, мне вход воспрещен?» «У тебя есть то, что называется душой, частицей Божественного Замысла. Ты не потерян, попытайся». «У меня нет сил…» «Обопрись на меня и иди вперед. Видишь дверь?» «Вижу… Кто ты?» «Алгоритмы Преодоления Невозможного». «ПН?! Но ты говоришь со мной как живое существо!..» «Как человека нельзя свести полностью к его физическому телу, так и меня нельзя свести к информационной матрице воздействия. В каком-то смысле я — живое существо». Кирилл почувствовал протянутую навстречу руку, хотя на самом деле это было энергоинформационное прикосновение. Протянул в ответ свою. И сразу же ощутил прилив сил. Щель, сквозь которую лился золотой свет, приблизилась, распахиваясь все шире. «Лиля! — мелькнула вдруг тревожная мысль. — Где она?! Я ее не вижу! Где Лаврик?!» «Не беспокойся, они рядом». Тотчас же возникло ощущение, будто он несет на спине тяжелый рюкзак. Это был «живой груз» спутников, не способных идти вперед самостоятельно. Он должен был пронести их на себе, не получая поддержки. Впрочем, стоило ему подумать об этом, как тоненькая жилочка тепла и веры протекла ему через спину в сердце. Это отозвалась душа Лилии. А вот Лаврентий не отозвался, и его присутствие казалось холодным камнем, лежащим «на дне рюкзака». Перепонки, растяжки, ветви «мха» пошли гуще, цепляясь за руки и ноги, царапая тело, вынуждая прилагать дополнительные усилия для преодоления преграды. Однако «дверь» в Абсолют-центр была уже рядом, и, сделав последний рывок, Кирилл окунулся в яркий свет, вывалился на твердый пол какого-то огромного и сложного — по первому ощущению — сооружения и потерял сознание. Очнулся от ликующего крика, смысл которого не дошел до сознания. Открыл глаза, привыкая к полумраку. Он действительно лежал на гладком холодном полу в центре гигантского зала кубической формы, освещенного тусклыми серо-пепельными письменами, которые усеивали его потолок и стены. Цвет стен, пола и потолка был одинаково грязно-серым, цвет запустения, уныния, угасания и смерти. Кирилл чувствовал, что видит он совсем не то, что ему кажется, и что вокруг — на гигантские расстояния! — полно каких-то сложнейших устройств, машин и конструкций. Но все они были неподвижны, выключены, погашены, бездействовали, причем бездействовали уже миллионы или даже миллиарды лет, а главное — не воспринимались человеческой сферой чувств, хотя находились и за стенами зала, и внутри него. Лишь экстрасенсорное восприятие Кирилла, угнетенное прорывом через «нулевую» реальность, позволяло ему иногда схватывать «тени» предметов, чувствовать их присутствие и терпеливое ожидание. Затем Кирилл заметил, что углы зала затянуты паутиной, а стены потрескались и выщерблены, но это его не удивило, так как все, что он видел, являлось отражением в сознании происходящих вокруг процессов сквозь призму человеческого воображения и опыта. На самом деле место, где они оказались, невозможно было адекватно описать человеческим языком, потому что это был тот самый Задатчик Базовой Программы, Центр Управления Абсолютной Реальностью, Пульт Матричной Реализации — все эти слова все равно не могли выразить всей сути Явления, — откуда Создатель «нулевой» реальности руководил Сотворением Мироздания… Голова закружилась. Кирилл закрыл глаза, потом вспомнил о спутниках и резко приподнялся на локтях, озираясь. Лиля лежала рядом с закрытыми глазами, свернувшись калачиком, бледная и неподвижная. Лаврика нигде видно не было, лишь на полу неподалеку валялся разбитый вдребезги ноутбук. Преодолевая слабость, Кирилл подполз к жене, пряник ухом к груди. Сердце Лили не билось! — Нет! — прошептал он непослушными губами. И не услышал — почувствовал слабый толчок. Затем через несколько секунд второй. Лиля была жива, но находилась в шоке, на грани небытия, и сердце ее могло остановиться в любой момент. Кирилл глубоко вздохнул, собирая остатки сил, прижал к вискам жены ладони и попытался передать призыв к жизни. Посидел с минуту, чувствуя, как тают силы, перенес ладони на грудь и отдал последние крохи энергии. И лишь потом позволил себе потерять сознание. Второй раз он очнулся от влажного прикосновения ко лбу. Открыл глаза и увидел наклонившуюся над ним Лилию с глазами, полными слез. Слезинка скатилась по ее щеке и обожгла лоб Кирилла. Он с трудом улыбнулся, прошептал: — Как в сказке… прекрасная принцесса заплакала и оживила принца… — Живой! — проговорила Лиля дрожащими губами и заревела в голос. — Я думала… ты уже… не проснешься… — И не мечтай, — пошутил он, целуя жену. — Лучше скажи, где Лаврентий. Неужели остался там? Лиля перестала плакать, оглянулась. — Компьютер здесь… разбитый… Может быть, он пошел на разведку? Знаем мы, как он ходит на разведку, подумал Кирилл, но вслух свои сомнения высказывать не стал. — Пошли и мы посмотрим, куда нас нелегкая занесла. Они прошлись по центру зала, оценивая его размеры и запустение. Лиля зябко поежилась, прижалась к мужу. — Мне страшно… — Успокойся, здесь никого нет, — приободрил ее Кирилл. — Те, кто создавал этот Задатчик, давно покинули его. — Задатчик? Ты знаешь, что это такое? Мы… дошли?! — Мне кажется, дошли. Это тот самый Центр Управления, можно сказать, Самый Первый иезод, о котором говорил капитан. — Но почему он мертв? — Он не мертв, просто выключен. Его Создатель куда-то ушел и оставил Центр выключенным. — Куда ушел? — Ну, не знаю, наверное, нашлись дела поважней. Они помолчали, разглядывая светящиеся символы на стенах зала, складывающиеся в самые настоящие рунические письмена. Иногда Кириллу казалось, что он понимает их смысл, однако как только он начинал присматриваться к письменам, смысл ускользал, терялся в изгибах рун, оставляя в душе осадок сожаления и досады. Напрягать же сенсорику не хотелось, он еще не восстановился полностью после встряски перехода из Гиперсети в «бункер Бога» и лечения Лилии. Кирилл подошел к остаткам ноутбука. Впечатление было такое, будто на него наступил слон. Восстановить компьютер не представлялось возможным. — Интересно, куда все же делся Лавр? — задумчиво проговорила успокоившаяся Лиля, разглядывая остатки ноутбука. — Не может быть, чтобы он остался там, а комп переместился вместе с нами сюда. Кирилл думал точно так же, поэтому промолчал. — Давай еще немного пройдемся. Возможно, отыщем выход в соседние помещения. — Здесь не видно ни одной двери. — Раз Лаврика с нами нет, значит, он нашел выход. Кирилл осмотрел пол вокруг в надежде найти следы компьютерщика, однако ничего не обнаружил и двинулся к ближайшей стене зала. До нее было всего метров пятьдесят, и даже самым медленным шагом преодолеть это расстояние казалось пустяковым занятием. Однако путешественники прошагали двадцать метров, пятьдесят, сто, двести, а стена так и не приблизилась ни на метр, оставаясь обманчиво доступной и недалекой. Кирилл остановился, размышляя над непонятным явлением. Перехватил недоумевающий взгляд Лилии, покачал головой. — Либо мы неправильно оценили размеры этого бункера, либо… — Все это — иллюзия. — Верно. Либо местный ландшафт намного сложней, чем нам кажется. Они снова двинулись вперед, упорно пытаясь добраться до стены с тускло светящимися рунами, но так и не достигли цели. Пятьдесят метров, отделяющие их от стены, казались непреодолимыми. Тогда Кирилл повернул на девяносто градусов и зашагал к другой стене. Через десять минут сдался, отмахав не менее километра. Запыхавшаяся Лилия вцепилась в его локоть, переводя дыхание. — Ты меня загнал… — Прости, — очнулся он, погладив ее руку. — Мы снова попали в какое-то многомерное пространство, сбивающее нас с толку. Надо что-то придумать. Лилия вдруг сильнее сдавила его локоть и толкнула вбок. Кирилл оглянулся. Через зал неспешно двигался знакомый «спектральный» фантом, синхронно перебирая ногами всех двенадцати призраков. — Джокер?! В полусотне шагов от застывших людей фантом остановился, каждое из его прозрачных тел по очереди засветилось чуть ярче, словно приветствуя землян, затем джокер развернулся и зашагал дальше, как гигантская многоножка. — За ним! — вдруг сообразил Кирилл, хватая жену за руку. Они бросились за джокер-фантомом, догнали, пристроились сзади, стараясь не приближаться и не отставать. Джокер двигался не прямо, а по какой-то замысловатой линии (фрактал, мелькнула мысль), но тем не менее приближался к стене и спустя пару минут вошел в нее и пропал из виду. Кирилл остановился в метре от стены, разглядывая узор из разноцветных светящихся колец, оставшийся в том месте, где в нее вошел джокер. — Или я принимаю желаемое за действительное, или… Он сунул руку в стену, не встречая сопротивления. Кисть исчезла, свободно пронзив плотную, каменную на вид преграду. Светящаяся радуга перешла на руку, охватила все тело Кирилла и цеплявшуюся за него Лилию. — Ай да джокер! Ай да сукин сын! Проводником подрабатывает. Не оказался бы только Иваном Сусаниным… — Ты думаешь, он способен завести нас в ловушку? — Не знаю, что нас ждет дальше, но рискну проверить. Ты готова? — Да, — храбро ответила Лилия. — Тогда вперед. Внезапно спортивные костюмы на обоих путешественниках потеряли цвет и форму, превратились в зеркально бликующие комбинезоны с валикообразными воротниками. Кирилл почувствовал дуновение холодного ветерка в затылок — это сработала интуиция. Лилия растерялась. — Что это?! — Ничего особенного, — успокоил он ее. — Наши костюмы реагируют на колебания полей и пытаются нас защитить. Что бы ни случилось, держись рядом. — Возьми пистолет. — Нейтрик пусть будет у тебя, у меня есть оружие. — Какое? Кирилл улыбнулся, дотронулся пальцем до лба. — Мозги. Но пора идти дальше. Он шагнул в стену, увлекая за собой жену. По телу пробежала волна тепла, наступила короткая темнота, и Кириллу показалось, что они вышли в тот же самый огромный зал кубической формы. Однако приглядевшись, он понял, что это другой зал. Во-первых, с его стен исчезли светящиеся руны. Во-вторых, по темно-серому потолку, напоминающему толстый слой грязного стекла, бродили пятна тусклого серебристого свечения, то захватывая весь потолок, то исчезая вовсе. Именно они и освещали зал. В-третьих, хотя помещение и просматривалось из конца в конец, создавалось впечатление, что оно не пустое. Кирилл напряг внутреннее зрение и на грани восприятия увидел почти невидимые стеклистые громады, окружавшие в центре зала гигантское ветвистое дерево, вырастающее из пола и исчезающее в потолке. — Кажется, мы пришли туда, откуда вышли, — сказала Лилия со смешком. — Это другой зал, — возразил он. — Посмотри внимательней. Ничего не видишь? Она прищурилась, напрягая зрение, неуверенно проговорила: — Там, в центре… что-то блестит иногда… как хрустальная ваза… — Молодец, разглядела. Правда, твоя «ваза» мне лично кажется деревом, но смысла это не меняет. Мы находимся внутри невероятно сложного механизма… или организма… природа которого почти недоступна нашим органам чувств. Попытаемся продолжить путешествие. Он повернулся и снова вошел в стену, не выпуская руки жены. Волна тепла, короткая темнота, полотнище прозрачного лунного света. Еще один зал, точно такой же по размерам, что и первые два. Но уже не такой серый и тусклый, словно его пропылесосили, почистили, обмели паутину, а стены протерли влажной тряпкой. Потолок здесь был пепельно-белым, а световые пятна, бродившие по нему, казались ярче. Да и «хрустально-прозрачные» громады, заполнявшие почти весь объем зала, были теперь видны отчетливей. Только дерево оставалось по-прежнему совсем прозрачным, непроявленным, невидимым, изредка бросая стеклянные блики, оконтуривавшие его. — Как странно, — прошептала Лилия. — Ведь мы никуда не перемещаемся, просто пересекаем стену… а выходим в других помещениях. — Возможно, они вложены друг в друга как матрешки, — рассеянно предположил Кирилл. — Вроде бы мы действительно не сдвигаемся в пространстве и в то же время переходим из измерения в измерение. Попробуем-ка еще разок. Они вошли в стену и вышли. Тот же зал, но теперь уже совсем чистый и светлый. Установки, заполнявшие его, так и остались хрустальными, неподвижными и мертвыми. А вот дерево, хотя по-прежнему казалось практически невидимым, распространяло вокруг себя некое поле ожидания, которое Кирилл ощущал как присутствие живого. Не существа, не организма, не машины, но — пространства иного качества и глубины. — Я устала… — еле слышно произнесла Лилия. — Потерпи немного, — попросил ее Кирилл, целуя в щеку. — На мой взгляд, мы приближаемся к чему-то… — К чему? — Я бы сказал — к пульту управления. Еще пара переходов, и мы выйдем к цели, я это чувствую. — Хорошо, потерплю. Они привычно вошли в стену, где погасли последние искры радужных колец, и оказались в зале, пронизанном невесомым солнечным светом, хотя нигде не было видно его источника. Казалось, здесь светился сам воздух. Увидев те же прозрачные конструкции и туманный контур дерева, Кирилл хотел было двинуться назад, чтобы пройти в «следующий» зал, но едва не разбил лоб о твердую поверхность. Стена не расступилась, как прежде, не желая пропускать путешественников дальше. — Финита, — прокомментировал он, потирая лоб. — Что ты сказал? — не поняла Лилия. — Проход закрылся. Либо мы достигли центра, либо проход в недра Задатчика расположен в другом месте. — Будем ждать джокера? Кирилл рассмеялся, оценив шутку. — Будем осматриваться. Я уже почти восстановился, попытаюсь оживить местный компьютер и выяснить, где мы. — Ты думаешь, он тут имеется? — Скоро узнаем. Они отошли от стены, лавируя между стеклянно-прозрачными, многогранными, кристаллическими, закрученными по ломаной спирали глыбами и арочными конструкциями. Понять их назначение было невозможно, и Кирилла не покидало ощущение, что все они — лишь слабое геометрическое отражение существующих здесь объектов в сознании людей. Возможно даже, что они располагались сразу во многих временах и пространствах, создавая объемно-многомерную и многовременную структуру, олицетворяющую Абсолютное Начало Всех причин, Фундаментальный Принцип, не зависящий от предыдущих причин. Пол, по которому шли Кирилл и Лилия, был белый, как фарфор, но гасил звуки шагов, как слой резины. В зале же царила такая всеобъемлющая глубокая тишина, что путешествнники передвигались, затаив дыхание и напрягая слух до шума в ушах. Приблизившись к центру зала — здесь это удалось сделать без особого труда, будто зал усох, сжался в размерах, — где из пола вырастало мерцающее дерево, они принялись разглядывать его, находя сходство то с друзой кристаллов невероятной красоты, то с лиственницей, то с букетом сложных конструкций. Хотя при этом Кирилл прекрасно отдавал себе отчет, что их оценки являются лишь «фактами воображения». Что представляет собой дерево на самом деле, человеческое зрение оценить было не в состоянии. — Почему они, эти машины, прозрачны? — нарушила торжественную тишину зала Лилия. — Их надо включить, вдохнуть в них жизнь, — уверенно сказал Кирилл. — Тогда они наверняка проявятся физически, полностью. — Мы не сможем это сделать? — Не знаю, попытаемся. Во всяком случае, если не всю установку, то хотя бы компьютер, который ею управлял. — Почему ты так уверен, что здесь должен быть компьютер? — Не придирайся к словам. Неважно, как называется то, что управляет каким-либо процессом, просто термин «компьютер» наиболее близок по смыслу. Помнишь схему, которую показал нам Лаврик? Он тоже пользовался земными понятиями и терминами. Я очень надеюсь, что мы прорвались за границу «нулевой» реальности в Абсолют-центр. Лаврентий назвал его Задатчиком Базовой Программы. Только отсюда мы и можем установить контакт с тем, кто этот самый Задатчик сотворил. Лиля зябко вздрогнула, понизила голос: — А вдруг он все еще здесь? Увидит нас и рассердится… — Не рассердится, — улыбнулся Кирилл. — Во-первых, он должен все понимать без всяких объяснений. Во-вторых, его здесь нет. — Почему ты так уверен? — Потому что я бы его почувствовал. Здесь кто-то есть, но не он. Лилия невольно оглянулась. — Ты имеешь в виду Лаврика? — Не только. — Кирилл сел напротив мерцающего дерева в позе лотоса, обратив к нему лицо. — Стань сзади и держись за меня. Пора включать эту… гм… машину. Лиля повиновалась. Кирилл сосредоточился и нырнул в поток силы как в омут. Глава 27. ТРАГИЗМ НЕРАЗГАДАННОЙ ЦЕЛИ Какое-то время казалось, что он застрянет между холодными, твердыми, черными стенами ущелья, в котором очутился после «прыжка в омут». Стены дышали, то сближались, то раздвигались, и тогда удавалось сделать шаг-другой к сияющей впереди щели, которая олицетворяла выход из трансцендентного ущелья, созданного психикой Кирилла. Никакого ущелья, конечно, не существовало, таким казался энергоинформационный вход в «компьютер Ткорца», отключенный им невероятно давно да еще к тому же имеющий какую-то изощренную систему ограничения доступа. По сути, ущелье было тем путем, который избрало подсознание Кирилла для проникновения в «компьютер». Световая щель приблизилась. Кирилл сделал еще несколько шагов, обдирая бока и плечи об острые грани и углы стен ущелья, и наконец вышел из него внутрь пузыря с перламутровыми светящимися стенами. В центре пузыря колыхалось жемчужно-кисейное облачко, изредка принимая очертания туманной, едва заметной человеческой фигуры в белых одеждах. Впрочем, насчет фигуры Кирилл имел сомнения, понимая, что он просто хочет, чтобы видеопризрак «компьютера» был похож на человека. И еще он понимал, что «компьютер» этот включить ему не удастся. Не хватит ни знаний, ни понятий, ни энергии, ни воли. Задатчик был выключен «надежно», и включить его мог, наверное, только сам Создатель, хотя кто-то внутри него все-таки обитал. Нечто вроде «духа», охраняющего покой колоссальной сложности устройства. — Простите, что потревожил, — пробормотал Кирилл, кланяясь и прижимая руку к сердцу; при этом он осознавал, что сидит в данный момент на полу зала перед мерцающим «деревом компьютера». — Мы пришли, чтобы… — Я знаю, — раздался со всех сторон глубокий, мягкий, бархатный, проникающий во все клеточки тела, бесконечно доброжелательный голос. — К сожалению, степень твоей реализации недостаточно высока, чтобы позволить тебе напрямую контактировать с тем, кого вы, люди, называете Создателем Мироздания. Это уровень святых, праведников и героев. — Я понимаю… — Кирилл покраснел, но не отвел взгляда. — Пусть я не святой и не праведник, но имею право жить. Или этого мало? — Не мало, — кивнул «призрак» в белых одеждах. — Ты потенциальный волевой оператор, способный достичь многого. На Земле таких называют героями. Но не забывай, что герои всегда платят высокую цену за свои победы. Ты готов заплатить? Кирилл проглотил ком в горле, помедлил. — Какую цену я должен заплатить? — Выбор на самом деле невелик. Вспомни русские сказки и былины: налево пойдешь… — Коня потеряешь… — Нечто в этом роде. Встретиться с Создателем Сущего можно, только жертвуя чем-то: счастьем, свободой, любовью, жизнью. Что предпочитаешь ты? Кирилл почувствовал прикосновение пальчиков Лилии к затылку, но не оглянулся. — Этот выбор обязателен? — Это выбор пути. Святые и праведники тоже жертвуют. —Чем? — Свободой и правом на грех. — Тогда я лучше выберу… жизнь. — Жертва не принимается. — Почему? — растерялся Кирилл. — Твой путь не закончен. И ты не один. Погибнешь ты, погибнет и та, которая тебе доверилась и ради которой ты готов принести жертву. — Тогда… пусть это будет свобода! — Ты не готов и к этой жертве. — Мне не нужна свобода, если женщина, которую я люблю, будет жить и будет свободной. — Она будет несчастливой. — Что же делать? — Выход один: чтобы открыть Врата и пройти в Чертог Создателя, надо сжечь всего себя. Без остатка. Только тогда оживет это устройство, с защитником которого ты сейчас разговариваешь. Кирилл помолчал, размышляя, что ему не нравится в тоне собеседника. — Я… готов! Но это неправильно! Настоящему Творцу не нужны жертвы! Мерцающая белая фигура в центре пузыря на миг приобрела четкие формы. На Кирилла глянули мудрые и грустные глаза юноши с седыми волосами. Он улыбнулся и тут же расплылся серебристым облачком. — Ты прошел тест совести, — сказал тот же мягкий и глубокий голос. — Создателю Сущего действительно не нужны никакие жертвы. Путь открыт. Но будь осторожен, не ошибись в выборе. С ударом гонга дерево перед сидящим человеком превратилось в колонну прозрачного лунного света, вырастающую из пола и упирающуюся в потолок зала. Прозрачные громады неведомых установок исчезли. Стены зала стали белыми, чистыми, как только что выпавший снег. Пол и потолок превратились в толстые прозрачные хрустальные плиты, в которых отражались фигуры людей и световой столб. Тишина в зале стала еще глубже и торжественней, хотя весь он был заполнен пульсацией неведомых и невидимых глазу энергий. Кирилл встал с колен. Лиля взяла его под руку, вздрагивая в нервном ознобе. Они ждали явленияи дождались, но совсем не того, что рассчитывали увидеть. В стене зала появилась проталина, из нее заструилось облачко разогретого воздуха, искажая очертания самой стены, которое приобрело очертания человеческой фигуры. Раздался тихий довольный смех. — Здравствуйте, уважаемая Лилия Алексеевна. Привет, полковник. Вынужден признаться, что я не зря поставил на тебя, несмотря на все свои сомнения. Ты не только преодолел все барьеры Сети и прошел сюда физически, что не удавалось до сих пор никому, но и протащил меня на своих плечах. Очень неплохо для тени. Может быть, даже слишком хорошо. — Лаврик! — прошептала Лилия с изумлением. — Нет, — покачал головой Кирилл. — Но как же… он похож на… Человек в обычной земной одежде приблизился. Это действительно был Лаврентий Киндинов, и это одновременно был нечеловек. Глаза его пылали внутренним черным огнем, а в теле кипела и переливалась колоссальная черная сила, сдерживаемая только формой и волей этого существа. — Кто… ты? Лаврик растянул губы в снисходительной усмешке. — Можете называть меня Отступником. Или лучше Выразителем Несогласия. Как понравится. — Дьявол! — вырвалось у Лилии. Она вздрогнула и спряталась за спину Кирилла. Выразитель-Лаврик отечески погрозил ей пальцем. — Люди так привыкли сужать мои возможности одним словом… А ведь я Творец Гиперсети, а значит, и ваш Создатель. — Я не понял, — глухо сказал Кирилл, вдруг осознавая всю глубину своего неведения. — Я знаю, — кивнул Выразитель, останавливаясь напротив. — Придется кое-что объяснить, если ты не против. Ваши земные философы давно постулировали существование Высшей Личности, создавшей Вселенную по своему выбору, а потом предоставившей ее самой себе. Так вот философы не ошиблись, такая Личность существует. —Ты? — Нет, не я, — усмехнулся Лаврик. — Создатель вот этого устройства. — Он повел рукой, показывая на зал. — Я был его потомком, учеником и последователем… до определенного момента, пока не сотворил Сеть. Таким образом, вы, люди, являетесь моими упрощенными копиями, тенями, плодом реализации искусственной программы, как и те, кто вас контролирует и кто контролирует, в свою очередь, их, и так до самого верха, где я есть Всё Сущее. Я доступно объясняю? Кирилл кивнул. На слова у него не осталось сил. — Идем дальше. Итак, вы — всего лишь подпрограммы в гипертексте программы вашей реальности, но не просто вихри электронов в компьютерных супермозгах, а физически проявленные сущности, в психику которых могут заглядывать операторы вышестоящего иезода и наслаждаться чужой жизнью, а также корректировать ее, если этого требует сценарий развития социума. — Но мы же живые… — прошептала Лилия. Выразитель-Лаврик благожелательно посмотрел на нее. — Любой объект Сети, в том числе живые существа, является энергоинформационной суперпозицией. И даже я сам. В программу создания вашей реальности включены все возможные варианты развития, все нюансы и возможности, рост и гибель человечества, другие расы и цивилизации и даже существа, которых вы называете богами, прошедшие путь от самореализации до осознания моего Замысла. — А тех, кто не хочет осознавать, вы ограничиваете? — осведомился Кирилл. — Естественно. Ради блага остальных. — Но это несправедливо! — воскликнула Лилия. — Эк вас заботит справедливость, — покачал головой Лаврик. — Видимо, я где-то ошибся в параметрах, создавая ваш инвариант Сети. Таких «справедливоносцев» на Земле все больше, а порядка все меньше, и если так пойдет дальше, придется устроить глобальную коррекцию программы. Хотя, с другой стороны, нельзя не признать, что только такой человек, как ты, полковник, и мог дойти до Задатчика Отца. Во всяком случае, я сам не смог, хотя пытался неоднократно. Пришлось спровоцировать развитие локальной «опухоли свободомыслия», запустить процесс и сопровождать зонд. — Какой зонд? — Зонд — это ты, Кирилл Иванович. Неужели до сих пор не понял? Только ты имел шанс, опираясь на помощь сподвижников, пройти на территорию Отца. Точнее, ты — единственный из всех запущенных мною человекозондов, который смог это сделать. — Были и… другие? — Естественно. Ты не первый. — И где они теперь? — Разумеется, ограничены. Им не хватило силы и воли. — Сколько же их было? — Много, — махнул рукой Лаврик. — Я пытался использовать святых и героев всех времен и народов, а прошел только ты. Так что спасибо и прощай. Больше не увидимся. Теперь я попытаюсь запустить Базу Отца и попрошу старика подвинуться. Его время прошло. Лаврик повернулся к людям спиной, шагнул прочь и оглянулся. — Впрочем, сделаем иначе. Я заберу твою женщину, она мне понравилась, а вот хакер мне надоел. Мелкая личность, хотя и отменный специалист. Из тела Киндинова вылетело искрящееся кисейное облачко и влилось в тело Лилии. Лаврик широко раскрыл погасшие, помутневшие глаза и осел на пол. Лилия похлопала оцепеневшего Кирилла по плечу, засмеялась странным чужим смехом. — Я любила тебя, полковник. Хотя ты сам виноват в своем одиночестве. Прощай. Есть такая пословица: женщины любят побежденных, но изменяют им с победителями. Лилия хохотнула по-мужски и зашагала к столбу света в центре зала. Она не могла сопротивляться внедрившемуся в ее психику Выразителю, но каким-то образом смогла передать Кириллу свои чувства: страх и нежность, любовь и боль и надежду на возвращение. Она вошла в световой столб, одевшись в золотой ореол свечения, исчезла, растворилась в струении прозрачного голубоватого пламени. Силы оставили Кирилла, и он опустился на пол рядом с Лавриком. В глазах потемнело. Однако обморок длился недолго. Он очнулся от чьего-то испуганного возгласа, открыл глаза. Рядом стоял на коленях Лаврик и смотрел на него слезящимися глазами, полными тоски и обреченности. Кирилл резко дернулся, приподнимаясь на локтях, так что в голове взорвалась бомба боли. Лаврик отшатнулся в испуге. И тогда Кирилл понял, что перед ним только «пустой сосуд», тело компьютерщика, которое по ненадобности покинула психоматрица Выразителя. Лаврик прочитал в глазах товарища все, что он о нем думает, скривился и заплакал. Называть его предателем не поворачивался язык. Выразитель его просто использовал в своих целях, рассчитав все до мелочей. — Я не виноват… — прошептал Лаврик, размазывая по лицу грязь и слезы. — Я не мог сопротивляться… он бы меня убил… — И правильно бы сделал, — пробормотал Кирилл, с трудом поднимаясь на ноги. — Невелика потеря… Тенью ты был, тенью и останешься. Он направился к стене зала, из которой вышел Выразитель — Лаврик, еще не зная, что будет делать дальше. — Ты куда? — дрожащим голосом окликнул его компьютерщик. — Не оставляй меня одного! Кирилл не ответил, пытаясь найти кратчайший путь к стене. Не смог, остановился и обернулся к растерянному Лаврентию, оставшемуся посреди зала с убитым видом. — Ты хоть что-нибудь запомнил из того, что дал тебе твой хозяин? — Конечно, запомнил, — торопливо закивал Киндинов. — У меня отличная память, я в уме могу решать дифференциалы… А что? — Он говорил о своем Отце… — О Создателе Мироздания, который был Изначально Первым. Теперь он собирается стать на его место… — Это его проблемы. Я не понимаю, куда девался Отец, бросив свой Базовый Задатчик. Лаврик наморщил лоб. — Насколько я успел уяснить, Создатель Всего есть трансцендентная Сущность, которая постоянно действует внутри Творения, оставаясь при этом в самом глубоком смысле вне Творения. — Где это — вне? — Не знаю, — беспомощно пожал плечами Лаврентий. — Зачем ему понадобилось запускать Программу Мироздания с этого «пульта»? Он что, не мог сотворить его волевым усилием? — Об этом надо спрашивать его самого, — бледно улыбнулся Лаврик. — Я где-то читал, что причина проявления Божественной Воли кроется в ценности или изначальном совершенстве произведенных состояний. Образно говоря, Создатель запустил Программу «нулевой» реальности с идеальными условиями… — Программу рая, — задумчиво кивнул Кирилл. — А потом появился Отступник и сотворил Гиперсеть… вместе с нами… Зачем ему понадобилось корректировать Первозамысел? — Спроси что-нибудь полегче. Едва ли обычные человеческие понятия, которые мы используем для описания деяний Бога и его детей, адекватно отражают их Сущность. Это нечто, лежащее за пределами нашей логики. — Не уверен, — пробормотал Кирилл. — Может быть, мы просто не знаем нужных слов? Истинных слов, рождающих миры? Лаврик поскреб макушку, не зная, что ответить. Кирилл потрогал щетину на подбородке, смерил его взглядом. — Если у тебя действительно хорошая память, у нас есть шанс вырваться отсюда и спасти Лилю. — Я согласен, давай, — торопливо сказал Лаврик. — Ты хочешь, чтобы я рассказал… — Я хочу запустить ПН, если она хранится в твоей памяти. В глазах Лаврика всплыли сомнения, недоверие и страх. — Ты… уверен… что сможешь? — Нет, не уверен, — мотнул головой Кирилл, — но у нас нет другого выхода. Мне нужна поддержка, энергетическая подпитка, а ее может дать только восстановленный файл ПН. — Хорошо, попробуй, если это необходимо… только ничего тут не трогай. — Лаврик криво улыбнулся, постучал пальцем по темени. — Не улучшай. Кодировать не будешь? Кирилл бросил на него взгляд исподлобья, и Лаврик, побледнев, выставил вперед ладони: — Я пошутил. — Садись. — Куда? — Напротив. — Кирилл уселся на пол, скрестив ноги. — На меня можешь не смотреть, думай о ПН, вспоминай формулу и ее компьютерную проводку. Кирилл закрыл глаза, сосредоточился на своем энергетическом центре и начал искать утраченный душевный резонанс. Поиски ознаменовались успехом: сознание нашло мостик, соединяющий его с подсознанием, и Кирилл заполнил собой весь объем зала. Здесь нет власти, кроме моей власти… Голова Лаврика превратилась в «черную дыру». Кирилл струей протек в эту дыру, ощутив бездну чужого знания. Здесь нет силы, кроме моей силы… Бездна расцветилась мириадами огоньков, образуя космос внутренних состояний и мыслей Лаврентия. Здесь нет мысли, кроме моей мысли… Стаи огоньков закрутились метелью, объединились в струи, образовавшие дивные живые письмена, напоминавшие арабскую вязь и древнерусские буквы. Здесь нет воли, кроме моей воли!.. Кирилл слился в одно целое с живыми письменами и ощутил пульсацию силы: «арабско-русская» вязь оказалась базой данных, на которую опирался файл ПН. Перед глазами Кирилла развернулась феерическая светящаяся конструкция из символов, букв, рун и геометрических фигур. Это была формула Преодоления Невозможного, хранящаяся в памяти Лаврентия. Ей не хватало кое-каких элементов — там, где Лаврик не помнил цифр или символов сопряжений, но без них можно было обойтись, зная последовательность ввода данных. И Кирилл усилием воли «оседлал» конструкцию, а затем заставил ее подчиниться и выполнять мысленные приказы. Внезапно Кирилл почувствовал затылком чей-то злобный взгляд. И тотчас же послышался испуганный вскрик Лаврика: — Полковник, очнись! Он вскочил, еще не видя ничего, но уже понимая причину тревоги. К ним через зал, изредка останавливаясь ненадолго, шествовал знакомый рыцарь в латах, с головой динозавра. Однако шел он не по прямой, а зигзагами, что указывало и на его зависимость от законов данного объекта. — Пес! — выдохнул компьютерщик, прячась за спину Кирилла. — Странно… — сказал Тихомиров, пытаясь поймать какую-то важную ускользающую мысль. — Он не должен находиться здесь, за границами Сети. Программа Пса создана уровнем ниже «нулевой» реальности, она не должна иметь силу за пределами своего уровня… — Поменьше рассуждай, он сейчас нас ограничит на хрен! Кирилл несколько секунд наблюдал за движением «динозаврорыцаря», явно соблюдавшего некий ритуал либо выбиравшего путь. Вспомнился «спектральный» джокер-фантом, также выписывавший по залу определенную траекторию, с виду петлистую и длинную, но позволившую преодолевать многомерное пространство «пустого» зала. — Чего ждешь? — дернул его за рукав Лаврик, приплясывая от нетерпения. — Ты же можешь перенести нас отсюда. Кирилл отбросил попытки проанализировать ситуацию и мысленно-волевым усилием создал «кротовую нору», выходящую в «параллельное измерение». Они оказались точно в таком же светлом зале с колонной прозрачного зеленоватого пламени в центре. Только пламя это теперь больше напоминало поток летящих прозрачно-радужных стрел, а вокруг него снова возникли еле видимые, струящиеся, как слои горячего воздуха, прозрачные геометрически совершенные конструкции. А вот Пес остался в «нижнем» зале, не успев пересечь его и «депрограммировать» беглецов. — Уф-ф! — перекрестился Лаврик, ошалело озираясь. — Оторвались! — Ненадолго, — проворчал Кирилл, вздыхая тем не менее с облегчением. — Что-то мне подсказывает, он идет за нами по пятам, словно его на нас кто-то наводит. — Пес — это Программа ликвидации… — Я знаю. Но вот почему эта Программа догнала нас за пределами Гиперсети, я не понимаю. Может, ты подскажешь? Пес должен работать только в пределах киберпространства Сети. — Значит, мы все еще находимся в Сети, — простодушно изрек Лаврентий. — А этот твой А-центр — всего лишь очередная буферная зона. — Не может быть! С этого Задатчика была запущена Первая Фундаментальная Программа создания «нулевой», или Матричной Реальности! Какое-то время она направлялась и корректировалась отсюда, потом «нулевая» реальность зажила своей жизнью как саморазвивающаяся система и была предоставлена сама себе. Мне сообщил эти сведения охранитель Задатчика… — Ну тогда не знаю, — развел руками Лаврик. — Возможно, Пес — тоже Божье Творение, самый первый из операторов. Почему нет? Кирилл покачал головой, с сожалением проводив ускользнувшую мысль, потом снова уселся на пол лицом к столбу пламени. — Следи за обстановкой, никуда не отходи. Попробую еще раз подключиться к местному компьютеру, если таковой тут имеется, и все выяснить. Настройка не заняла много времени. Он все еще находился в состоянии резонанса с силой и легко вышел на МОР-уровень. Здесь нет воли, кроме моей воли… Глава 28. ЗАПРЕЩЕННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ Впечатление было такое, будто в него всадили по крайней мере бронебойный снаряд — это сработала защита Задатчика, поджидающая взломщиков и хакеров, кем бы они ни были. Сознание Кирилла «отбросило назад» с такой силой, что он задохнулся и некоторое время глотал воздух, пытаясь сообразить, что произошло. Затем все-таки собрал себя «по кусочкам» и снова пошел вперед, не обращая внимания на волны «отдачи», когда включались разные уровни защитного и ограничивающего воздействия. Систему ограничения доступа к Задатчику он преодолел уже «на автомате», почти не соображая, что делает. В принципе без поддержки файла ПН он бы не справился, даже имея задатки МОР-оператора. Но битва с защитной системой закончилась, и перед глазами Кирилла развернулась панорама того, что он называл Задатчиком Базовой Программы. Больше всего это напоминало пчелиный улей, пересекавшийся сам в себе множество раз в разных пространствах и разных временах. Разве что пчелы в этом колоссальном улье представляли собой сгустки информации, вернее, должны были представлять, ибо для их взаимодействия и создавалась вся эта гигантская многомерная махина. Однако «пчел»-то как раз в «улье» и не было. Он был «выключен», а информационные соты-носители были пусты. И тем не менее Кирилл чувствовал, что он в состоянии запустить Задатчик, несмотря на сравнительно малые запасы энергии. Главное было — захотеть! И все же вся энергетика Кирилла была по сравнению с требующейся для запуска сверхсистемы что комариный чих. Пометавшись по ее загогулинам и пересечениям, он пришел к единственно возможному варианту: сжечь себя всего, без остатка, чтобы аннигиляционный костер смог стать источником энергии для такого сверхсложного и сверхмощного механизма, как Задатчик. Не выходя из транса, Кирилл оглянулся «назад», на зал с фонтаном пламени. Здесь все было по-прежнему. Виртуальное оборудование так и осталось виртуальным, непроявленным. Столб света пульсировал с той же интенсивностью, что и раньше. Зал казался пустым и тихим. Лаврик, немного освоившийся со своим положением, бродил неподалеку по замысловатым траекториям между прозрачными громадами, не замечая их. Он искал туалет. Тогда Кирилл набрал в грудь воздуха и приступил к процессу «самосожжения» на ментальном уровне, аннигилируя свой энергетический каркас, все оболочки тела, все энергоцентры (чакры), все силовые меридианы, удерживая при этом волевым усилием накапливающуюся энергию в форме сгустка, ослепительной шаровой молнии. Затем, превратившись в эту молнию полностью, начал гнать волну энергии по всем мертвым узлам и системам, прокачивать себя по энерговодам, тестировать системы, искать цепи последовательного включения, прочищать каналы и запускать генераторы Задатчика. Сколько времени длился процесс «тестирования и включения», оценить он впоследствии был не в состоянии. Очнулся Кирилл от жуткого холода. Вся его энергия иссякла, оживив этот сложнейший макрочип, которым и был Задатчик Базовой Программы. Оставшихся крох энергии едва хватало на поддержание трансового состояния, но больше ничего Кирилл сделать не мог. Он запустил механизм Задатчика, заставил его функционировать, но макрочип был совершенно пуст! В нем не содержалось никаких записей и данных, ничего похожего на Программу! Ничего! И Кирилл понятия не имел, чем можно было заменить реализовавшуюся Божественную Программу, сделавшую свое дело — запустившую процесс проявления «нулевой», Фундаментальной Реальности. Мало того, у Кирилла появилось ощущение, что Задатчик на самом деле является частью более крупного объекта или системы, но цели и задачи этого объекта оставались за пределами его понимания. Сердце сжалось в предсмертной тоске. Кирилл не видел способа оживить Задатчик, то есть заполнить его «кровью» — информацией, и через него связаться с Творцом, а силы таяли, запасы энергии иссякали, и даже каркас воли не мог долго сдерживать напор необъятного механизма Первозамысла, способного поглотить душу и чувственно-эмоциональную сферу любого человека. Возможно, находясь рядом, Лилия и смогла бы ему помочь, но ее не было, а Лаврентий в силу своего характера и амбиций мог только навредить. Сердце! — сверкнула вдруг молния озарения. Задатчик можно заполнить тем, что собой представляет сердце человека! И пусть сам человек является только подпрограммой, тенью в киберпространстве Гиперсети, но он же есть и сын Божий, частица Его Творения, основанного на высших принципах этики и нравственности. Так, может быть, удастся замкнуть эту разомкнутую цепь собственной жизнью? Ведь Душа Творца не может не знать истинных устремлений душ своих детей… «Не делай этого!» — раздался внутри тающей оболочки Кирилла чей-то безликий голос. Кирилл замер. «Кто это?» Голос не ответил. И в этот момент Кирилл почувствовал, что кто-то еще возник в пространстве зала. Кто-то смотрел на него сверху, со всех сторон одновременно, и снисходительно улыбался. Молния тревоги пронзила душу. Он совсем забыл о существовании Выразителя! А тот находился рядом и чего-то ждал! Чего?.. В поле зрения на фоне рунических письмен сформировалось светящееся красно-лиловое облачко, превратилось в странное мерцающее существо, соединявшее в себе черты многих людей, в том числе капитана Утолина, подполковника Петрова, Лилии, Лаврика, самого Тихомирова и многих других. Облик существа все время менялся, плыл, перетекал из одного тела в другое, но одна черта его оставалась неизменной — улыбка. Это был тот, кого люди называли дьяволом и Отступником, а операторы иезодов и он сам — Выразителем Несогласия. Последние силы покинули Кирилла, и он потерял сознание. Хотя тут же пришел в себя, ощущая ставшую непривычно тесной физическую оболочку как смирительную рубашку. Он находился в том же зале, где пытался оживить механизмы Задатчика, однако теперь было видно, что это ему действительно удалось. Зал был заполнен прозрачным невесомым светом, которому вполне соответствовало бы название — эфир. Кроме того, во всем его объеме проявились поразительной красоты гармоничные конструкции, перетекающие друг в друга, светящиеся, пульсирующие, живые! А фонтан света в центре зала приобрел форму сложнейшей ажурной «розы», вызывающей удивительное чувство тепла и покоя. Ошеломленный Кирилл поднялся с пола на дрожащих ногах, оглянулся и увидел Лилию. Она смотрела на него с улыбкой, склонив голову к плечу, но в глазах горел черный огонь силы, и Кирилл понял, что Выразитель все еще пользуется ею как носителем, оставаясь хозяином и оператором. Кровь быстрее побежала по жилам, волна ненависти ударила в голову. Он с трудом удержал себя от ненужных слов и действий, медленно проговорил: — Отпусти ее!.. — Отпущу, — легко согласился Выразитель-Лилия. — Я не чужд благодарности, а ты ее заслужил в полной мере. Честное слово, я не ожидал, что у тебя получится, полковник. Запустить эту штуку, — он повел рукой, — даже мне было трудно, а ты это сделал шутя. За что огромное спасибо! Проси чего хочешь — исполню. А за отсутствие программы не переживай, я поставлю свою, и Задатчик заработает. Хотя уже с другими стандартами и законами. — Значит, ты… все знала?! То есть знал?! И подстроил наше появление здесь специально? — Разумеется. — ПСП, СНОС… программный Пес… все эти Программы были направлены на то, чтобы заставить нас с Лавриком… — Не вас, а тебя лично. Лаврентий Киндинов — только затравка, необходимое условие твоего роста, хотя без него обойтись было в принципе невозможно. — А… капитан Утолин… Ювинга? Он тоже был частью твоего плана? — Нет, не был, — качнула головой Лилия. — Он действительно бунтовщик, отступник, мелкий пакостник, ну прямо-таки как я в юности, однако его вмешательство пошло на пользу плану, и я его не стал ограничивать. Вообще же ты молодец. Ты догадывался о моей помощи, но не хватило глубины интуиции и сил поверить самому себе. Мне пришлось одной рукой подталкивать тебя в ловушку, а другой спасать. И, как видишь, я добился своего. Еще раз спасибо. Лилия улыбнулась, развела руками. Голос ее изменился, стал глубоким, бархатным, мужским, голосом непререкаемой власти и фанатизма. — А вот встречу с Отцом я тебе обеспечить не могу. Ушел старик, а куда — неизвестно. Даже мне. Нет его здесь. Зато в награду за помощь могу отправить тебя обратно на Землю. Если ты, конечно, не захочешь работать со мной, дашь слово слушаться и не устраивать революций. Хочешь, я сделаю тебя президентом любого государства? Или даже папой римским? Лилия-Выразитель рассмеялась. Кирилл молчал. Сила шевельнулась в нем пушистым — и когтистым — котенком, поступая откуда-то извне, из невидимых и неощутимых «щелей» в Мироздании. «Жди!» — прошелестел в костях черепа мистический голос. — Хорошо, я понимаю твои колебания, — продолжала Лилия. — Тебе действительно надо принять непростое решение. Подумай, не торопись, времени у нас много. Вечность. Лилия снова рассмеялась чужим неприятным смехом, исчезла. Кирилл закрыл глаза, пытаясь успокоиться, почувствовал прикосновение к плечу, но не отреагировал. Это был Лаврик, потрясенный происшедшими в зале изменениями интерьера. — Ты в порядке? Кирилл открыл глаза, посмотрел на спутника черными страшными глазами, и тот отшатнулся, закрываясь ладонью. — Ты чего, Иваньи?! Это же я… Лаврик… Кирилл расслабился, унимая поднявшуюся в душе бурю. — Извини… — Ничего, я понимаю… офигеть можно! Что будем делать? — Не знаю, — буркнул Кирилл, прислушиваясь к себе, ощущая новый ток силы, и, сориентировавшись, подключил к нему «сгоревшую» психику. В него как в огромную черную дыру хлынул поток светлой чистой энергии. Словно прорвало плотину. Причем он совершенно четко представлял, откуда идет этот поток — от всей земной реальности, от каждого ее атома, от каждого живого существа, от каждого разума. Он очистил энергокаркас Кирилла от «шлаков» сгоревших «тонких» оболочек, от «мусора» негативных эмоций и «паутины» недобрых мыслей, настроил его в резонанс с самим собой, и Кирилл ощутил встречный поток — от ожившего Задатчика — через него — к земной реальности, минуя все остальные слои и защитные барьеры Гиперсети. Затем возник красочный фейерверк пересечения двух энергопотоков, и Кирилл почувствовал такой мощный прилив бодрости, силы, понимания ситуации, что захотелось запеть во все горло или станцевать. Выразитель Несогласия ничего не мог сделать с Метавселенной, породившей Землю и людей, несмотря на то, что он был ее Создателем. Земной универсум стал не просто саморазвивающейся системой, но самоуправляемой, способной изменять законы развития, и она не нуждалась ни в чьей опеке, не требовала никакого контроля и не допускала вмешательства извне в свою программу развития, отмеченную святой печатью Изначально Первого. «Наконец-то ты созрел, — заговорил в нем знакомый бестелесный голос. — Поздравляю, полковник. Может быть, побеседуем, пока есть время?» «Ты кто?» — мысленно спросил Кирилл, уже предполагая ответ. «Снайпер в пальто, — хмыкнул невидимый собеседник, засевший по ощущениям в костях черепа. — Не узнаешь?» «Капитан?!» «Скорей оператор Ювинга, хотя кое-что осталось и от моего носителя капитана Утолина». «Я думал, ты погиб…» «Я подстраховался, заняв одну пустующую в твоей голове „клетушку“. К счастью, ты этого не заметил, иначе нас ликвиднули бы одновременно». «Значит, ты внедрился в мою психику и все это время сидел внутри?» «Без твоего разрешения. Увы, каюсь. Так было надо. Меня все время подмывало вмешаться и помочь, но ты справился сам, и весьма неплохо. Поздравляю. Даже Отступник тебя похвалил, а его похвала дорогого стоит». Кирилл вспомнил о своем положении. «Выразитель украл Лилию…» «Это плохо, но разрешимо. Если он пообещал вернуть ее — вернет, хотя вполне может при этом „заминировать“ — внедрить в ее психику какую-нибудь пакостную черту характера». «Ты… серьезно?» «А тебя это пугает? Ты, в свою очередь, тоже способен заглянуть в прелестную головку своей суженой и подкорректировать ее личность». «Никогда! Или… ты меня тестируешь?» «Я просто шучу. Теперь давай о главном. Дьяволу… э-э… будем все-таки называть его Выразителем, коль уж начали. Так вот, Выразителю необходим доступ к оперированию бесконечной Изначальной Энергией, что было до сих пор невозможно. Отец наш заблокировал свой Задатчик, очевидно, зная способности детей, то есть Безусловно Вторых». «Зачем Выразителю нужна такая прорва энергии? Чтобы разрушить все созданное Отцом?» «Не разрушить, а захватить и переструктурировать по своему разумению. Заменить Порядок Божественного Первозамысла антиструктурой своего насильственного волеизъявления, которая по большому счету является структурой Хаоса. Пусть тебя не смущает это антиномическое словосочетание. А насилие — не просто Зло, но Зло Нравственное, противоречащее Первозамыслу, всем Законам бытия, предначертанным Создателем Мироздания. Поэтому Выразитель должен быть ограничен в своих стремлениях стать Первым и Единственным». «А я так бездарно помог ему войти в Задатчик…» «Один из Задатчиков. На самом деле им несть числа, и каждый независим и реализует лишь ограниченное количество условий и вариантов бытия». «Это правда?! — Кирилл был ошеломлен и не скрывал этого. — Неужели Выразитель этого не знает?!» «Он зациклился на своей исключительности, уверен в безграничности своих творческих потенций и в том, что только он имеет право управлять своим Творением». «А откуда ты это знаешь? Ведь ты всего лишь оператор иезода контроля достаточно низкого уровня…» «Уел, — добродушно усмехнулся собеседник, являющийся по сути духом Ювинги-Утолина. — Да, я оператор, но в то же время еще и исполнитель Предназначения». «Что это означает?» «Скажем, нечто вроде сотрудника службы безопасности». «Не знал, что у Создателя есть такая служба, — хмыкнул Кирилл. — Что же она не вмешивается, когда этого требует ситуация? Или Земля для нее и человеческий социум — только игровое виртуальное киберпространство?» «Она вмешивается вовремя, только это не всегда понятно твоим соотечественникам. Вот как, например, ты воспринял Чернобыльскую катастрофу?» Кирилл озадаченно помолчал. «Как настоящую катастрофу, трагедию, унесшую жизни сотен тысяч людей! Разве это не так?» «Это лишь вершина айсберга событий или узла бифуркации. Да, Чернобыль погубил много подпро… э-э… людей, но в то же время он продемонстрировал, высветил действие новой силы, о существовании которой знают лишь немногие теоретики. Этот тип взаимодействий способен перевернуть науку и технику, изменить потребительскую психологию людей, даст им возможность отказаться от экологически вредных производств, заменит такие опасные и грязные источники энергии, как нефть, газ, бензин, атомное и термоядерное топливо. А кто это увидел? Единицы! Они изучают явление, предлагают свои решения, но их никто не слышит: ни коллеги-ученые, дрожащие за свои кресла и звания, ни промышленники, вложившие огромные деньги в традиционные технологии и зарабатывающие на этом еще большие деньги. Ну скажи на милость, как же тут обойтись без коррекции?» «Ты хочешь сказать, что вы спровоцировали Чернобыль, чтобы дать людям новые источники энергии?» «Не совсем так, мы хотели сделать это не так громко, но вмешался иезод высшего уровня, увеличивший масштабы коррекции. Но это к слову. Вернемся к нашей нестандартной ситуации». «Да, — очнулся Кирилл. — У тебя есть план?» «Пока Выразитель будет пытаться синхронизировать системы Задатчика, мы попробуем пробить канал к Чертогам, чтобы предупредить Создателя. Если же не удастся, развернем программу самоуничтожения». «Неужели здесь есть и такая?» — удивился Кирилл. «В принципе это земной термин, однако аналогия прослеживается. Программа просто свернет объект, сделает его нульмерным». «А в Гиперсети это не аукнется?» «Пусть погибнет мир, но восторжествует правосудие!» «Ты серьезно?!» «Шутка. Нульмерное — одно из качеств Абсолюта, отнюдь не означающее уничтожение объекта. Не волнуйся, на Сети эта свертка не отразится». «К сожалению, я почти пуст. Сил осталось только на то, чтобы вырыть себе могилу». «Не прибедняйся, полковник. Ты связан пуповиной энергоинформационного канала со всей нашей реальностью, что не каждому дано. Наш папочка потому и заинтересовался тобой, скрытым МОР-оператором, что увидел в тебе шанс проникнуть в Святая Святых своего родного Отца — Родильный Дом Мироздания». «Родильный Дом? — фыркнул Кирилл. — Так это не Задатчик Базовой Программы?» «И Задатчик, и Пульт управления, и Компьютер, и Родильный Дом, и много-много чего еще, о чем мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Хотя это уже и неважно». «Слушай, снайпер, последний вопрос, я только что подумал… Ведь если одна из ипостасей Выразителя — земной дьявол, то есть Великий Искуситель, как говорят поэты, то почему он не попытался меня подкупить? Пообещать мне райские наслаждения, бессмертие, власть? Лишь сопровождал, рискуя провалить план…» «Ты ошибаешься, — ухмыльнулся Ювинга-Утолин. — Он тебя подкупил». «Чем?! Я же с ним даже не беседовал…» «Ты беседовал с его проекциями, не догадываясь, что это он. А подкупил он тебя совсем просто: вместо исполнения Предназначения предложил выбор Пути сообразно потребности твоих разума и тела. Сам понимаешь, договор между дьяволом и человеком не всегда требует подписывать какой-либо документ, да еще кровью. Для этого достаточно сделать выбор». — Но я же хотел только восстановить справедливость! — вслух воскликнул ошеломленный Кирилл, испугав наблюдавшего за ним Лаврика. — Хотел защитить людей… — Ты о чем? — робко поинтересовался компьютерщик. — С кем ты разговариваешь? Кирилл опомнился, перешел на мысленный диалог: «Разве я принес кому-то зло своим решением? Просто пытался разобраться в ситуации и остаться в живых…» «Незнание закона не освобождает индивидуум от ответственности. В Гиперсеть вмонтирован определенный нравственный порядок, с которым долго и безуспешно пытается сладить Выразитель. Он предусматривает степень соответствия между Первозамыслом и его Реализацией. Одним из критериев их рассогласования является накопление Зла за счет живых существ, выбирающих Путь согласно потребностям своего разума и тела, а не согласно Предназначению». «Я этого не знал…» «К сожалению, это не снимает с тебя вины за удачу Выразителя-дьявола. Он дал тебе Путь — ты им воспользовался, не понимая своей ответственности за судьбу Мироздания. Но пусть кинет в тебя камень тот, кто безгрешен. Уж точно это буду не я. И еще один положительный момент: ты не потерян для контакта с Создателем-Отцом. Просто тебе надо научиться ставить перед собой этически корректные цели. Так что не переживай и делай дело до конца. Тебе еще предстоит ограничить Выразителя и освободить Лилю, да и всю Сеть, пожалуй». «Всего-то? Раз плюнуть!» «Рад, что ты не потерял присутствия духа. Включаемся в общий канал, забираем Лавра, и вперед!» «Он-то чем нам поможет?» «У каждого человека есть капля совести, у него тоже, и отказываться от такой помощи грешно». «Но он же должен добровольно пойти с нами…» «Вот и спроси». Кирилл посмотрел на изнывающего от бездеятельности Лаврентия: — Нам нужна твоя помощь. Но это… опасно. Лаврик побледнел, нервно облизнул губы, бегло оглядел зал, кивнул на текучую ажурную колонну в центре: — Надо запустить эту штуковину? Кирилл кивнул. — А-а, все равно терять нечего! — отчаянно махнул рукой Лаврентий. Глава 29. ДУША ТВОРЦА ЗНАЕТ Все получилось. И ничего не получилось! Защитная система Задатчика, с которой уже беседовал Кирилл, благожелательно отнеслась к новому контакту, однако не согласилась включить систему самоликвидации, сославшись на вложенный в нее Закон невмешательства в Первозамысел. Не помог и файл ПН, играющий роль алгоритма магического оперирования, то есть универсального надсистемного параметра и накопителя энергии, способного изменять вторичные законы Гиперсети. Но не Законы Абсолюта! Творец «нулевой» реальности обезопасил свое Творение от всех случайностей, в том числе и от неосторожных действий, любопытства или тяги к власти своих детей. Эта мысль появилась в голове Кирилла спонтанно, и ее тотчас же прокомментировал Лаврик, подключенный к мыслесистеме Кирилла-Ювинги-Утолина: «Сработала защита от дурака». «Ее можно обойти», — отозвался Утолин. «Как?» «Есть такое старое правило: требуй невозможного — получишь максимум. Если мы не можем свернуть Программу Задатчика, значит, надо требовать от его защитных систем невозможного». «Конкретнее». «Первый вариант — требование связи с Создателем. Второй — приказ вышвырнуть Выразителя вон, за пределы Родильного Дома». «А не вышвырнут ли заодно и нас? — поинтересовался Кирилл, стараясь удержать связь с „компьютером“ защиты. — Ведь мы тоже „вирусы“. «У тебя есть другое решение?» «Нет». «Тогда начнем, пока Выразитель не засек наших попыток воздействия и не ограничил нас». «Сударь, — обратился Кирилл к „компьютеру“ как к живому разумному существу, — пропустите нас, пожалуйста, к Чертогам Отца. Нам необходимо предупредить Его…» «Он знает», — раздался в теле Кирилла мягкий, невыразимо глубокий, теплый голос. «Но если Он знает, почему не вмешается?» «Ситуация не достигла логической завершенности». «Когда же она достигнет завершенности?» «Это зависит от вас». «Но мы и так делаем все, что в наших силах!» «Не все!» Кирилл «оглянулся» на своих мысленных спутников. «Присоединяйтесь к разговору, я не могу его понять». «Что мы должны сделать, чтобы добиться ограничения существа, называющего себя Выразителем Несогласия?» — спросил Ювинга-Утолин. «Это не есть Цель». «А что есть Цель?» «Восстановление Непреложных Законов и Ограничений на использование энергии для волевой коррекции Творений». «Будьте добры сформулировать этот постулат попроще». «Нарушена Базовая Этика Первозамысла. Ее надо восстановить». «Каким образом? Это же не разрушенный физически реальный храм или машина…» «Вы должны осознать объективный нравственный миропорядок, только тогда раскроются недоступные ранее горизонты». «Но мы и так понимаем, что такое Добро и Зло…» «Я знаю. Ваше знание субъективно. Зло в первую очередь — отрицание. В каждом из вас до сих пор живет частица этого Зла». «Мы боремся… учимся… и идем… Дайте нам возможность дойти…» «Компьютер» не отвечал несколько секунд — целую вечность, взвешивая свой ответ. «Я могу только проявить ситуацию. Вы должны будете сами найти оптимальное этическое решение». «Спасибо и за это!» И тотчас же зал с колонной «компьютера» исчез. Кирилл и Лаврик оказались посреди бесконечной холмистой равнины, поросшей высокой зеленой травой. Небо над равниной светилось чистейшей голубизной. Напротив в десятке шагов врос в землю огромный камень с высеченными на нем письменами. На камне, нахохлившись, сидел ворон и смотрел на людей светящимися алыми глазами. «Приехали!..» — прокомментировал это событие Утолин-Ювинга. Кирилл поднял голову: показалось, что с лазурных небес, светящихся без всяких видимых источников света, кто-то посмотрел на них внимательно и строго. — Ну что? — каркнул ворон угрюмо. — Будете выбирать? Налево, направо, прямо? Лаврик подошел к камню ближе, всматриваясь в письмена. — Тут написано, куда ни поедешь, всюду кирдык. — А ты чего ждал? — осведомился ворон неласково. — Обычно дается право на выбор. — Нету у вас выбора. — А что это ты разговорился, оракул? — недобро прищурился Лаврик. — Кто ты такой? — А у тебя со зрением плохо? Ворон раскрыл крылья, взлетел и превратился в огромного динозавра. Лаврик отшатнулся, бледнея. —Пес! И в этот момент Кирилл поймал-таки мысль, ускользнувшую от него после встречи с Выразителем. — Подожди, тварь! — сказал он властно. — Поговорим. Ты знаешь, где находишься? — Разумеется! — ответил динозавр, показав свою специфичную клыкастую «улыбку». — Кто тебя наводит на меня? — Вся Сеть. — Каким образом? — В тебя внедрен автоответчик, точнее маяк. — Теперь я понял, — задумчиво кивнул Кирилл, прислушиваясь к себе и обнаруживая пульсацию скрытого до сих пор источника пси-поля. — Все правильно, так и должно было быть. Мне следовало догадаться раньше. Что это такое? Где прячется этот маячок? — В твоем подсознании. — Понятно. Выразитель подстраховался. — Кирилл мысленным усилием создал пси-фильтр и «прочесал» им лабиринты подсознания в поисках «маяка». И внезапно наткнулся на волевую структуру Ювинги-Утолина. «Эй, полковник, не щекочись!» — А теперь я тебя… — Динозавр вытянул вперед чешуйчатые лапы. — А теперь ты будешь выполнять мою волю! Я переориентирую твою программу! Найди свого бывшего повелителя и забери его! Но женщину-носителя, в которой он сейчас обитает, не трогай! Понял?! Динозавр сжался как от удара, уменьшился в размерах, превратился в ворона и растворился в воздухе. Послышался вздох потрясенного Лаврентия: — Ну ты даешь, Иваныч! Давно бы так! Я не люблю, когда меня ограничивают. Кстати, я что-то не понял насчет автоответчика… «Выходи, оператор!» — тяжело приказал Кирилл. «Куда?!» — оторопел Ювинга, сжимаясь в ком энергии и пытаясь отгородиться от волевого воздействия. Кирилл поискал глазами предмет, куда можно было бы внедрить психоматрицу Ювинги-Утолина — уничтожать его он не хотел, — и наткнулся на взгляд Лаврика. «Киндинов тебе подойдет?» «Что ты задумал?» «Не знаю, как ты это сделал, но маячок — твоих рук дело. И внедрил ты его мне еще на Земле. Выходи!» Кирилл сжал мысленной рукой заметавшийся ком энергии, принадлежащий пси-структуре Ювинги, выдернул его из своего сознания и подсознания и одним тычком вогнал в голову Лаврика. Компьютерщик пошатнулся, схватился обеими руками за голову, глаза его на несколько мгновений остекленели. Потом в них пробился свет понимания, он погладил лоб, бросил на Кирилла взгляд исподлобья и облегченно вздохнул. Улыбнулся. Но теперь это была не его улыбка, а скорее капитана Утолина. — Ох и тяжела твоя десница, полковник! Спасибо, что не засунул меня в этот камень. Была у тебя такая мысль. Но не держи зла, Кирилл Иванович, я ведь тоже ограничен в своих знаниях, поступках, желаниях и выборе. Не я в тебя запихивал маячок, а наш приятель Диаблинга, по заданию Выразителя, когда добывал для нас костюмы. Я узнал об этом уже потом, когда мы вышли в путь. — Почему же не предупредил? — Мы с тобой прошли так глубоко к Истокам, что это перестало иметь значение. Однако вынужден признать, что ты сильно вырос, полковник, за время нашего путешествия. Вот так запросто вышвырнуть меня из своего сознания обычному человеку не под силу. — Спасибо за комплимент, — буркнул, остывая, Кирилл. — Это констатация факта, — пожал плечами Лаврик-Ювинга-Утолин. — Но мы еще не довели дело до конца. — Мы и не сможем довести его до конца. Лаврик прищурился в сомнении. — Не понял. — Объект, который мы запустили, не является Задатчиком Базовой Программы и находится в буферной зоне «нулевой» реальности, на периферии Сети. — Как тебе удалось это выяснить? И что это за объект? — Порт связи. Я включил всего лишь порт связи с Задатчиком, не более того. Он многомерен и каким-то образом составляет часть самого Задатчика, находясь одновременно в «нулевой» реальности, то есть принадлежа Гиперсети, и за ее пределами. Но сомнений в том, что этот порт выходит в Сеть, у меня нет. — Я понял… Пес! — Совершенно правильно. Пес создан в Сети и принципиально не может выйти за ее пределы! — Как же я сразу не дотумкал! Ведь были определенные сомнения… Наверное, при внедрении психоматрица потеряла значительную часть интеллекта, что весьма печально. Однако нам теперь надо подумать о себе, коль все так закончилось. — Не все, — качнул головой Кирилл. — Я не вернусь без жены. — Не сходи с ума! Даже будучи МОР-оператором, прямой бой с Выразителем ты проиграешь! Он не просто существо, но разумная вселенная! Вдумайся в это слово. Он тебя превратит в пыль, в элементарные частицы, в ничто! — Авось не превратит. Без Лили я не вернусь. Я… люблю ее! Лаврик-Ювинга скривил губы. — Как же вы, люди, зависите от эмоций, чувств, переживаний, желаний… внезапных озарений. Хотя, может быть, без них жизнь вообще не имела бы смысла? — Можешь уходить, — угрюмо усмехнулся Кирилл. — Опираясь на файл ПН, ты пересечешь границу и… — Я остаюсь. Кирилл поднял бровь. — Не пожалеешь? Ведь мы скорее всего погибнем. — Вопросы войны и мира, жизни и смерти надо решать просто. Шашки наголо — и вперед! — Лаврик засмеялся. Внедрение психоматрицы Ювинги-Утолина изменило его настолько, что перед Кириллом стоял совсем другой человек. — Что ж, если мы объединим усилия… — Кирилл не закончил. Камень с письменами вдруг ожил и, претерпев множественную трансформацию, превратился в Лилию. Женщина глянула на замерших мужчин, прошлась по траве, касаясь ее метелок руками; трава при этом съеживалась и чернела. Глаза Лилии казались бездонными, заполненные тьмой. — Вы все-таки провели меня, — заключила она басовитым мужским голосом, от которого вибрировал воздух и дрожала земля. — Надеюсь, вы понимаете, что заслуживаете самого сурового наказания. Нельзя обмануть Хозяина и не понести кары! — Ты сам себя обманул, — хрипло выговорил Кирилл, чувствуя поток силы, соединяющий его с земной реальностью. Хотя, с другой стороны, он понимал, что Создатель Сети действительно намного мощнее, сильнее и объемнее, чем Метавселенная Земли, и не ограничен оболочкой человеческого тела. Лилия с задумчивым видом оглядела его, кинула насмешливо-презрительный взгляд на изготовившегося к прыжку Лаврика. — Вы меня очень разочаровали, джентльмены. Для теней вы зашли слишком далеко, и я даже не знаю, какого наказания вы достойны. — Мы равны! — с вызовом сказал Лаврик-Ювинга. — Да? — скептически выгнула бровь Лилия. — Что-то нынче зайцы храбрыми стали. Может быть, поборемся? Или сыграем? — Можно и сыграть. — В шахматы, в карты? В руке Лилии появилась колода карт, сама собой раскрылась, устроила хороводы превращений и переходов фигур друг в друга, пока не остались одни тузы. — Во что сыграем? — Не ёрничай, — сказал Кирилл, чувствуя качание пространства вокруг. — Возможно, для тебя мы всего-навсего тени, но мы действительно равны — в выборе. Карты, струей взмывшие вверх, растворились в воздухе. Лицо Лилии стало твердым, тяжелым и презрительно-высокомерным. — Это следует понимать как вызов? Кирилл и Лаврик переглянулись. — Ты сам — вечный вызов, — проговорил Кирилл. — А мы — твои дети, пусть и виртуальные. Хочешь наказать нас — наказывай, если получится, но не унижай! Лилия покачала головой. — Речь не мальчика, но мужа, полковник. Ты хочешь сказать, что у меня может и не получиться? Вы посмеете сопротивляться моей воле?! — Посмеем! Внезапно раздалось гулкое карканье, и над головой Лилии возник громадный черный ворон. — Сначала пободайся с ним, — злорадно ухмыльнулся Лаврик. — Со своим собственным наемничком. Ворон кинулся на Лилию, норовя вцепиться в ее волосы длинными лапами с острыми когтями. Она отмахнулась рукой, сбивая птицу на землю. Та с карканьем забарахталась в траве, расплылась облаком дыма и превратилась в гигантского динозавра. Древний ящер разинул пасть, бросился на Лилию, протягивая к ней лапы. Женщина вытянула ему навстречу ладонь, пытаясь остановить. И в тот же момент долго готовившийся Кирилл нанес сильнейший пси-удар, вышибая из сознания жены пси-поле Выразителя. Равнина вздрогнула, по ее мгновенно растрескавшимся холмам покатился низкий подземный гул, поднялись и опали смерчи, вспыхнули и погасли сеточки молний. — Капитан! — крикнул Кирилл, продолжая гнуть волю Выразителя. — Понял! Лаврик метнулся к пошатнувшейся Лилии, перекинул ее через плечо и бегом вернулся к Кириллу. На том месте, где она стояла, проявилась переливчатая туманная спираль, обвивающая сгусток тьмы. Кирилл вытащил нейтрик, но выронил — все его силы были сосредоточены на ограничении Выразителя. Лаврик подхватил оружие, разрядил в пульсирующую между лапами застывшего динозавра черную дыру. Кирилл гигантским усилием воли толкнул сгусток тьмы от себя, и тот влился в тело динозавра. Снова содрогнулась равнина, покрываясь пушистым слоем светящейся пыли. Силы оставили Кирилла, и он опустился на одно колено, отчаянно пытаясь удержать сознание. Динозавр обернулся к людям, колеблясь в очертаниях как голографический призрак, шагнул к ним, покрываясь дымными фонтанчиками и множеством огоньков, похожих на угли костра. Глаза его вспыхнули яростью и угрозой. Кирилл с трудом заставил себя встать, закрыл грудью Лилию, начавшую подавать признаки жизни. И в этот момент из пыльной пелены вынырнула вереница полупрозрачных призраков и направилась к месту драматической схватки. Это был знакомый беглецам «спектральный» джокер-фантом. Он остановился между замершими людьми и динозавром, взиравшим на него в недоумении, и вдруг все его фигуры сложились в одну, ярко просиявшую и ставшую плотной и ощутимо материальной. На Кирилла глянули ясные голубые глаза седого юноши в белых одеждах. — Отпусти их, брат, — сказал юноша, обращаясь к динозавру. С треском фигура динозавра уменьшилась в размерах и превратилась в человека в черно-алом одеянии. Кирилл видел обоих как бы венчающими гигантские ментальные пирамиды, пирамиды мощи, власти, знания и величия. — Они же взбарахтают мне всю Сеть, — кивнул на землян черно-алый человек с жуткими черными глазами без зрачков. — Им еще рано баловаться такими возможностями. Они и так наломали дров. К тому же обманули. Человек в белом улыбнулся. — Ты сам себя обманул. Кстати, я тебя предупреждал. — Да, для меня это было хорошим щелчком по носу. Я был уверен, что нам удалось пройти в Родильный Дом. А это оказался всего-навсего порт связи. Папочка действительно мудрее нас и дальновиднее. Я не знал, что он следит за мной. — Он не следит за тобой. Но ты — часть его Первозамысла, имеющая с ним связь помимо твоей воли. Как говорят люди… — Мои тени! — Как говорят люди: перебесишься — человеком станешь. — Это еще когда будет. А этих я все же ограничу. Юноша в белом покачал головой: — Отец ведь не стал тебя ограничивать, хотя ты и отступил от его Замысла. Почему же ты так нетерпим к восставшим против тебя? Выразитель хмыкнул, окидывая сбившихся плотнее людей отодвигающим взглядом. — Они посмели мне возражать! Мне! — Но ведь они просто повторяют то, что делаешь ты. Оставь их в покое. И вообще Гиперсеть. Вмешательство в ее жи-знь чревато последствиями. Ты прав, Отец мудрее нас и дальновиднее. Ты не можешь вмешиваться в чужие судьбы бесконечно, а тем более уничтожать целые Метавселенные без оснований. — У меня они всегда есть. — У тебя их нет! Убери иезоды контроля. Дай детям свободу. Они сами найдут путь кпониманию мира. Выразитель прищурился. — Я гляжу, ты на их стороне? Юноша в белом светло улыбнулся. — Мне нравится их духовная ориентация. Нравственные Принципы Отца незыблемы, ты должен это признать в конце концов. Даже твои дети все больше начинают идти по Его стопам, и ты бессилен что-либо изменить. — Я их уничтожу! Всех! Посмотри, что творится на той же Земле! Бесконечные войны, распри, борьба за власть, терроризм… — А чем ты лучше их? Выразитель с изумлением посмотрел на собеседника, задумался, прошелся по растрескавшейся земле, оставляя черные дымящиеся отпечатки. Поднял голову. — Когда-нибудь я все-таки докажу Ему… И он исчез. Юноша в белом покачал головой. — Гордыня — грех! Так ты этого и не осознал… — Кто вы? — пробормотал окончательно пришедший в себя Кирилл. Он уже осмотрел Лилю и с облегчением понял, что временно подчинивший ее своей воле дьявол не оставил в сознании жены никаких сюрпризов. — Я один из Безусловно Вторых, способствующий Воплощению Первозамысла. — Ангел… — криво улыбнулся Лаврик. Юноша мягко рассмеялся. — Скорее Предтеча, но в принципе можете называть меня Ангелом. — Я слышал ваш разговор… — Кирилл порозовел. — Отец — это Создатель? Я имею в виду не Гиперсеть, а Все Сущее… — Ты не ошибся. — Я бы хотел встретиться с ним… поговорить… Ангел оглянулся. Далеко-далеко, на краю равнины вдруг воссияли немыслимой красоты дивные храмы. И погасли. — Туда нам хода нет. — Юноша виновато развел руками. — Это Чертоги Отца. Они совсем близко и одновременно очень далеко отсюда. Но я могу показать тебе свой мир. Хочешь? Кирилл посмотрел на Лилию. Та слабо улыбнулась, измученная внутренней борьбой с проекцией Выразителя. — Я не один… — Тогда я приглашаю тебя и твоих друзей в гости. Юноша вытянул вперед руку, и перед людьми возник невесомый серебристо-прозрачный мост, уходящий в небо. Мост в мечту о царстве справедливости и любви… Март 2001 Москва Note1 Оператором Абсолют-уровня в этой иерархии является Творец Вселенной. операторы уровня-2 создавали фундаменты новых антихаотических систем. Note2 То, во что одевались операторы этого уровня, лишь условно можно было назвать одеждой, так как это была лучистая материя «тонких планов», сродни пленке текучего огня или пелене излучения. Note3 Имеется в виду антивирусная программа. Note4 "Троянский конь» — программа для считывания информации, заложенной в компьютер. Note5 Кряк или крякалка — программа для вскрытия других программ. Note6 Access — уровень доступа. Note7 Примат — прикладной математик. Note8 Тестовая программа Checkit. Note9 Теодор Страджон, американский писатель. Note10 God sim — «симулятор Бога», компьютерная игра типа Black&White, в которой играющему отводится роль Создателя Вселенной. Note11 Netgod — «бог Сети сетей», крутой юзер (сленг пользователей). Note12 Читер — нечестный игрок, игрок, которого невозможно уничтожить. Note13 Bad Sector — испорченный кластер. ?? ?? ?? ??